окурора. Посетители этого сайта один за другим стирали на экране пиксели, под конец обнаружив там «премьеру Джокера» – первый официальный кадр с Хитом Леджером в образе злодея. Также создатели запустили фейковый новостной сайт по образу портала Drudge Report[90] для публикации заметок о ходе выборов. Некоторые поклонники фильма даже выходили с демонстрациями в поддержку Харви Дента – вымышленного политика, который ведет вымышленную кампанию на придуманную должность в городе, которого нет. Когда подошло время голосования, через почтовую рассылку учетных карточек избирателей была сформирована группа активистов, разносивших пиццу в помощь Бэтмену. Те, кто получал такую пиццу, внутри коробки обнаруживали маску, промолистовки и ссылку на «секретный» интернет-форум «Гражданский комитет поддержки Бэтмена». Через него участники собирались в Чикаго и Нью-Йорке, чтобы посмотреть, как в небе над городом зажигается Бэт-сигнал.
Политический месседж «Темного рыцаря» разбирали до бесконечности. Запоминающиеся реплики героев – «Ты либо умираешь героем, либо живешь до тех пор, пока не станешь негодяем»; «Такие люди мечтают видеть мир в огне»; и «Чего ты такой серьезный?» – разошлись по недавно запущенным социальным сетям Twitter, Tumblr и Reddit, «передовице интернета». Вирусный успех фильма «Помни» застал этот феномен лишь в его зачаточном состоянии; а вот «Темный рыцарь» культивировал мемы, словно чашка Петри. Постер с Джокером Хита Леджера и надписью «Чего ты такой серьезный?» обыгрывали и переделывали бесчисленное количество раз: кошки, новорожденные дети, Майли Сайрус, Эл Гор, даже кандидат в президенты США Барак Обама – всех их «джокеризировали» в сети. Левые блогеры возмутились, правые – взяли на вооружение. Писатель Эндрю Клаван написал для газеты The Wall Street Journal авторскую колонку, в которой он уверял, что фильм Нолана – это «восторженная ода моральной стойкости и отваге Джорджа Буша в эпоху терроризма». А левые колумнисты, наоборот, считали, что фильм осуждает Буша и вице-президента Чейни за пытки и несанкционированную слежку, а также критикует компании вроде Verizon, AT&T и Google за то, что они по запросу властей передали данные более 1,3 миллиона пользователей в центр наблюдения Агентства национальной безопасности, на запуск которого правительство потратило свыше 2 миллиардов долларов.
С последним кадром «Темного рыцаря» Нолан определился, когда пересматривал отснятый за день материал – эту традицию он упрямо соблюдает.
«Судя по всему, авторы фильма считают, что американцы надеются сохранить веру в безгрешность своей страны, однако втайне признают, что администрация Буша переступила рамки закона в борьбе со злом, и считают это оправданным, – писал Рон Брайли, автор портала History News Network. – Джордж Буш предстает Темным рыцарем, чьи действия снискали народный гнев и все же уберегли страну от гибели. Со временем историки и граждане еще превознесут решения Буша, как до него это случилось с Гарри Трумэном во время холодной войны». По завершении одного из показов Нолан и Бэйл столкнулись с немецким режиссером Вернером Херцогом, который сказал им: «Поздравляю, вы сняли самый значительный фильм года». Нолан подумал, что он шутит. «Нет, нет и нет! – настаивал собеседник. – Это настоящее, содержательное кино. И не важно, что оно снято для массового зрителя». Режиссер вырос на руинах разбомбленного Берлина, а свои фильмы посвятил чарующе обаятельным безумцам, так что Херцог как никто другой мог оценить многомерность «Темного рыцаря».
«Мы никогда не стремились к политической актуальности, и это я говорю, положа руку на сердце, – заверяет Нолан. – Ведь мы знаем, что фильмы снимаются долго. А мир меняется чрезвычайно быстро. Приступая к работе над “Бэтмен: Начало”, мы размышляли о том, что нас пугает; и разумеется, после событий 11 сентября мы боялись террористов. Мы бегло это обсудили, припомнили “американского талиба” Джона Уокера Линда. И действительно, Брюс едет в загадочную восточную страну и проникается опасной идеологией. Эта параллель родилась неосознанно. И все же мы работали над сценарием через три года после терактов 11 сентября – это неизбежно накладывает свой отпечаток на сюжет. Все эти монологи в финале “Темного рыцаря” – про героев, которые становятся злодеями, и про “у нас есть герой, который нам нужен, но которого мы не заслуживаем” – появились, потому что после 11 сентября обесценилась сама идея героизма. Хотя раньше мы постоянно всех называли героями. Я понимаю, почему так случилось: наш язык изменился. Как-то на выходных я пересматривал с детьми “Лоуренса Аравийского”, и фильм отчетливо показывает героя тщеславным ложным идолом. Однако зритель запоминает не это, а иконографию. Например, эпизод, когда Лоуренс возвращается за товарищем, отставшим в пустыне, – это невероятно воодушевляющая сцена. Затем герой облачается в арабские одежды и становится иконой, это показано искренне, хотя позднее мы видим, как он любуется собой в отражении кинжала. Эта сцена все меняет: теперь нам постоянно кажется, будто Лоуренс просто играет роль и подстраивается под чужие ожидания. И так устроены многие великие фильмы. Трилогия “Темный рыцарь”, безусловно, верит в героизм, но напоминает нам, что истинные герои остаются в тени. По моему опыту, многие люди стремятся к такому типу героизма, но почти никому не удается его достичь. Я очень доволен тем, чего мы добились в фильмах о Бэтмене, – их в равной степени приняли сторонники и правых, и левых взглядов, так что, мне кажется, это успех».
«Темный рыцарь» вышел в прокат 18 июля 2008 года и за первую неделю собрал 238 миллионов долларов, за вторую – 112 миллионов долларов, за третью – 64 миллиона, после чего фильм вышел в Англии, Австралии и странах Дальнего Востока, и сборы снова подскочили. В октябре лента приблизилась к отметке в миллиард долларов. Без лишнего шума «Темный рыцарь» оставался на экранах аж до марта следующего года, когда о нем вновь заговорили в связи с церемонией «Оскар»: фильм был номинирован в восьми категориях, однако победил лишь в двух – за актерскую работу Хита Леджера и монтаж звука Ричарда Кинга. Публика немало возмутилась, когда «Темный рыцарь» даже не попал в категорию «Лучший фильм», так что на следующий год «Оскары» расширили число номинантов до десяти. Итого прокат продолжался девять месяцев – немыслимый срок в эпоху, когда студии делают ставку прежде всего на сборы первого уик-энда, а большинство фильмов собирают все, на что способны, в первые пару недель и затем тихо сходят с экранов. Пожалуй, это даже более весомое достижение, чем окончательный результат в 1,005 миллиардов долларов сборов. «Мне до сих пор в это не верится», – говорил Нолан газете Los Angeles Times в серии интервью, которые выходили на протяжении почти целого месяца, чествуя нового короля Голливуда. До «Темного рыцаря» восхождение Нолана было постепенным, иногда даже зигзагообразным: он наступал и закреплялся, наступал и закреплялся, продвигался вперед и на каждом шагу встречал сопротивление. Но теперь положение режиссера на студии Warner Bros. стало не просто уверенным, а незыблемым. У зрителей он пользовался почти такой же славой, как и его фильмы.
«Тогда я не почувствовал, будто моя жизнь серьезно изменилась. Сейчас я понимаю, что случилось именно это, но все же я вел свою карьеру к успеху осознанно и постепенно. Только после “Темного рыцаря” меня стали узнавать на улице. Помню, несколько лет спустя мы с Нэйтаном [Краули] искали натуру для “Возрождения легенды” в Нижнем Манхэттене (он не смог присоединиться к команде “Начала”, так что мы пару лет не работали вместе) и заскочили за чаем в Starbucks на десять минут. Ко мне подошел человек и спросил: “Вы – Кристофер Нолан?” А когда я ответил: “Да”, он мне не поверил – такой вот курьез. Человек говорил: “Да нет, не может быть…” А я ему: “Ну как знаете. Если вы мне не верите…” Нэйтан тогда сказал: “Теперь тебя все узнают”, и его это очень удивило. Так что жизнь, конечно, изменилась.
Изменилась она во многих аспектах, – продолжает Нолан. – Однако первым делом я понял, что в следующем своем фильме я могу снять все, что захочу, и это было чудесно. Прямым текстом мне такого никто не обещал, но я это подкоркой чувствовал. Как говорится, я мог бы даже телефонный справочник экранизировать. Превыше всего я чувствовал огромную ответственность: я понимал, что в тот момент меня больше ничто не сдерживало; оставалось лишь снять фильм и надеяться на успех. Мне разрешили творить все, что я пожелаю, – но и ответственность полностью лежала на мне. До этого мне так или иначе приходилось отстаивать свои решения, бороться за каждый предмет реквизита. Бывало, на студии спрашивали: “А зачем вам этот стул?” и тому подобное. Вот в таких условиях я рос, и вдруг оказалось, что теперь последнее слово за мной. Эта мысль по-своему освобождает, но также и пугает, ведь о такой возможности мечтает любой режиссер. Вот он, мой шанс. Как я им воспользуюсь? Впервые в своей карьере я сделал шаг назад и задумался: “Итак, чего мне сейчас хочется?”
Мне всегда хотелось снять “Начало”».
ВосемьСны
Идея «Начала» заметно изменилась с середины 1980-х, когда в спальне общежития Хэйлибери Нолан впервые придумал фильм ужасов о похищении снов. С самого начала он решил использовать музыку, чтобы направлять спящих героев или управлять ими, – это логичное развитие условий, в которых рождался сюжет: мальчик фантазировал, лежа в кровати после отбоя и слушая на своем плеере саундтреки к фильмам. Тогда же к нему пришли идеи совместных сновидений и снов внутри сна. К последней не раз обращались другие авторы, от Эдгара Аллана По до Борхеса, однако непосредственный источник вдохновения Нолана оказался более свежим. «Был такой сериал “Кошмары Фредди” – телевизионный спин-офф киноцикла “Кошмар на улице Вязов” про Фредди Крюгера. И там часто бывало, что герои просыпаются внутри другого сна, а затем, очнувшись от него, попадают в еще один сон, – рассказывает Нолан. – Меня это здорово напугало».