Работу над музыкой «Интерстеллара» Циммер начал аж за два года до выхода фильма в прокат. Композитор укрылся от мира в своей лондонской квартире, обложился справочниками издательства Time-Life[123] с космическими фотографиями НАСА и стал обдумывать идеи для эпизодов, которые он еще даже не видел в сценарии – Нолан только описывал их ему по телефону. Духовой орган чем-то напоминал ему космический корабль, а в XVII веке этой машине не было равных по сложности. «Орган – словно дремлющий под землей гигант, – говорил Циммер. – Мы слышим дыхание воздуха в трубах. И кажется, будто этот царственный зверь вот-вот проснется».
Наконец, в лондонской церкви Темпл-черч, что стоит недалеко от Флит-стрит и реки Темзы, композитор обнаружил недавно восстановленный орган с четырьмя мануалами, сконструированный в 1926 году мастерской «Харрисон и Харрисон». Боковое помещение церкви Циммер переоборудовал под временную студию и разместил по периметру нефа множество микрофонов. Изначально орган Темпл-черч предназначался для шотландского замка, и его 382 регистра связывают 3828 труб: некоторые из них не больше карандаша, другие – в девять метров длиной и выдают столь низкие ноты, что от их звука дрожат церковные окна. Микрофоны были закреплены на расстоянии шести метров друг от друга, а иногда отстояли от центральных труб органа на целых двенадцать метров. Для более необычной акустики Циммер также попросил хор повернуться к микрофонам спиной. «Чем дальше герои фильма уходят от Земли, тем чаще мы слышим звуки человеческого происхождения; однако они кажутся чужеродными, – объясняет композитор. – Вот, например, видеопослания. Звук в них слегка искаженный, слегка абстрактный».
Второй этап записи музыки прошел в студии Джорджа Мартина AIR, где Циммер собрал оркестр из ста человек – в том числе тридцать четыре струнных исполнителя, двадцать четыре духовых и четырех пианистов. Вскоре стало понятно, что вовремя записать всю необходимую для фильма музыку они не успеют, так что режиссер и композитор решили работать параллельно друг другу: пока Циммер записывал оркестр и фортепиано в студии AIR, Нолан руководил хором и органом в Темпл-черч, и наоборот.
Нолан и Ханс Циммер работают над музыкой к «Интерстеллару» (2014). Чтобы не выбиться из графика, им пришлось записывать саундтрек в двух местах одновременно. Фотография Джордана Голдберга.
«Нагрузка была колоссальной, – вспоминает режиссер. – Но к тому моменту мы уже много лет работали вместе и все более тесно сотрудничали, прорабатывая саундтрек. Мне очень хотелось подключиться к этой части творческого процесса, зарыться в музыкальные задачи, а не просто добавить к фильму уже готовую партитуру. Ханс любезно согласился, и я его не стеснял. Думаю, ему тоже не нравится, когда музыку кладут поверх фильма, будто свежий слой краски. Ханс любит глубоко погружаться в структуру фильма. И с каждым новым проектом я все чаще даю ему такую возможность. Работа у нас проходит так: Ханс присылает мне сложные, многослойные композиции и время от времени приглашает к себе в студию, чтобы мы разобрали их на отдельные элементы. В одной из композиций был органный мотив, всего в пару нот, и я предложил его зациклить, наметил возможные границы отрывка. Ханс сказал: “Завтра сделаю и перешлю”. На следующий день я получил от него мелодию под названием “Каракули для органа” – для него это была просто безделица, часть более сложной композиции, но он вывел из нее маленький прелестный мотив и переслал мне. Тем временем Ли монтировал сцену обратного отсчета, а на другом компьютере я тоже начал с ней играться и решил подложить музыку. Сказал ему: “Давай попробуем пустить фоном эту мелодию; мне кажется, там что-то наклевывается”. Композиция была очень необычная – необычная и сложная, пускай она и строилась всего на паре органных нот. Мы с Ли наложили ее на сцену и не могли оторваться: это было именно то, что нам нужно, идеальное попадание в эмоции. Оглушительная вещь».
Сцена запуска ракеты – один из главных кинематографических шедевров в карьере Нолана: обливающийся слезами МакКонахи уезжает прочь от своей дочери, пока за кадром идет бесстрастный обратный отсчет («Десять, девять, восемь, семь…»), а органная тема Циммера выходит на малеровское крещендо. Отсчет заканчивается, музыка обрывается, и экран охватывает огонь – мощнейший образ, в котором Нолан возвращается к сцене, впервые придуманной еще в 1929 году для немого фильма Фрица Ланга «Женщина на Луне». Идею предстартового отсчета Ланг позаимствовал у катушек с кинопленкой, где фильмы также предварялись таймером. Позднее, когда Ланг эмигрировал в США, «Женщину на Луне» посмотрели ученые НАСА, и под впечатлением от фильма обратный отсчет стал официальной частью процедуры запуска ракет. Так что каждый такой старт – это дань уважения дедушке кинонуаров.
В эпизоде с обратным отсчетом Нолан проговаривает главную тему «Интерстеллара» и заодно обыгрывает второй закон Ньютона: чтобы двигаться дальше, кого-то неизбежно придется оставить позади. Впрочем, после выхода фильма его звуковое решение многие встретили с раздражением, жалуясь на то, что за музыкой не разобрать диалогов. В одном кинотеатре в Рочестере, штат Нью-Йорк, даже пришлось разместить таблички с информацией для потенциальных зрителей: «Наша звуковая аппаратура работает исправно. Кристофер Нолан специально настроил звук в фильме таким образом, чтобы сделать акцент на музыке. Это часть художественного замысла». Иными словами, все претензии – к режиссеру.
«Критики было много, – признает Нолан. – Бывало, даже коллеги по кино звонили и жаловались: “Я посмотрел твой фильм и не смог разобрать слова”. Кому-то музыка показалась слишком громкой, но ведь в том-то и весь цимес нашего звукового решения. Это был очень дерзкий творческий прием. Я даже как-то опешил от того, насколько у зрителей консервативное отношение к звуку. Изображение в кино можно снимать хоть на iPhone, никто и бровью не поведет. Но если по-особенному смикшировать звук, использовать разные субгармоники, то фильм примут в штыки. В “Интерстелларе” мы специально хотели сделать звук физически ощутимым и таким образом передать ощущение удивительного размаха. Мне кажется, в этом плане до нас никто так далеко не заходил. Мы активно задействовали субканалы, чтобы усилить вибрацию, – например, в сцене запуска ракеты или в музыке. Когда Ханс на своем органе берет самую нижнюю ноту, внутри у человека все буквально сжимается. Обычно при записи звука компьютер автоматически отсеивает столь низкие частоты, но мы отключили этот параметр и сохранили все субгармоники. Потом сделали то же самое при сведении звука. И результат получился весьма увлекательным. Если смотреть фильм с пленки в кинотеатре IMAX, то это просто феноменальный опыт».
Постер фильма Фрица Ланга «Женщина на Луне» (1929), из которого НАСА почерпнуло идею обратного отсчета перед запуском ракеты.
Также в «Интерстелларе» Нолан отказался от шумов, которыми в фантастическом кино обычно озвучивают звездолеты: гулы, писки, шорохи открывающейся двери. Чтобы лучше соответствовать документальному стилю ван Хойтемы, звук писали прямо на площадке, фиксируя передвижения актеров по челноку. «Я смонтировал всего одну версию фильма с этими шумами, показал ее нашим звуковикам и спросил, что они думают. Все сказали: “Да, это правильное решение, пусть будет так”. А ведь это весьма смелый ход. Например, робота Тарса мы “озвучивали” в кабинете моей ассистентки, передвигая ящики в шкафу для бумаг. И это единственный посторонний шум внутри корабля. Никаких дополнительных слоев. Обычно в таких сценах много чего двигается и шумит, но у нас интерьер челнока кажется очень простым и крошечным, особенно на фоне роскошного звучания музыки – что, как мне кажется, создает довольно мрачную, тревожную атмосферу. Мы убрали все лишнее. В какие-то моменты фильм звучит предельно реалистично, и зрители… Я думаю, зрители не до конца поняли, с чем это связано. И все же ощущение тревоги пронизывает каждую сцену».
Одну из наиболее изящных деталей «Интерстеллара» придумал Циммер: когда «Эндюранс» пролетает Сатурн, за кадром слышны звуки тропического ливня. «Нам нужна была перспектива, – объясняет Нолан. – И Ханс предложил дать одному из астронавтов плеер, где записаны звуки земного дождя и грозы. Герои пытаются сохранить хоть какую-то связь с планетой, которую они покинули. И я решил наложить шум дождя на общий план Сатурна. Мы видим, как мимо него пролетает наш крошечный корабль – настолько крошечный, что при сжатии фильма для DVD-издания он вовсе пропал; пришлось добавлять его вручную. В начале сцены звучит тихая фортепианная тема. Затем внутри звездолета мы видим Ромилли, который надевает наушники, и звук из них продолжается, когда камера возвращается в космос. Мне очень понравился этот образ: стрекот кузнечиков и дождя на контрасте с ужасным бескрайним пространством вблизи Сатурна. Это одна из моих любимейших сцен в фильме».
Подобно «Началу», «Интерстеллар» заставил Нолана понервничать, когда дело дошло до монтажа. «В этом плане фильм был на удивление непростым, – говорит режиссер. – Раньше мы всегда монтировали по одной схеме. Делали первую, долгую сборку сюжета. Смотрели ее. Подмечали разные ухабы. Решали, как их преодолеть. Сокращали сцены. Избавлялись от того, что не работает. Искали более эффективный способ подать информацию. Фильм ужимался, становился все лучше и лучше. Насыщеннее. Динамичней. Особенно это заметно по “Темному рыцарю” – там чрезвычайно плотный монтаж. На дисковых изданиях наших фильмов вы не найдете удаленных сцен; просто потому, что их не существует. Мы ничего не вырезаем. Так или иначе, весь материал удается впихнуть в фильм. И “Интерстеллар” с его большой долгой историей мы поначалу монтировали таким же образом: инстинктивно пытались оптимизировать сцены, избавиться от всего лишнего. Но так фильм получался скучным. На уровне истории там – одни диалоги, от которых мы пытаемся как можно быстрее перейти к другим диалогам. И стоило ради этого лететь в космос? Так что мы посмотрели на эту сборку, и я сказал: “Нет, так ничего не сработает. Придется менять правила, по которым мы с Ли работали предыдущие десять лет. Такой фильм нельзя сокращать. Ему это на пользу не пойдет”».