– Что ты любишь больше всего на свете, Винни?
– Ну, больше всего я люблю... – Мишка призадумался, постукивая лапкой по подбородку.
Потом нахмурил брови и пару раз хмыкнул – так легче думалось. И когда придумал, что же ему ответить, начал заново:
– Что ж, больше всего я люблю, когда мы с Хрюней приходим к тебе, а ты говоришь: «Как насчёт чего-нибудь интересненького?» А я говорю: «О, я совсем не против чего-нибудь интересненького». А потом мы резвимся весь день напролёт. – Винни взглянул на Кристофера, гордясь своим ответом.
Кристофер Робин кивнул, но не проронил ни слова, пока они не дошли до Мостика Винни. Свесившись за перила Мостика, мальчик посмотрел в журчащую воду, на своё отражение, выглядел он совсем так же, как и в начале лета – ну уж точно не старше! Однако мама всё время говорила ему, что теперь он большой мальчик и должен вести себя соответственно.
Честно говоря, Кристофер не очень понимал, что это значит. Но ему, определённо, это не нравилось.
– А я больше всего люблю заниматься Ничем, – сказал он наконец.
Винни поднял голову.
– Как это – Ничем? – смущённо спросил он.
– Это когда тебя спрашивают: «Чем займёшься, Кристофер Робин?» А ты такой: «О, да ничем таким». А потом ты идёшь и занимаешься этим Ничем, – пояснил мальчик мишке, как будто это был самый очевидный в мире ответ.
Теперь, сообразив, что такое «заниматься Ничем», Винни широко раскрыл глаза.
– Ну да! – воскликнул он. – Ничего частенько выливается в замечательное Что-то, – сказал он.
Довольные тем, что узнали про любимые занятия друг дружки, они продолжили путь. Кристофер вдруг понял, что он невольно собрался обойти все свои любимые места Зачарованного леса. Луг, Мостик Винни и весь Лес целиком – все они хранили дорогие сердцу мальчика воспоминания о бесчисленных приключениях, которые ему довелось пережить с лучшими друзьями. Но ни одно из них не было таким особенным, как Зачарованное место – место, куда они пришли за мгновение до того, как за горизонтом спрятались последние лучики солнца.
Перед ними распростёрлась окутанная сумерками долина. Кристофер всмотрелся вдаль, и у него засосало под ложечкой. Он мог бы пойти куда угодно, но чему быть, того не миновать. Мальчик вздохнул – и этот вздох был печальнее и протяжнее, чем самый печальный и протяжным вздох Ушастика.
– Винни? – сказал он, оборачиваясь к мишке. – А ведь я больше не буду заниматься Ничем.
Эти слова прозвучали для Винни словно гром среди ясного неба.
– Никогда-никогда? – Он не верил своим ушам.
Кристофер Робин покачал головой.
– Ну, тебя-то они не отправят в школу-пансион. Они... – Кристофер хотел присесть и вдруг взвизгнул.
– Больно? – спросил Винни, подумав, что виной такому странному ответу был жёлудь, на который случайно приземлился его Друг.
Кристофер Робин засунул руку в задний карман шорт и вынул из него мешочек желудей – подарок Хрюни.
– Только если сидишь на них, – усмехнулся он.
– Надо запомнить, – сказал Винни, восхищённый мудростью Кристофера.
Взглянув на друга, мишка заметил, что тот был очень грустным. Не виной ли тому школа-пенсион, которую он упоминал? Винни никогда раньше не слышал про такие школы. Кристофер говорил что-то про школу, но у медвежонка сложилось впечатление, что это такое приятное место, где тебе читают всякие истории, а ты играешь с новыми игрушками и озорничаешь со своими друзьями. А вот школа-пенсион звучит совсем не радостно. Да и если судить по голосу Кристофера, то и само по себе это место далеко не весёлое. Винни не хотелось, чтобы его друг находился где-то, где нездорово и невесело.
В этот миг Кристофер вздохнул – пожалуй, слишком серьёзно для такого маленького мальчика.
– Винни, – мягко сказал он, глядя на луг. – Когда меня не будет рядом и я не смогу заниматься Ничем, ты будешь хотя бы иногда приходить сюда?
Винни насторожился.
– Только я? – спросил он. – А где же будешь ты?
– Я буду вот здесь, – ответил Кристофер. Подняв руку, он легонечко похлопал Винни по макушке – его Думалке.
Винни понял, что имел в виду Кристофер, и кивнул. Он всегда был в его Думалке. Там и положено быть лучшим друзьям.
– А что, если ты забудешь про меня? – спросил Винни. Эта мысль, ни с того ни с сего пришедшая ему в голову, сильно его расстроила. Он чувствовал себя так, будто у него закончился любимый мёд. Или будто он переел этого самого мёда.
Кристофер наклонился к медвежонку и положил руку ему на плечо.
– Я никогда тебя не забуду, Винни, – сказал он ласково. – Обещаю. Даже когда мне будет сто лет.
Винни нахмурился, силясь подсчитать, сколько же будет ему, когда Кристофер Робин станет таким старым. Морщинка на его лбу становилась всё глубже и глубже, пока наконец мишка не сдался – самому ему ни за что не сосчитать! – и не спросил у Кристофера.
– Девяносто девять, – улыбнулся ему друг.
Мальчик медленно поднялся. Следом встал и Винни. Солнце уже давным-давно село, и, как бы Кристоферу того ни хотелось, неизбежного было не избежать. Настало время покинуть Зачарованный лес.
Мама и папа чётко дали ему понять: пришла пора взрослеть. Но, окинув взглядом сказочное раздолье, которое подарило ему и добрых друзей, и чудесные приключения, Кристофер невольно задался вопросом: неужели, чтобы повзрослеть, обязательно прощаться с тем, что тебе так дорого...
Кристофер оттянул от шеи накрахмаленный белый воротничок. Казалось, тот хочет его задушить. Как и вся его новая школьная форма. Ужасный комплект из отутюженных брюк и колючего пиджака с огромными уродливыми кругляшками пуговиц ждал его на кровати, когда мальчик вернулся домой после прощальной прогулки по Зачарованному лесу. Рядом лежала записка, в которой говорилось о том, что Кристофер непременно должен примерить форму. А ещё там стоял пустой чемодан, на дне которого нашлась ещё одна записка. В ней было лишь одно слово: «Собрать».
В глубине души мальчик надеялся, что, если задержаться в Зачарованном лесу до позднего вечера, ему не придётся участвовать в решающем раунде по сбору чемоданов. Но его надеждам не суждено было сбыться. Кристофер пришёл домой, спешно поужинал, а потом его отправили спать со словами, что завтра им рано вставать и лучше бы ему к моменту отъезда успеть собрать вещи. Когда Кристофер Робин поднялся к себе, у него не было настроения паковать чемоданы – вместо этого он плюхнулся в кровать и зарылся носом в подушку. Проваливаясь в сон, он заметил на небе ярко мерцающую звезду и загадал желание, чтобы утром родители передумали насчёт отъезда и новой школы.
Но, к сожалению, этого не произошло. И проснулся он не от счастливых вестей о том, что школа отменяется, а от нетерпеливых криков мамы, чтобы он поторапливался. Мальчик слышал, как внизу родители носятся по дому, проверяя, ничего ли они не забыли и всё ли готово к отъезду. Ведь неизвестно, когда они снова сюда вернутся. На мистера Робина наваливалось всё больше и больше работы, а Кристофер отправляется в пансион, поэтому дом, вероятно, будет пустовать до следующего лета – и это при самом хорошем раскладе.
– Кристофер! Спускайся, сынок!
Кристофер вздрогнул, услышав голос отца. Тот редко разговаривал с сыном напрямую, чаще всего оставляя общение с ним на миссис Робин. Но когда родители сообщили мальчику о том, что он едет в пансион, Кристофер заметил перемены в отношении отца. Казалось, он стал воспринимать Кристофера как взрослого, а не как неразумного малыша (а малыши, по мнению мистера Робина, – это по части жён). По случаю он даже попробовал вовлечь Кристофера во взрослую беседу, рассказывая ему о работе и о том, что случилось в поезде по дороге за город. Тогда Кристофер подумал: не так уж и плохо, когда отец изредка обращает на тебя внимание.
Но, с другой стороны, это было странно и непривычно. Ведь, положа руку на сердце, рос он не избалованным: любовью отца – скорее наоборот, тот не замечал сына, и особенно сильно, когда они жили в загородном доме. Именно поэтому Кристофер впервые и отправился в Зачарованный лес. Когда на выходные отец оставался дома, мальчик чувствовал себя связанным по рукам и ногам, и ему пришлось найти себе место, куда можно было убежать, чтобы насладиться свободой – да и просто пошалить, не боясь расстроить отца.
– Кристофер! – Снова прозвучал голос отца, на этот раз уже более раздражённый.
Схватив с кровати чемодан, Кристофер в последний раз осмотрел комнату. Он тихонечко попрощался с игрушками на полках старого книжного шкафа и рисунками на стенах. Кивнул коллекции плюшевых зверушек на стульчике в углу комнаты. И, ненадолго задержав взгляд на медвежонке в красной футболке, он вышел и захлопнул за собой дверь.
Входная дверь была распахнута, у дома их уже ждала машина. Мама и папа стояли рядом. Между ними было всего несколько дюймов, однако, казалось, эти дюймы растянулись на сотни миль. Они смотрели в разные стороны: мистер Робин уткнулся в газету, а миссис Робин подняла глаза и наблюдала за пушистыми белыми облаками, плывущими по голубому небу. Но, заслышав шаги сына, они туг же перевели взгляды на него.
– Ты готов? – спросила миссис Робин, пока её муж убирал чемодан Кристофера в багажник.
Кристофер пожал плечами.
– Тогда в путь, – сказал мистер Робин, забираясь на заднее сиденье и подзывая жену и сына последовать его примеру. Заметив грусть на лице Кристофера, отец протянул руку и взъерошил ему волосы.
– Не волнуйся, сын, – сказал он.
Странно было слышать слова поддержки из уст такого большого и сурового мужчины.
– Тебе понравится в пансионе, обещаю.
Машина тронулась с места, а Кристофер не осмелился сказать что-нибудь в ответ. Понравится? Как бы не так. Ему нравилось носиться по Зачарованному лесу. Ставить ловушки на Слонотопа. Лазать по деревьям в поисках мёда. Но по мере того, как загородный дом исчезал вдали, Кристофер всё отчётливее понимал, что нет никакого смысла рассказывать об этом отцу.