бъяснить поведение электричества в проводах, потребовалось сделать шаг назад, чтобы потом пойти вперед. Фарадей, правда, обнаружил электромагнитную индукцию только в 1831 году, случайно создав переменный ток, который только и порождает магнитное поле, двигая сердечник внутри провода, свернутого катушкой.
В России телеграф с кодировкой, требующий нескольких проводов, но не отдельного провода для каждой буквы, создал Павел Львович Шиллинг. Он был дипломатом и ученым-китаистом, и перед ним стояла задача делать точные карты Китая, поскольку Россия боролась за влияние на Китай и факсимиле китайских рукописей. Поэтому он усовершенствовал литографию, так что карты получались очень точными. Некоторое время Шиллинг был формальным начальником А. С. Пушкина, в частности Пушкин просился к нему в экспедицию, как он сам сказал в стихах «К подножию ль стены далекого Китая».
Занятия картографией привели Шиллинга к увлечению электротехникой, которая обещала именно точное воспроизведение импульсов – в конце концов он создал биграммный шифр – сочетание двух букв шифровалось четырьмя арабскими цифрами, так что можно было использовать десять проводов между аппаратами для десяти цифр, при этом расшифровать этот шифр было непросто, потому что одно и то же сочетание букв могло шифроваться по-разному, а отбросив, например, первую цифру, которую знали только шифровальщики, сразу можно было превратить связный текст в бессмыслицу – требовалось знать эту ключевую цифру, чтобы правильно распутать текст. Метод Шиллинга подразумевал разное число проводов, можно было даже ограничиться двумя, по одному из проводов передавая цифры импульсами, а по другому – пробелы между отдельными буквами и словами. Но, конечно, чем больше проводов, тем быстрее передается сообщение, и кроме того, при передаче по нескольким проводам можно было визуализовать каждую из клавиш-ключей, например круг, квадрат, или просто использовать поворотные рычажки, при замыкании встающие в другое положение, а не звонки, как в телеграфе Лесажа, и складывать из наложения геометрических фигур соответствия нужным буквам – тогда дешифровщик мог по памяти благодаря образной памяти, а не сверяясь с таблицей, расшифровывать сообщение.
В 1872 году Жан Бодо создает стартстопный аппарат. Но и создание телефона оказалось побочным продуктом развития телеграфа – когда Александр Белл в 1876 году подал патентную заявку на свой прибор, то он мыслил его как «гармонический телеграф», то, что мы сейчас называем тоновым набором, передача звуков разной тональности для кодировки букв. Это было связано с тем, что существующие телеграфные линии не справлялись с объемом передаваемой информации. Поэтому Белл, именно выдавший одно медиа за другое, и остался в памяти «изобретателем телефона», хотя на самом деле этот принцип передачи звукового сигнала по проводам создал Антонио Меуччи, американец итальянского происхождения, еще в 1860 году, а в 1861 году такой же аппарат построил немец Иоганн Филипп Рейс, который впервые и назвал его «телефоном».
Изобретение Рейса было побочным достижением его научных поисков. Рейс был убежден, что электричество может передаваться без специального проводника через любую среду, подобно свету. В качестве одного из доказательств он приводил работу наших органов чувств, которые воспринимают колебания среды, световую или звуковую волну, независимо от того, в какую среду мы погружены. Конечно, под водой мы слышим хуже чем на улице, но только потому, что возникает воздушная пробка в ухе, переход сред. Следовательно, делал вывод Рейс, если сделать однородную среду от передатчика к приемнику в виде провода, тогда можно будет передавать звук без искажений. Иначе говоря, модель безразличия к среде и при этом прямого примыкания среды к самой мембране передатчика и к самой мембране приемника и создала телефон.
Первый факс появился в 1726 году в Нидерландах. Устроен он был так – несколько кисточек обводили изображение, они дергали шнур, который на другом конце приводил в движение соответствующие кисточки. Таким образом, интерфейс был визуальным, приемник и передатчик шифровали пространственное перемещение как натяжение, так что определенные скачки шнура соответствовали переменам в положении кистей, а канал передачи представлял собой защищенную передачу импульсов – шнур заключался в трубу, чтобы избежать помех.
Модель Шеннона здесь вполне реализуется, а если с чем сопоставлять интерфейс, то с часами, где мерный ход механизма преобразуется в пространственное движение стрелки по циферблату, но не с музыкальной шкатулкой, где есть валик с программой и требуется программирование. Как-то Мандельштам в эссе о Чаадаеве противопоставил движение часовой стрелки как символ механической причинности в истории и подлинную историческую событийность, которую нельзя начать. Так вот, такую субъективность скорее будет выражать музыкальная шкатулка, по Одоевскому, иначе говоря, постоянное оживление узлов механизма как самых общих обозначений власти, где власть даже на миг забывается и оттого становится такой роковой и посягающей даже на глубинный смысл событий.
Следующий факс создал в 1843 году Александр Бейн – это был побочный продукт разработки электрических часов: точность и быстрота, безостановочная передача импульсов требовали умения разложить изображение на черточки и передать по проводам. По сути, это был самописец, наподобие самописцев кардиографа или сейсмографа, только хитрее устроенный, так что он мог передать и воспроизвести изображение, заключенное в четверо-угольную рамку. Так была изобретена первая технология ручного сканирования, преимуществом которой был контроль над всеми этапами процесса, но недостатком – медлительность и необходимость выравнивать бумагу вручную тоже, чтобы полоски не пошли неаккуратно на принимающем устройстве. Поэтому дальнейшим развитием этой технологии могло стать только машинное сканирование, причем беспрерывное, так что, даже если при сканировании объект сместится, его можно будет вернуть и сканирование повторить. Просто зафиксировать объект перед камерой было недостаточно, ведь могло, например, оказаться неправильным освещение, пришлось бы переделывать, а так, при постоянном автоматическом сканировании, можно сколь угодно улучшать освещение и четкость изображения.
В 1884 году молодой, двадцатичетырех летний немецкий инженер Пауль Нипков создает электрический телескоп – диск с прорезями, обеспечивающий развертку и позволяющий локализовать светящийся объект. Изобретение его не вызвало никакого ажиотажа, серийные телевизоры на основе этой технологии стали производить только в конце 1920-х годов, и лишь пропаганда Третьего рейха стала объяснять, что передачу изображения на расстояние создал немец. Мысль о таком «телескопе», по сути телевизоре, пришла ему в голову, когда он сидел на Рождество один, всеми покинутый, и следил, как мигает масляная лампа.
Целью его изобретения было прежде всего мониторить появление светящегося объекта – это был по сути световой радар, но парадокс в том, что для наблюдений за военной угрозой он не годился, а разве что для обозрения и так уже охраняемого участка. Например, телескоп по технологии Нипкова стоял в Кремле в кабинете Ворошилова и выполнял функцию, среднюю между видеодомофоном и просто окном, что там происходит перед подъездом. На основе этого диска существовало телевещание, в том числе в СССР, которое шло на обычных радиоволнах, причем дикторам этого телевидения приходилось красить губы в зеленый цвет, а иначе при ярком студийном освещении, необходимом, чтобы вообще по этому телевизору было хоть что-то видно, губы оказывались слишком бледными и сливались с бледностью лица. И тогда же в одном из технических журналов была предложена идея «монофона», телефона в кабинете вождя или другого высокопоставленного лица, который имеет выход только на публичную радиотрансляцию для прямых обращений к народу, – по сути, это мегафон, громкоговоритель, но с интерфейсом телефона, что и делало объявление чрезвычайного положения частью самой обыденной бюрократической рутины.
Недостатком изобретения Нипкова была ограниченность развертки, не позволявшая передавать сложные изображения. Более изощренную систему создал Манфред фон Арденне, на пути к электронному микроскопу – его механический телевизор был соединен с проектором, так что можно было передавать целые фильмы. В его изобретении, кроме крутящихся дисков, использовалась сложная система повернутых под углом зеркал, так что можно было передавать развертку до четырехсот строк, что уже сопоставимо с уровнем кинескопического телевизора. Но дороговизна и ненадежность его аппарата помешала сколь-либо значительному распространению, зато электронный микроскоп и работы в области ядерной физики прославили его имя. После Второй мировой войны фон Арденне работал в СССР, где вовсю использовал свои самописцы и телеметрию для наблюдений за поведением радиоактивных изотопов.
Изобретателями электронно-лучевой трубки по праву признаны Борис Львович Розинг, профессор Петербургского технологического института, и его ученик Владимир Козьмич Зворыкин. Суть работы Розинга в том, чтобы передавать уже не отдельные точки или черточки, но геометрические фигуры, что должно было помочь и дифференциации сигналов, и в перспективе передаче именно изображений, картинок, иллюстраций, с которыми надо познакомить тех, кто сидит в другой лаборатории. Вообще работа Розинга была побочной в создании фотоэлектрического реле – использования направленного луча прожектора для управления механизмами. В тогдашней фантастике это мыслилось как основа будущих космических полетов, управления дирижаблями с земли и даже общения с инопланетными цивилизациями. Например, антенна до небес могла пониматься и как радиоизлучатель для передачи радиоволн, достигающих других планет, и как парковка для дирижаблей. Розинг, разумеется, тоже называл свои разработки «электрической телескопией».
Трансляция видеосигнала по радиоволнам началась в Чикаго в 1929 году. В 1930-е годы механический телевизор было легко сделать самому, поскольку диапазон волн, на которых передавался видеосигнал, обеспечивал довольно уверенный прием, и телевизор был не сложнее радиоприемника. Мандельштам описывал радио как телевизор: