Глава третьяПротивоположность марксистского и маоистского понимания проблем пролетарской революции, войны и мира
1. Можно ли писать законы для всего мира на основании лишь китайского опыта?
В 1966 г. в Пекине на всех основных языках мира был выпущен сборник высказываний Мао Цзэдуна по различным вопросам, являющийся своего рода компендиумом маоистской идеологии. Он даёт наглядное представление об уровне и содержании теоретических постулатов маоизма, которыми нынешнее китайское руководство пытается подменить марксизм-ленинизм.
Следует заметить, что человека, собирающегося открыть цитатник Мао Цзэдуна, ждёт сюрприз. Среди 26 разделов этого «пособия», объявленного вершиной революционного марксизма, нет ни одного, посвящённого специально революции. Здесь нет терминов: «революционная ситуация», «формы и методы революционной борьбы», «теория перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую» и т. п. Но зато сколько угодно тем, посвящённых войне: «война и мир», «народная война», «взаимоотношения между офицерами и солдатами», «взаимоотношение между армией и народом» и т. п.
Такое отношение к проблеме революции, такая однобокость не случайны. Живое и богатое, многостороннее и содержательное учение Маркса — Ленина о революционной борьбе пролетариата здесь заменено примитивной схемой, сводящей все формы борьбы и деятельности коммунистических партий в сущности только к одной — революционной войне.
Приведём некоторые высказывания.
«Войны начались с момента возникновения частной собственности и классов и являются высшей формой борьбы — формой, к которой прибегают для разрешения противоречий между классами, нациями, государствами, политическими блоками на определённом этапе развития этих противоречий».
«Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть».
«Центральной задачей революции и высшей её формой является захват власти вооружённым путём, то есть решение вопроса войной. Этот революционный принцип марксизма-ленинизма верен повсюду; он безусловно верен как для Китая, так и для других государств»[82].
Категоричность, безапелляционность, негибкость формулировок бросаются в глаза. Если «повсюду» и «безусловно», значит, можно отвлечься от конкретных условий, места и времени, значит, их не к чему принимать в расчёт. Теория революционной борьбы тем самым упрощается до предела. Наконец-то найдено универсальное средство решения всех и всяческих задач, решения любых противоречий: противоречий «между классами, нациями, государствами, политическими блоками»; это средство — революционная война. Если Мао Цзэдун иногда советует применять и иные средства, то только для подготовки всё той же революционной войны.
Каким образом, на какой почве возникло подобное извращение марксизма? Посмотрим прежде всего, к какому периоду истории китайской революции относятся цитированные положения. Они взяты из работ «О затяжной войне», «Война и вопросы стратегии», «Стратегические вопросы революционной войны в Китае», «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков». Все работы относятся к 30‑м годам. И их названия, и датировка объясняют многое.
30‑е годы — разгар гражданской войны, не прекратившейся и после нападения японских империалистов на Китай. В те годы практика, жизнь требовали от прогрессивных сил китайского народа, от китайских коммунистов прежде всего организации вооружённого отпора захватчикам, развязывания вооружённой общенародной борьбы, хотя, как можно установить по тем же выдержкам, Мао Цзэдун уже тогда выражал эту потребность зачастую теоретически неверно, абсолютизируя частные положения, годные для данной страны, для данного периода, возводя их в общие абсолютные законы.
Однако в тех же работах Мао Цзэдуна присутствовало — что особо важно для нас — определённое понимание специфичности китайской ситуации. Мао Цзэдун тогда ещё подчёркивал особенности внешнего и внутреннего положения Китая, которые ставили КПК в совершенно исключительные, особые условия борьбы. «Между тем.— писал он,— стоит только понять, что Китай — полуколониальная страна, за которую ведут между собой борьбу многие империалистические государства, и тогда всё станет ясно: 1) станет ясно, почему из всех стран мира только в Китае существует такое необычайное явление, как длительная междоусобица в лагере господствующих классов: почему эта междоусобица ширится и обостряется день ото дня: почему в Китае не удавалось и не удается установить единую власть: 2) станет ясна серьёзность крестьянского вопроса и. следовательно, можно будет понять, почему восстания в деревне приобретают такой размах, как сейчас, когда они охватили всю страну; 3) станет ясна правильность лозунга рабоче-крестьянской демократической власти: 4) станет понятно и другое необычайное явление, возникшее в связи с длительной междоусобицей в лагере господствующих классов — этим необычайным явлением, существующим из всех стран мира в одном только Китае.— а именно существование и рост Красной армии и партизанских отрядов, а также сопутствующее этому существование и развитие небольших красных районов, выросших в окружении сил белой власти (подобного необычайного явления нигде, кроме Китая, не наблюдается); 5) станет также ясно, что создание и рост Красной армии, партизанских отрядов и красных районов является в полуколониальном Китае высшей формой борьбы крестьянства под руководством пролетариата, неизбежным результатом развития крестьянской борьбы в полуколониальной стране и, несомненно, важнейшим фактором, ускоряющим наступление революционного подъема во всей стране: 6) наконец, станет ясно, что политика одних только летучих партизанских действий не может разрешить задачу ускорения революционного подъёма во всей стране и что, несомненно, правильна политика Чжу Дэ — Мао Цзэдуна, политика Фан Чжиминя, предусматривающая образование баз, планомерное создание органов власти, углубление аграрной революции, развёртывание вооружённых сил народа через создание волостных, районных, уездных отрядов Красной гвардии и местных войск Красной армии к созданию регулярной Красной армии, неуклонное волнообразное расширение районов красной власти и т. п.»[83]
Однако по мере того как проявлялась тенденция к установлению Пекином своей гегемонии в международном освободительном движении, указания на специфичность, особенность китайской ситуации начали исчезать из документов КПК. Превращение конкретного национального опыта в опыт «всемирной значимости» совершалось, так сказать, поэтапно. Поначалу опыт вооружённой борьбы в Китае предлагался в качестве универсального средства для национально-освободительной борьбы народов стран Азии, Африки, Латинской Америки. Китайская революция стала всё чаще объявляться в выступлениях китайских руководителей классическим типом революции для угнетённых стран, а все три континента (без всякого учёта различий конкретной ситуации в разных странах, разных уровней их социального развития и т. п.) — очагами «революционной ситуации», стоящими накануне гражданской войны.
Вскоре и этого показалось недостаточно. Перепечатав в 1965 г. статью Мао Цзэдуна «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков», редакция журнала «Хунци» возвела конкретные военные установки того периода на уровень стратегии глобального масштаба. Этой же цели служило появление в том же году статьи Линь Бяо «Да здравствует победа народной войны». Здесь не только декларировалась тождественности политических и экономических условий Китая и стран Азии, Африки, Латинской Америки, не только пропагандировался для этих стран тезис Мао Цзэдуна «о создании революционных опорных баз в деревне и окружении города деревней». Идея Мао использовалась, так сказать и для характеристики мировой послевоенной обстановки для характеристики отношения стран Азии. Африки и Латинской Америки к странам Северной Америки и Западной Европы. Северная Америка и Западная Европа были объявлены «мировым городом», а Азия, Африка и Латинская Америка — «мировой деревней». Окружение города деревней и было объявлено спецификой «мировой революции» на её нынешнем этапе[84].
Наконец, в вышедшем через год (1966) цитатнике Мао Цзэдуна универсализация китайского опыта была завершена. Здесь выводы, относящиеся к определенной ситуации в Китае 30—40‑х гг., уже выдавались за универсальную закономерность; вырванные из исторического контекста отдельные фразы преподносились как вершина марксистской мысли, как всеобщие истины эпохи «всеобщего крушения империализма и торжества социализма во всём мире».
«Развитие человеческого общества в конечном счёте, и притом в недалёком будущем, приведёт к уничтожению войны — этого чудовищного взаимоистребления человечества,— писал Мао Цзэдун в 1936 г.— Но для уничтожения войны существует лишь одно средство, и оно состоит в том, чтобы бороться войной против войны… Война… станет местом, по которому человечество перейдёт в новую историческую эпоху… когда не будет никаких войн…»[85].
Это было сказано давно, в ту пору, когда германский, итальянский и японский империализм развязывали на полях Европы, Африки и Азии вторую мировую войну, и жёсткость, категоричность формулировок можно было бы списать за счёт требований конкретной ситуации, конкретной исторической эпохи. Но это переиздано и объявлено величайшей и притом всеобщей истиной в наши дни. Отсюда следует (и пекинские пропагандисты так и заявляют), что с термоядерной войной можно бороться с помощью термоядерной же войны. Отсюда следует, что термоядерная война и есть мост, ведущий в светлое будущее. Но если это мост, то мост из трупов, который ведёт на кладбище человеческой цивилизации. «Мы — за уничтожение войны, нам война не нужна, но уничтожить войну можно только через войну. Если хочешь, чтобы винтовок не было,— берись за винтовку»