[86],— обобщал практику 30—40‑х гг. Мао Цзэдун. Если хочешь, чтобы термоядерного оружия не было,— берись за него — так звучит в нынешних условиях эта мысль.
«Кое-кто над нами иронизирует, называя нас сторонниками „теории всемогущества войн“… Да, мы сторонники теории всемогущества революционной войны. Это неплохо, это хорошо, это по-марксистски»,— писал в 30‑е годы Мао Цзэдун.
Вполне уместен вопрос: а термоядерная война тоже является всемогущей, революционно-созидательной, а потому желательной?
«Это неплохо, это хорошо, это по-марксистски»,— уверяет нас Мао Цзэдун, пропагандируя теорию всемогущества революционных войн. Нет, это не по-марксистски. Даже революционная война не может быть единственно всемогущим средством утверждения социализма. Она неизбежна лишь при определённых условиях. Единственно всемогущим средством является лишь самодеятельная организация революционных масс, прежде всего пролетариата, гибко видоизменяющего свою тактику и формы борьбы применительно к изменчивой, подвижной политической обстановке.
2. О двух путях социалистической революции
Коммунистическому движению постоянно приходится сталкиваться с такими противниками «справа» и «слева», которые на словах выступают за социалистическую революцию, а на деле извращают её смысл. И те и другие абсолютизируют относительную истину, доводя её до абсурда. Какую-либо одну из форм борьбы, дающую наибольший эффект лишь при определённых условиях, они объявляют единственной или безусловно лучшей. Так, ревизионисты, прикрываясь лозунгом «безболезненного прогресса», утверждают, что есть лишь один — мирный путь перехода к социализму, причём этот путь они фактически сводят лишь к реформам, не затрагивающим основ капитализма; столкнувшись с вооружённой реакцией, они капитулируют. С другой стороны, догматики, раз и навсегда связав революцию с революционной войной, не признают иных, мирных форм борьбы за власть, толкают народ на излишние жертвы, дезорганизуют революционное движение.
Следует отметить, что антимарксистская позиция руководства КПК по вопросу о путях социалистической революции выявилась не сразу. До середины 1963 г., пока руководство КПК ещ` не порвало окончательно с решениями Московских Совещаний коммунистических и рабочих партий 1957 и 1960 гг. и говорило лишь о «неодинаковом понимании» их, документы Центрального Комитета КПК содержали наряду с односторонними, ошибочными формулировками и общепринятые коммунистическими партиями положения о необходимости овладения «всеми формами борьбы», умении «в соответствии с изменениями в обстановке этой борьбы быстро сменять одну форму борьбы другой». В письме ЦК КПК от 14 июня 1963 г. «Предложение относительно генеральной линии международного коммунистического движения» подчёркивалось, что «коммунисты всегда предпочитают совершить переход к социализму мирным путём»[87]. Но уже в этом письме в совершенно извращённом свете была представлена позиция несогласных с Пекином коммунистических партий; в их рядах, оказывается, появились «прорицатели», возлагающие надежды на «мирный переход», люди, которые «исходят из исторического идеализма, замазывают коренные противоречия капиталистического общества, отвергают марксистско-ленинское учение о классовой борьбе и строят свои субъективистские положения»[88].
Открытая попытка ревизовать основные положения Декларации 1957 г. и Заявления 1960 г. была затем предпринята в известных редакционных статьях, публиковавшихся с 6 сентября 1963 г. по 31 марта 1964 г. Последняя из восьми статей была специально посвящена вопросу о так называемом мирном переходе. Собираясь разговаривать с «ревизионистами» «на более ясном, чем раньше, языке», авторы статьи практически ничего не оставили от приводимых ранее в документах ЦК КПК фраз о многообразии форм пролетарской борьбы. Как единственно марксистское было провозглашено изречение: «Насильственная революция — всеобщий закон пролетарской революции». «Марксизм открыто заявляет о неизбежности насильственной революции,— пояснялось в статье.— Он указывает, что насильственная революция есть повивальная бабка, без которой не обходится рождение социалистического общества, есть неминуемый путь замены буржуазной диктатуры диктатурой пролетариата, всеобщий закон пролетарской революции»[89].
Неоднократно повторяя, что классики марксизма называли насилие повивальной бабкой нового общества, китайские руководители пытаются выдать себя за последовательных марксистов. Действительно, К. Маркс и Ф. Энгельс называли революционное насилие повивальной бабкой нового общества, но у них речь шла о социальном насилии, социальной революции, которая далеко не всегда тождественна войне. Сущность социалистической, пролетарской революции, вообще говоря, заключается не только и даже не столько в насилии, принуждении, сколько в творческом созидании нового общества (преобладание насильственных форм и методов борьбы характеризует обычно лишь первые этапы социального переворота). «Нет сомнения, что без этой черты,— без революционного насилия,— говорил В. И. Ленин,— пролетариат не смог бы победить, но также не может быть сомнения и в том, что революционное насилие представляло из себя необходимый и законный приём революции лишь в определённые моменты её развития, лишь при наличии определённых и особых условий, тогда как гораздо более глубоким, постоянным свойством этой революции и условием её побед являлась и остаётся организация пролетарских масс, организация трудящихся. Вот в этой организации миллионов трудящихся и заключаются наилучшие условия революции, самый глубокий источник её побед»[90].
Далее, в ходе пролетарской революции действительно происходит ликвидация эксплуататорских классов, «экспроприация экспроприаторов», т. е. применяется насилие к кучке угнетателей, но социальная смерть класса буржуазии или класса помещиков — это не то же самое, что физическая смерть лиц, к нему принадлежащих. Тем элементам из среды эксплуататорских классов, которые отказываются от сопротивления социалистическим преобразованиям, выражают желание сотрудничать с новой властью, пролетариат предоставляет права на свободу и работу.
Наконец, революция всегда есть насилие, принуждение социальное (здесь не может быть никакой недоговорённости), но не всегда насилие вооружённое. И правильно говорить не о некоем «мирном переходе» и насильственной пролетарской революции, противопоставляя эти понятия, а о мирном и немирном путях социалистической революции. О мирном пути революции можно говорить тогда, когда она происходит без вооружённого восстания, без гражданской войны, без вооружённого экспорта контрреволюции, а о немирном — тогда, когда тот или иной из этих моментов (или все вместе, как, например, во время социалистической революции в России) присутствует в ней.
Автор статьи в «Жэньминь жибао» от 31 марта 1964 г. сделал достоянием гласности те тезисы, которые делегация КПК противопоставляла ещё на Совещании коммунистических и рабочих партий 1957 г. позиции КПСС: «Исходя из тактических соображений, полезно высказывать желание о мирном переходе, однако не следует чрезмерно акцентировать возможность мирного перехода, необходимо всегда быть готовыми дать отпор налётам контрреволюции, необходимо быть готовыми в решающий для революции момент захвата власти рабочим классом свергнуть вооружённой силой буржуазию, если она прибегнет к вооружённой силе для подавления народной революции (что, как правило, является неизбежным)»[91].
Никто и нигде в среде коммунистов, в том числе и советских коммунистов, не ставил под сомнение мысль о необходимости давать вооружённый отпор контрреволюции, «если она прибегнет к вооружённой силе для подавления народной революции». Но для коммунистов признание возможности не только немирного, но и мирного пути социалистической революции вовсе не является какой-то тактической «уловкой», пропагандистским лозунгом, всего-навсего прикрывающим всё ту же подготовку к почти всегда «неизбежным» формам вооружённой борьбы. Вопрос о двух путях революции всегда был и является для коммунистов вопросом реальной политической стратегии и тактики. Больше того, вопрос о немирном и мирном путях революции был и является вопросом всего гуманистического мировоззрения компартий.
Подчеркнём, что вопрос о реальном воплощении в жизнь идей мирного пути социалистической революции — сложнейший вопрос. Компартии ряда развитых капиталистических стран пытаются нащупать его решение на пути так называемых структурных реформ капиталистического общества, на пути использования имеющихся в этих странах традиционных демократических институтов.
Именно непонимание этой позиции, отрицание возможности разных форм социального принуждения, необходимости использования и сочетания различных форм политической борьбы и отличает разобранную нами «установочную» статью из «Жэньминь жибао», цель которой ревизовать согласованные документы международного коммунистического движения, подменить диалектические марксистско-ленинские установки односторонними, догматическими. «В частности, в документах совещаний,— говорится в этой статье,— содержится утверждение о том, что в ряде капиталистических стран имеется возможность завоевать государственную власть без гражданской войны, хотя там же указывается, что господствующие классы добровольно власти не уступают; в них содержится утверждение о том, что имеется возможность завоевать прочное большинство в парламенте и превратить парламент в орудие, служащее трудовому народу, хотя там же указывается на необходимость развёртывать внепарламентскую широкую массовую борьбу и сломить сопротивление реакционных сил; в них не делается акцента на том, что насильственная революция является всеобщим законом, хотя и упоминается о мирном переходе»