.
Выше уже говорилось о волюнтаризме Мао Цзэдуна, о его пренебрежительном отношении к народу, нашедшем, в частности, выражение в известном изречении, где он народ сравнивает с «листом чистой бумаги», на котором можно писать «самые новые, самые красивые иероглифы, можно создавать самые новые, самые красивые рисунки». Этот откровенный волюнтаризм, это презрение к главной производительной силе — трудящимся особенно явственно проявились в экономической области. В вышеприведённых словах сквозит надменная уверенность Мао Цзэдуна в том, что нищую и отсталую массу можно заставить сделать всё, что угодно, что можно превратить её в послушное орудие политика-авантюриста, возомнившего себя полубогом, способным менять общественный строй по своему произволу.
«Лист бумаги», на котором Мао Цзэдун вознамерился написать «самые новые, самые красивые иероглифы», рассчитывая чудом создать коммунизм, действительно был «чист» в смысле отсутствия объективных условий для осуществления такого проекта. Крестьянство, составляющее 80 % населения Китая, было занято в хозяйстве натурального или полунатурального типа. Не хватало даже примитивных орудий, требующих применения тяжелого ручного труда, а плуги и повозки из-за отсутствия механических двигателей и нехватки тяглового скота приходилось во многих местах тащить самим крестьянам. В промышленности подавляющее большинство рабочих было занято в кустарном производстве или на мелких и средних предприятиях с крайне отсталой техникой и преобладанием ручного труда. Производительность труда этих рабочих была в 10 раз меньше, чем на крупных предприятиях с машинной техникой, число которых было очень невелико.
В этих условиях особенно острой являлась необходимость сосредоточения сил на развитии крупной машинной промышленности как единственной базы технического оснащения производства, замены ручного труда механизированным, а следовательно, повышения его производительности. Но Мао Цзэдун рассуждал иначе. Он полагал, что экономические проблемы можно решить без технического совершенствования производства, если вовлечь в него всё трудоспособное население страны, что нищета и отсталость трудящихся позволят выжать из них как можно больше путём удлинения рабочего времени, снижения жизненного уровня и что таким образом можно будет компенсировать низкую производительность их труда. Вместо установки на развитие техники и повышение благосостояния и культурно-технического уровня народных масс Мао Цзэдун выдвинул установку на увеличение производства и рост накоплений за счёт ухудшения положения трудящихся.
Реализация этой установки, как известно, осуществлялась в 1958 г. Предприятия были переведены на 10—12‑часовой рабочий день при двух выходных днях в месяц, а в деревне, с целью более интенсивного использования рабочей силы, на крестьянство возложили обязанность заниматься не только сельским хозяйством, но и принять на себя функции работников промышленности, расширив для этого сельское кустарное производство. Уровень потребления сельского населения был резко снижен, а что касается рабочих и служащих, то для снижения их уровня жизни на закрытом Ⅲ Пленуме ЦК КПК в 1957 г. была разработана особая политика «низкой и рациональной заработной платы». Суть её заместитель министра труда Лю Цзыцзю сформулировал так: «В настоящее время основная политика в области труда и заработной платы в нашей стране направлена на то, чтобы пищу, рассчитанную на 3 человека, потребляли пять человек»[243]. Стремление к повышению зарплаты, улучшению материальных условий Мао Цзэдун объявил проявлением «нездорового стиля», буржуазной психологии, провозгласив лозунг: «Бедность — это хорошо».
Смириться с технической отсталостью производства, основанного на ручном труде, вовлечь в это отсталое производство все резервы рабочей силы посредством создания трудовых армий и множества кустарных предприятий, поставить миллионы людей в условия каторжного труда, сделав ставку не на повышение его производительности, невозможное без технического прогресса, а на изматывание физических сил людей и предельное снижение их жизненного уровня,— таким по существу было содержание нового хозяйственного курса, предложенного Мао Цзэдуном и его окружением. Это была программа варварского использования наличных производительных сил, исключающая возможность их развития. Осуществление этой программы могло привести лишь к разрушению производительных сил.
Толкуя об «освобождении» производительных сил, Мао Цзэдун связывал его с торжеством социалистических производственных отношений, социалистической собственности. В его выступлениях термины «социалистическая собственность», «общественная собственность» встречаются постоянно. Но и здесь за марксистской терминологией скрывается извращение содержания понятий марксистско-ленинской науки.
Марксизм-ленинизм рассматривает социалистические производственные отношения не как результат формального обобществления средств производства, декретируемого политическим органом, а как действительную реализацию отношений общественной собственности на средства производства, означающую преодоление экономической разобщённости отраслей и многочисленных ячеек народного хозяйства и подчинение их деятельности единому плану. Действительное утверждение общественной собственности означает развитие товарищеского сотрудничества и взаимопомощи в отношениях обмена трудовой деятельностью и такой системы стимулирования этой деятельности, которая обеспечивает сочетание личных интересов работников, групповых интересов трудовых коллективов и интересов общества в целом. Развитие всех этих сторон социалистических производственных отношений, их перерастание в коммунистические формы социально-экономической организации общественного производства может осуществляться с точки зрения марксизма-ленинизма только при условии развёртывания социалистической демократии.
Нетрудно убедиться, что политические средства, на которые решил опереться Мао Цзэдун, не имеют ничего общего с социалистической демократией, а та система социально-экономической организации, которую он упорно пытается утвердить с помощью этих средств,— с социалистическими производственными отношениями.
Представление Мао Цзэдуна о характере политических средств утверждения новых производственных отношений выражено в призыве «военизировать организацию, действовать по-боевому и вести коллективный образ жизни», сформулированном в решении ЦК КПК от 29 августа 1958 г. Средствами насаждения «коллективного образа жизни», используемыми Мао Цзэдуном и его сторонниками, являются декретирование навязываемых народу форм организации, подкреплённое идеологической обработкой масс, и внедрение этих форм путём административно-военного нажима на массы. А сам так называемый коллективный образ жизни, утверждаемый таким способом, представляет собой систему внеэкономического принуждения трудящихся, переведённых на полуказарменное положение и обязанных выполнять роль безликих винтиков, подчиняющихся командам начальства. Народные коммуны, которые Мао Цзэдун объявил лучшей организационной формой перехода к коммунизму, с самого начала представляли собой орудие внеэкономического принуждения, призванное заставить массы мириться с любыми лишениями и безропотно предоставлять плоды своего труда в распоряжение государства.
Как форма хозяйственной организации коммуны в трактовке Мао Цзэдуна представляют собой по сути дела воплощение не общественной, а групповой собственности. Это значит, что истоки взглядов Мао Цзэдуна на идеальную экономическую организацию общества нужно искать не в марксизме, а в концепциях анархистского толка, в идеях, идущих от Прудона. Вместо того чтобы осознать необходимость создания единого, целостного народного хозяйства с развитыми экономическими связями, рациональной специализацией звеньев и их кооперацией, Мао Цзэдун идеализировал полунатуральное хозяйство Китая, представив в качестве коммунистической систему изолированных друг от друга хозяйственных ячеек. Каждая из этих ячеек, во-первых, должна сама обеспечивать себя всем необходимым, не рассчитывая на сотрудничество с другими ячейками, а во-вторых, обязана выделять средства в фонд накоплений государства, не претендуя при этом на какую-либо помощь со стороны последнего.
В последние годы эти представления находят своё выражение в выдвинутом Мао Цзэдуном принципе «опоры на собственные силы», который применительно к внутриэкономическому развитию Китая сводится к требованию самообеспечения хозяйственных ячеек и комплексов. Образцом применения этого принципа объявлена практика нефтепромыслов Дацин и производственной бригады Дачжай. Около 80 тыс. семей, составляющих население Дацина — нефтеносного района на северо-востоке страны, живут в деревнях и поселках, расположенных с таким расчётом, чтобы мужчины работали на нефтепромыслах, а женщины занимались сельским хозяйством на прилежащих полях. «Дух Дацина», который на протяжении нескольких лет прославляет китайская печать,— это низкие нормы потребления и нищенские условия жизни в бараках и землянках, самообеспечение продовольствием, «добровольный» отказ от помощи государства. К этому же сводится и «дух Дачжая», с той лишь разницей, что здесь речь идёт не о крупном промышленном предприятии, а о небольшой сельскохозяйственной ячейке, объединяющей 83 двора. В заслугу дачжайцев ставится то, что они не только сами обеспечивают своё хозяйство семенами, кормами, удобрениями, строительными материалами, но даже отказались от чернил и бумаги, чтобы ничего не приобретать для своей конторы со стороны. В Дачжае осуществляется следующий принцип: бо́льшую часть урожая сдавать государству, а остаток использовать для нужд хозяйства и питания крестьян. Один из лозунгов дачжайцев «Три не просить» (не просить у государства зерна, денег и материалов).
Принцип «опоры на собственные силы» служит «обоснованием» тезиса о том, что разобщённость районов, коммун, производственных коллективов является не пороком экономики Китая, а величайшим благом. Вместе с тем этот принцип используется маоистам