Мао Цзэдун не понимает, что ленинская формула об условном характере единства противоположностей и об абсолютном характере их борьбы означает, что неизбежно углубление, развертывание противоречия между противоположностями. Это ведет к разрешению данного противоречия, «снятию» его и к возникновению нового противоречия. При этом происходит качественное изменение, возникновение нового явления. К примеру, пролетариат не превращается в буржуазию и не меняется с ней местами, как можно подумать исходя из рассуждений Мао Цзэдуна; здесь происходят качественные превращения в исторической роли буржуазии и пролетариата как противоположных классов капиталистического общества: на определённом этапе развёртывания противоречия буржуазия утрачивает прогрессивную роль, и последняя переходит к пролетариату. Это обусловливает неизбежность поражения буржуазии и победы пролетариата, борьба их между собой в конечном счёте приводит к разрыву их внутренних связей и к ликвидации данного единства противоположностей, капитализм сменяется социализмом. «Одержав победу, пролетариат никоим образом не становится абсолютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только упраздняя самого себя и свою противоположность. С победой пролетариата исчезает как сам пролетариат, так и обусловливающая его противоположность — частная собственность»[36].
В результате трактовки закона единства и борьбы противоположностей, какую даёт Мао Цзэдун, развитие понимается не как отрицание старого новым, а как простое повторение пройденного, как движение по кругу или даже как попятное движение. Достаточно сказать, что «диалектика» Мао Цзэдуна предусматривает гибель человечества и земного шара: «В мире нет таких вещей, которые бы не рождались, развивались и погибали. Обезьяна превратилась в человека, возникли люди, но в конце концов человечество в целом должно погибнуть. Оно превратится в нечто иное, в то время не будет земного шара. Земной шар в конечном счёте должен погибнуть».
Содержание маоистского понимания самого противоречия составляет механическое противопоставление внешних противоположностей. При этом Мао Цзэдун употребляет для обозначения этих противоположностей следующую терминологию: хорошо — плохо. Сюда можно добавить и другие пары: добро — зло, горячее — холодное и т. п. Выдвижение подобных положений имело определённый смысл и было оправдано двадцать веков назад, когда утверждалась сама идея противоречивости объективного бытия и человеческого мышления. Но в ⅩⅩ в., при современном уровне развития научного знания, этого уже слишком мало. Научная диалектика должна раскрывать присущие предметам и явлениям внутренние противоречия, должна показывать реальный процесс развития явления, состоящего из двух противоположностей, другими словами, должна анализировать самодвижение данного явления.
Маоистское определение противоположностей не может дать правильного представления о сложных и противоречивых процессах развития природы и общества. И дело не только в том, что оно является ничего не значащим, бессодержательным. С помощью таких противоположностей Мао Цзэдун обосновывает свою извращённую трактовку социальных процессов, затушевывает провалы своей политической линии. Он объявляет «хорошими» контрреволюционные мятежи в социалистических странах, поскольку, по его мнению, они способствуют укреплению нового общественного строя; гибель большого количества людей в социальных революциях, поскольку она приближает победу народа; новую мировую войну, поскольку она-де позволит ликвидировать капитализм, и т. п. Естественно, что подобная «диалектика» имеет такое же отношение к марксизму, как алхимия — к химии.
Вообще, чисто механическое соединение самоочевидных противоположностей отнюдь не есть научная диалектика. Наоборот, это её вульгаризация, опошление и искажение. К тому же далеко не всегда и не все самоочевидные противоположности могут представлять собой две стороны одного и того же, единого явления или процесса. Например, буржуазия (торговая, посредническая, бюрократическая) в ряде развивающихся стран может существовать без пролетариата, пролетариат в социалистическом обществе может существовать без буржуазии, помещик при феодализме может существовать без арендатора и т. д.
Аналогично обстоит дело и с войной и миром. Конечно, война и мир — противоположные понятия: когда начинается война, кончается мир, и наоборот. Однако это не значит, что война и мир представляют собой явления, взаимно обусловливающие друг друга. Исходя из обывательско-упрощенного понимания этих двух явлений как внешне взаимно противоположных, Мао Цзэдун считает их социальными противоположностями, выражающими сущность общественного развития. Отсюда можно сделать логический вывод о том, что самодвижение, развёртывание противоречивых сторон социального организма неизбежно приводят к смене мира войной, а войны миром. Однако война и мир — это не две стороны единого явления, а две различные формы политических взаимоотношений между государствами. Возникновение войны обусловлено не развитием такой формы взаимоотношений между государствами, как мир, а внутренне противоречивой природой самого капиталистического общества. «Теоретическое обоснование» Мао Цзэдуном смены мира войной и наоборот лишний раз показывает всё убожество его «диалектики».
Как видно, он рассматривает закон единства и борьбы противоположностей вне анализа взаимосвязи категорий возможности и действительности. Между тем очевидно, что сам процесс разрешения любого противоречия неразрывно связан с превращением возможности в действительность, ибо разрешение противоречия и момент превращения возможности в действительность представляют собой две стороны одного и того же процесса развития.
Существование возможности обусловлено внутренней противоречивостью предметов и явлений. Например, в современных условиях существует возможность возникновения новой мировой войны. Но существование такой возможности ещё не означает её обязательного превращения в действительность. Возможность превращается в действительность лишь через борьбу и победу одной противоположности над другой. Победа одной противоположности и поражение другой зависят от количественных и качественных различий возможностей, которые содержат в себе данные противоположности. Например, если раньше силы войны обладали гораздо большей возможностью для их победы, чем силы мира, то теперь положение коренным образом изменилось.
В наши дни объединённая мощь стран социалистического содружества, международного рабочего и национально-освободительного движения может заставить империалистов отказаться от использования войны как средства разрешения международных споров. В настоящее время человечество может исключить войну, как форму политических взаимоотношений между государствами. Таким образом, война и мир являются двумя разными явлениями в общественной жизни. Поэтому утверждение Мао Цзэдуна об обязательной смене мира войной и наоборот, основывающееся на факте их чередования, не раскрывает подлинной сущности этих социальных явлений.
Практическая деятельность маоистов на мировой арене в последние десять с лишним лет показывает, что теоретические упражнения Мао Цзэдуна вокруг проблемы войны и мира носили явный политический характер, имели цель теоретически обосновать политику развязывания новой мировой войны[37].
Одним из коренных пороков маоистской «диалектики» является её эклектичность, отсутствие стройной, логической связи между отдельными элементами. Это проявляется, в частности, в неправильном понимании Мао Цзэдуном своеобразия действия закона единства и борьбы противоположностей при социализме, сущности и исторической роли антагонистических и неантагонистических противоречий. С одной стороны, он говорит о тождестве протпвоположностей антагонистического противоречия, об их взаимопереходе и взаимопроникновении и на этом основании о переходе антагонистических противоположностей в неантагонистические и обратно. С другой стороны, он подходит к борьбе противоречивых сторон неантагонистического противоречия как к антагонизму двух противоположно направленных сил.
Исходя из подобных методологических принципов, Мао Цзэдун в статье «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» подвергает ревизии марксистское учение о различных типах социальных противоречий. Понятия «антагонистические и неантагонистические противоречия» он заменяет понятиями «противоречия между нами и нашими врагами и противоречия; внутри народа». Это не простое терминологическое уточнение или нововведение. Дело в том, что противоречие между рабочим классом и крестьянством, с одной стороны, и национальной буржуазией — с другой, включается в число противоречий внутри народа. Мао Цзэдун пишет: «Противоречия между нами и нашими врагами являются антагонистическими противоречиями. Противоречия внутри народа, если говорить о противоречиях между трудящимися, являются неантагонистическими, а если говорить о противоречиях между эксплуатируемыми классами и эксплуататорскими классами, то, кроме антагонистической стороны, они имеют также неантагонистическую сторону… В нашем государстве противоречия между рабочим классом и национальной буржуазией относятся к противоречиям внутри народа. Классовая борьба между рабочим классом и национальной буржуазией относится, вообще, к классовой борьбе внутри народа, так как национальной буржуазии в нашей стране присущ двойственный характер»[38]
Утверждение, что противоречие между рабочим классом и национальной (крупной) буржуазией в Китае является неантагонистическим (оговорка о том, что эти противоречия имеют также антагонистическую сторону, сути дела не меняет), носит правооппортунистический, ревизионистский характер, хотя сам Мао и провозглашает себя борцом против «современного ревизионизма». Коренные интересы рабочего класса и национальной китайской буржуазии непримиримы, ибо последняя, как и буржуазия любой другой страны, ни коим образом не заинтересована в строительстве социализма, о чём свидетельствует вся история Китайской Народной Республики. Вопрос о классовых отношениях Мао Цзэдун подменяет вопросом о возможности политических соглашений и блоков с принципиально враждебной рабочему классу буржуазией. Антагонистическое противоречие между рабочим классом и буржуазией может быть разрешено лишь в результате ликвидации последней.