Левая сторона лица Розы невольно скривилась при слове «молоко».
– Чтобы сделать настоящую революцию, нужно пять, максимум десять автобусов, вот с такими ребятами, как мы. И завтра вы проснетесь в другой стране с другим режимом. Не обещаю, что с менее кровожадным, – Тиль рассмеялся, глянул на второго рыжего и оба натянули маски, надели перчатки, сапоги, жилеты, скидывая за борт туристические шмотки.
– Шесть минут до стыковки, Тиль.
– Лягте туда, где лежали тюки. Как выглядит Пако?
Роза описала внука.
– Подробно одежду, – попросил один на страже, вглядываясь в приближающуюся лодку.
– Цель есть, – отчитался он, а потом почувствовав, что переборщил, добавил. – Вижу Пако целым и невредимым.
Дальше события разворачивались стремительно. Крики, скрежет, грохот, падание в воду тел. Но без выстрелов. Все приглушенно. Оцепеневшая от ужаса Роза, скрючившись, молилась, что б обманутая молодежь, за пять су поверившая Карабасу Барабасу про страну дураков и длинный кошелек, вернулась сегодня в свои дома и семьи пусть мокрыми, но невредимыми. Неожиданно к ней в подсобку толкнули Пако, обескураженного не меньше бабушки.
Она лишь утешительно погладила внука по голове, призывая к спокойствию, шепотом, заверяя, что все хорошо. От рядом находящегося живого внука вернулась вера в бога и будущее.
Однако их опять потревожили, попросив быстро перепрыгнуть в лодку, где еще пять минут назад плыл Пако с другими фотомоделями.
– Нас подпустят только на их судне, – пояснил Тиль, снимая маску, перчатки, но не далеко пряча бинокль и оружие. Судя по всему на этот раз настоящее, хоть еще ни разу и не выстрелившее.
Лодке дали приблизиться. Встречать вышли люди с более весомым оружием, но не ожидая подвоха, не успев в темноте разглядеть чужаков, тут же были уложены спать, быстрым проникновением дротиков особых пистолетиков.
– Ну что ж, а вот сейчас точно адьес, чикос! – сказал Тиль, рукой указывая Розе и Пако путь домой через море. – Плавать умеете или дать круг?
– Не надо, – сказала женщина и, поджав губы, по-матерински приобняла то ли террориста, то ли революционера, то ли единственно просвещенного человека, встреченного ею за всю свою жизнь. – Благодарю тебя, дорогой мальчик. Ты наш спаситель.
Тиль кивнул, напялил вновь маску и последним спрыгнул на борт шикарной яхты, где внутри еще не спали.
Роза и Пако спустились в воду, отплыли на несколько десятков метров и остановились. Оба под страхом смерти желали знать, чем закончится эта история. Шпионские страсти, смотримые лишь на больших экранах, вдруг развернулись в реальности прямо перед их мирными носами. Бабушка и внук не могли оторваться от просмотра сумасшедшего спектакля, в который угодили.
Сначала было мирно, но уже через несколько минут на огромной лодке послышались-таки ор и выстрелы.
Кричали убийцы и жертвы. Ясно слышалось одно слово «антиглобалисты». Но ужаснее всего было увидеть, как выводили голых мужчин, одного из которых Роза узнала даже издалека по характерной челке.
– Мой бог! Это ж депутат парламента из партии социалистов Хуан… – она не договорила, потому что ему выстрелили в лоб и голый он некрасиво свалился в воду. Остальных, в основном молодых пацанов, тоже голых словно манекенов грубо пошвыряли в воду живыми.
Роза и Пако, поняв, что действо окончено, быстро поплыли к берегу. Плыть пришлось долго, но женщина и мальчик с детства проводили в море десятки часов. Ныряли за морскими ежами, охотились на рыбу, приходилось переживать и шторм, и качку. К тому же адреналин в крови бурлил. Желание жить давало телу дополнительный ход.
Достигнув берега, они улеглись на камни прямо на пляже и сначала полчаса отдыхали, приходили в себя. Потом Пако попросил бабушку рассказать все, что осталось за кадром сумасшедшего фильма, где он участвовал в массовке. Молча выслушав повествование, мальчик поинтересовался, что думает на этот счет дед.
– Рафа не в курсе, – ответила бабушка. – Родители тоже. Но они переживают, так как видели меня взволнованную и я кое-что успела брякнуть им.
– Кто такие антиглобалисты, бабушка? – спросил Пако серьезно.
– Честно сказать, такой организации официально не существует. Но больше всего эти ребята, – она указала рукой на черное море, – похожи на контрреволюционеров. Ведь власть в большинстве стран, к сожалению, передается не демократическим путем, а очень запутанным и замаскированным под демократический, то есть вроде как свободный и народный. Значит, происходит глобальный скрытый переворот. Революция. Ребята, судя по всему работают на тех, кто хочет свергнуть пришедших неправильно к власти. Контрреволюционеры.
– Я больше не хочу стать моделью, – сурово прервал ее Пако и слепо уставился туда, где все еще звездой горела люксовая яхта.
Роза поджала губы, представляя реакцию мужа, когда он узнает о произошедшем и ее роли в этой истории.
Их мальчик не пойдет по шаткой тропиночке, где легко свалиться в мутную воду, как это произошло с голыми чужими мальчиками на яхте. Но похоже внук встал на другую еще более дикую тропу, где риска для жизни в сотни раз выше, чем у фотомодели. Роза правильно поняла эти тон, взгляд и внутреннее неистовство после мимо пронесшегося урагана, уволокший с собой глупые мечты и розовые очки с соплями.
Вряд ли у революционеров или контрреволюционеров, или антиглобалистов водятся семьи, дети, друзья, постоянный заработок, хобби. Их месяцами, а может быть, годами не видят родственники. Хорошо ли это для их внука?
Неожиданно яхта-лампочка превратилась в огонек, который разгорался-разгорался и с невероятным дребезгом взорвался, разлетевшись в разные стороны яркими вспышками.
– Мой бог! – взмолилась Роза, а левая часть ее лица расслабилась.
Пако, лишь прищурившись, не укрыл лица от вспышки и гари, доносившихся со стороны моря. Ему нравилось смотреть на огонь, через глаза тот прокрадывался внутрь, сжигал страх и сомнения, при этом согревал душу и тело.
Эпилог
Они домчались до дома за полчаса и улеглись спать. Спящими и все еще уставшими по утру их застал Рафа, вернувшийся с моря с целым ведром кальмаров.
– Малюсенькие, голубенькие чипиронес, chipirones, с лучком на сковородочке, хочешь, сынок? – спрашивал счастливый дед внука, подсовывая ему под нос вонючих кальмаров, действительно посиневших от отсутствия привычных нормальных условий для проживания.
Пако улыбнулся и сдержался, чтоб не расплакаться при виде деда, оплота его старого мира, от которого он почему-то, как ошалелый желал избавиться.
Они целый день провели дома, как это было раньше. Телевизор тихим гудением сопровождал их повседневные разговоры в основном о политике, экономике и будущем Пако.
Внук и бабушка заранее не договорившись о плане, обрывками из своих историй, спонтанно склеивали предыдущий день, чтоб сложилась единая мирная картинка.
Рафаэль был так благодарен Розе за то, что та смогла уговорить внука пожить с ними хоть пару дней, что почти не заметил пару новых морщин, седых волос и новое выражение ее лица, расслабленное, более не кривое. Рафа был просто счастлив и видел счастливыми своих самых любимых родных. А Роза давно для него превратилась в красавицу. Так бывает с супругами, любящими не цвет волос или размер груди, а суть.
Звонили отец и мать Пако, что-то странное рассказывали о произошедшем в их городке накануне. Но эти разговоры уходили в сторону, ведь главное, что с сыном все было в порядке. Беспокойства бабушки, значит, являлись всего лишь напрасными старческими тревогами.
Новость, которую ждали бабушка и внук, в тот день то и дело с волнением оборачиваясь на голубой экран телевизора, озарила новостные ленты лишь на третьи сутки. Пако уже находился с родителями, но сразу же позвонил бабушке. Ведь новость со страшными кадрами горящей посудины упоминала лишь о ужасной, непредвиденной катастрофе, случившейся с уважаемым человеком, семьянином, влиятельным политиком Испании, который в свое время усилием воли и духа революционным путем добился высших демократических благ для своей страны. Скорбело все мировое сообщество, ведь сколько всего он не успел. В честь него было решено назвать улицу, где установят памятник на деньги благодарных налогоплательщиков, что б помнить кто привел к благам.
– Можешь точно вспомнить слова Тиля, бабушка? Он сказал тебе, запомни нас… как… ?