Удачливый царедворец, он смог настолько возвыситься при таком сложном руководителе, как Иван Грозный, и так закрепиться при его сыне Федоре Иоанновиче, что был избран Земским собором на царство. Но, как говорится, «в трудное время взял я власть». Хотя Царь Борис удачно воевал с Швецией, приращивал Россию Сибирью, основывал новые города на Юге — Воронеж, Белгород… Но жизнь в стране становилась все хуже.
Ему вдруг как-то тотально перестало везти: то неурожай, то восстания, то голод. Он уже и житницы царские перед народом раскрывал, и деньги собственные ему раздавал, а страна его все больше не любила. Кончил царь Борис свои дни смутно и мрачно. Тут появился первый самозванец, а Россия окончательно рухнула в смуту
Хлеб все дорожал, а деньги дешевели.
Многие помещики вынуждены были просто прогонять прочь своих холопов и слуг; элементарно не на что было их содержать. Люди питались травой, сеном, трупами животных. Процветало людоедство.
Это при том, что хлеб, — несмотря на холода и снег — в стране был. Но крупные землевладельцы специально придерживали его, дабы искусственно взвинчивать цены. Не отставала от них и святая церковь во главе с самим патриархом Иовом. В Кирилло-Белозерском монастыре, например, преспокойно лежало 250 тысяч пудов зерна; этим количеством без труда можно было кормить 10 тысяч человек целый год.
Лишь обильный урожай 1604 года хоть как-то остановил вымирание народа. Правда, впереди Россию ждали новые, не менее страшные времена: приход Лжедмитрия, польская интервенция, череда крестьянских войн. Часть территорий надолго была утрачена. Шведы, допустим, покинули Новгород только в 1617-м. После них город остался полностью разорен, в нем насчитывалось лишь несколько сотен жителей.
«Смутный» кризис нанес экономике гигантский урон, на преодоление которого ушли целые десятилетия. Размеры пашен сократились катастрофически, в некоторых уездах — до 20 раз. Сельская местность обезлюдела. Земли во владениях Иосифо-Воло-коламского монастыря, к примеру, были, по утверждению современников, «все до основания разорены и крестьянишка с женами и детьми посечены, а достольные в полон повыведены… а крестьянишков десятков пять-шесть после литовского разорения полепились и те еще с разорения и хлебца себе не умеют за-весть»…
Но этот кризис был, по крайней мере, понятен. Нет хлеба — людям нечего есть. А вот, если хлеба (нефти, золота) — наоборот, много… Так много, что девать его просто некуда… Тогда с чего бы кризису начинаться?
Ан нет. Человеческая жадность не имеет границ. Кризис переизбытка ресурсов — вот как это называется.
История, увы, почти не знает случаев разумного пользования этим даровым счастьем.
Вы уже подумали о нефтедолларах и Стабфонде им. Кудрина?
Не торопитесь. Памятны и другие примеры.
Ярчайший — как испанцы в XVI–XVII веках просто проели золото из Америки, вместо того, чтобы использовать свое внезапное сверхбогатство для развития промышленности и создания инфраструктуры. На испанском золоте поднимались другие энергичные страны: Голландия, Британия.
В наше время не меньше золота важна нефть. И что же? Как правило, в нефтяных странах она играет ту же печальную роль, что и золото в средневековой Испании. Нефтедоллары в основном проедают. Более того…
Во многих странах — и Россия сегодня, увы, не исключение — поток нефтяных денег ведет к росту цен. Местная промышленность становится неэффективной: собственное производство слишком дорого, проще продать сырье и все купить на валюту за границей. Инфраструктура страны упрощается: в ней постепенно начинает исчезать все, кроме «топливно-энергетического комплекса».
Когда действующую власть обвиняют в том, что она подсадила российскую экономику на сырьевую иглу, это верно, но верно лишь отчасти.
Вопреки расхожему мнению, нет ничего дурного в том, что страна, обладающая от 6 до 15 % мировых запасов нефти и 30–36 % газа, делает основную ставку именно на экспорт природных ресурсов.
По такому же точно пути шли и будут идти многие другие народы. Та же Норвегия, например. Почитай весь Ближний Восток. Добрая часть Африки. Кстати, доля нефтяного экспорта в экономиках этих стран занимает даже большую нишу, чем в России.
Да и ошибкой было бы представлять себе злополучную эту иглу как апофеоз государственной глупости и лености; никаких усилий, мол, не прикладываешь, а деньги сами падают с неба.
На игле сидит не только Россия, но и Америка, Япония, Европа, словом, весь цивилизованный мир.
Без углеводородов жизнь современного человечества просто невозможна. Нефть — это ведь не только бензин и солярка. Это — основа всей химии, от пластика до синтетики и удобрений. Электроэнергия. Отопление. И компьютерная клавиатура, на которой сейчас набираем мы этот текст, тоже — нефть.
Кончится нефть — кончится и современная цивилизация. По крайней мере станет совсем ИНОЙ.
Так что вовсе не нам следует опасаться иглы, пусть другие ее боятся. У кого в руках нефть — тот и диктует свои условия; главное только — правильно диктовать…
В 1973 году арабский мир уже наглядно продемонстрировал, какая это страшная сила — игла. На Ближнем Востоке в тот момент вспыхнула очередная арабо-израильская война. Запад, разумеет-ся, принял сторону Израиля. И тогда ОПЕК — организация стран-экспортеров, этакий профсоюз поставщиков «черного золота», состоящий, в основном, из арабских стран — в знак протеста прекратил отгрузку топлива в Европу и США.
Сейчас это невозможно себе представить, но цена барреля нефти составляла на тот момент… примерно 3 доллара. Причем неизменной оставалась она десятилетиями (!), что Запад вполне устраивало.
Стоило лишь начаться блокаде, как цены тут же взлетели четырехкратно — до 12 долларов. И эта цифра нам кажется теперь смешной (летом 2008-го баррель сырой нефти стоил $145), а вот тогда-веселья было мало.
В США бензин подорожал аналогично — вчетверо. В моду вошли малолитражные автомобили, а бизнесмены и политики стали очень интересоваться электромобилями и водородным топливом.
Из опустевшей канистры, точно современный Хоттабыч, вылетел первый в истории энергетический кризис… Сами американцы по сей день все еще считают, что «нефтяной шок» 1973–1975 годов оказался самым тяжелым экономическим испытанием за весь послевоенный период.
Но есть и другие — гораздо более оптимистичные примеры владения иглой. Один из них — Объединенные Арабские Эмираты.
До середины XX века это были примитивные монархии кочев-ников-бедуинов на выступе Аравийского полуострова, которые находились под протекторатом Великобритании. Только 38 лет назад — в 1971-м (всего-то за 2 года до энергетического кризиса!) образовалось новое государство — федерация под названием ОАЭ.
Одному из авторов довелось побывать в конце 1990-х в «историческом музее» эмирата Дубай. «Исторический» — сознательно ставим в кавычки; очень уж короткая история у этой страны.
Площадь музея сопоставима с размерами краевого музейчика в любом райцентре. Из экспонатов — в основном, черно-белые фотографии и кинохроника.
История Дубая насчитывает всего два столетия; с тех самых пор, как прискакало сюда на верблюдах некое племя бедуинов.
Жило — не тужило, перебираясь с места на место в поисках пресных источников и свежих кустиков с колючками: место для жизни — не плодородные нивы Италии. Выжженная земля, пески, воды — нет.
Пару раз появились англичане, но особо не задержались: их мало интересовали колонии, в которых нечем поживиться, посему в целом бедуины были предоставлены сами себе. Сохранилось несколько фотографий порта Дубай начала и середины XX века — небольшая деревушка, деревянные причалы для рыбацких лодок. Так и продолжалось — день за днем, завтра, как вчера….
А в 1960-х годах здесь нашли нефть. И мир перевернулся. Хотя правящий эмир Дубая — по-прежнему прямой потомок того самого бедуинского вождя, который и появился на этой выжженной солнцем земле два века назад.
Эмираты смогли разумно распорядиться своими нефтедолларами. Всего 10 лет назад 90 % национального дохода давали нефть и газ. Сегодня — 40 %, хотя физически нефти добывают не меньше, а цены на нее — куда выше.
Коммерческий центр Дубай привлекает обширные иностранные инвестиции. Порты ОАЭ — в числе лучших контейнерных портов в мире. Построены шесть международных аэропортов, пропускающих через себя до 6 миллионов пассажиров в год. Налоги — минимальны. Объединенные Арабские Эмираты — страна с обширной зоной свободной торговли, где инвесторам предлагают практически нулевые налоги. В страну течет иностранный капитал. Хотите вложить деньги в недвижимость в ОАЭ? Она котируется уже на уровне европейской.
В ОАЭ с гастарбайтерами, на первый взгляд, проблема куда похлеще, чем в России. При населении в 4,5 миллиона человек 70 % — это рабочие из Индии, Южной и Юго-Восточной Азии. А из оставшихся 30 % местные коренные арабы составляют абсолютное меньшинство. Остальные — палестинские беженцы и мигранты из арабских стран. Но строгая простота законов исламского государства и редкостная для арабского мира неподкупность полиции — решают и эту проблему. Малейшее нарушение правил жизни в ОАЭ — вплоть до ПДЦ — и моментальная депортация гастарбайтера из страны за его счет (или счет работодателя) без права повторного въезда. Посему трудовые мигранты — в процентном отношении подавляющая, но по жизни — самая тихая и неприметная часть населения ОАЭ. Банда индусов (арабов, кавказцев, вьетнамцев, молдаван, таджиков и т. п.), избивающая на улице гражданина ОАЭ, — картина абсолютно фантастическая, просто из параллельной реальности.
90 % территории ОАЭ — выжженная солнцем пустыня без капли воды. Поэтому там строятся заводы по опреснению воды. Это важно не только для людей, но и для почти 100 миллионов деревьев, посаженных за последние 25 лет. ОАЭ боится продовольственной зависимости. Но в последние годы страна сама снабжает себя продуктами, и даже экспортирует овощи-фрукты да ягоды (например,