Достав из кармана куртки разные бумажки, я нашел номер телефона Кармен и Джимми на желтой записке Post-It, липкая сторона которой была покрыта синим пухом из моей куртки. Келли все еще сидела в машине, пристегнутая и бросая на меня гневные взгляды, как за то, что я сделал, так и за то, что собирался сделать.
Я знал, что они будут дома в это время дня. Они всегда обедали дома; за почти пятьдесят лет брака они ни разу не ели вне дома. Кармен не любила, когда кто-то другой готовил еду для ее мужа, а Джимми усвоил, что лучше не спорить. Я также знал, что на звонок ответит Кармен; это, казалось, было правилом дома. "Алло, Кармен, это Ник. Как вы оба?" "Ох, мы в порядке", - сказала она немного резко. "Конечно, довольно устали", - добавила она, чтобы при первой же возможности ввести тон мученичества.
Мне следовало проигнорировать это и сразу перейти к делу. "Устали?" спросил я, и, произнося это, вдруг кое-что вспомнил. "Ах, да, мы не спали допоздна, намного позже десятичасовых новостей. Вы сказали, Келли нам позвонит". Они не слышали о ней с тех пор, как я забрал ее в поездку, и я обещал, что она позвонит. Правда, Келли не особо старалась мне напомнить. "Простите, Кармен, она так крепко спала прошлой ночью, что я не хотел ее будить". Она на это не купилась, и я ее не винил. Она была права; в десять часов прошлой ночи мы оба уплетали двойные вопперы и картошку фри. "Ох, ну, я полагаю, мы можем поговорить с ней сейчас. Она уже обедала?" На самом деле вопрос означал: Ты не забыл покормить нашу внучку? Мои мысли были с Джимми, женатым на ней полвека, и ее сыном, Кевом. Неудивительно, что он уехал на запад, как только смог.
Я попытался отшутиться; ради Келли я не хотел поддаваться на этот эмоциональный шантаж. "Кармен, послушайте, кое-что случилось. Мне нужно уехать сегодня вечером. Сможете ли вы ее взять и отвезти обратно в школу в понедельник? Я собирался взять ее на пять дней, чтобы 'посмотреть' Лондон, но она может вернуться и сейчас". В воздухе чувствовалось волнение, но она все равно должна была отрезать свой фунт мяса. "Конечно. Когда вы приедете?" "В этом-то и проблема, у меня нет достаточно времени, чтобы отвезти ее к вам. Не могли бы вы встретить нас в Гатвике?"
Я знал, что они смогут. На самом деле, скорее всего, Джимми уже отправляли нетерпеливым взмахом ее руки, чтобы он достал из гаража свой одиннадцатилетний "Ровер" в идеальном состоянии. Новая дверь, которую только что построили, обеспечивала прямой доступ из бунгало; он очень этим гордился. Я мог представить, как он там, вытирая любые случайные отпечатки пальцев с лакокрасочного покрытия. "Ох... разве вы не можете приехать сюда? Это означало бы, что мы вернемся поздно". Они жили всего в часе езды от аэропорта, но все, чтобы меня подставить. "Боюсь, я не могу. Я немного ограничен во времени". "Но где мы вас встретим?" В ее голосе прозвучала паника при мысли о том, что ей придется сделать что-то настолько сложное, смешанная с раздражением от того, что сегодняшний поминутный распорядок дня нарушается. Должно быть, это был настоящий ад — расти маленьким мальчиком мистера и миссис Браун.
Я с самого начала чувствовал, что они, вернее, она, меня не очень-то любят. Возможно, она винила меня в смерти своего сына; я точно знал, что она обижалась на то, что именно меня он назначил опекуном их внучки, хотя она прекрасно знала, что они слишком стары, чтобы заботиться о ней сами. Но к черту это, скоро они умрут. Мне просто будет жаль Келли, когда этот день наступит; ей нужна поддержка других людей, даже если они такие же удушающие, как Брауны.
Когда я вернулся к машине, Келли делала вид, что увлечена другой листовкой, и, не поднимая глаз, встретила меня откровенным вздохом мученицы. Мне придется скоро с ней разобраться, иначе она станет такой же, как ее отравленная бабушка. Я сохранял бодрый тон. "Они очень рады, что ты приедешь сегодня, а не в следующие выходные, они не могут дождаться встречи с тобой и услышать все о твоем времени на корабле со всеми". "Хорошо. Это значит, что я вернусь в школу, когда вернутся все остальные?" "Да, но сначала ты отлично проведешь время с бабушкой и дедушкой".
Она не разделяла моего оптимизма, но была достаточно сообразительна, чтобы понять, что, хотя они и могут быть скучными, они очень ее любят. Это была единственная причина, по которой я их терпел.
Мы вернулись на главную дорогу и направились к туннелю, я размышлял о деталях встречи, которые мне сообщили. От Келли не было ничего, кроме угрюмого, гнетущего молчания, и я действительно не знал, как его нарушить. В конце концов я сказал: "Я позвоню тебе в школу в один из обеденных перерывов на следующей неделе, хорошо?" Она оживилась. "Ты правда? Ты мне позвонишь?" "Конечно позвоню. Я не знаю, когда именно, но позвоню". Она посмотрела на меня и укоризненно подняла бровь. "Это будет еще одно твое обещание?"
Я улыбнулся и кивнул головой. Я знал, что копаю себе очень глубокую яму, потому что каждый раз, когда я что-то обещал, я, казалось, облажался; я понятия не имел, что буду делать, и знал, что это краткосрочный выигрыш. Я ненавидел эту часть своих обязанностей, я ненавидел подводить ее так, как когда-то подвели меня.
Я сказал: "Не просто обещание, а двойное обещание. Мы поговорим обо всем, что будем делать в наш следующий отпуск. Я заглажу свою вину, увидишь". Она изучала мое лицо, оценивая меня. Завоевав дюйм, она собиралась пройти всю милю. "А мне обязательно ехать к бабушке и дедушке?"
Я мог догадаться, что она чувствует. Она рассказывала мне, что когда она с ними, она большую часть времени вытаскивает свою рубашку из джинсов после того, как Кармен задирает их ей до подмышек, "чтобы не было холодно". Я бы тоже туда не поехал, но сказал: "Все будет хорошо, не волнуйся. Ты все равно собиралась остаться с ними в следующие выходные после школы. Еще одни выходные не повредят. Я немного поговорю и посмотрю, не отвезут ли они тебя в аквариум посмотреть на тех акул, о которых мы говорили". Она бросила на меня взгляд, давая понять, что поездка в аквариум не состоится. Я знал, что она права, и продолжил: "Одно я знаю наверняка, я не хочу, чтобы они везли тебя в Кровавую башню; это наше особенное место, хорошо?"
Последовало медленное согласие, хотя она, вероятно, знала, что вероятность того, что ее другая бабушка превратится в Зои Болл за ночь, была выше. Я показал поворот на съезд с М23 на последнем участке пути к аэропорту.
Знаки приветствовали нас в Северном терминале, и я направился на краткосрочную парковку. Я продолжал говорить бодрым голосом: "Ох, как же я рад!" "Так, давай посмотрим, не приехали ли уже бабушка и дедушка, ладно? Знаешь что, если нет, мы пойдем что-нибудь съедим. Уже проголодалась?" Это должно было порадовать бабушку.
Она ничего не сказала, но взгляд, которым она одарила меня, выходя из машины, говорил: "Хватит нести чушь, придурок, меня это достало". Ее выставили на посмешище; она это знала и хотела, чтобы я знал, что она это знает. Я взял ее за руку и сумку, потому что вокруг было полно машин, и последовал за указателями к Северному терминалу.
Я договорился встретиться с ними в кофейне "Коста". Ее будет достаточно легко найти; даже они смогут это сделать.
Я посмотрел на свои G-Shock, те, что я купил взамен потерянных. На этот раз это были Baby-G — новые — и когда нажимаешь кнопку подсветки, на одном из дисплеев появляется маленький серфер. Мне это очень нравилось, хотя это был один и тот же человечек, делающий одно и то же маленькое серферское движение каждый раз. Печально, но факт.
Было чуть больше часа дня. Их еще не было. Пытаясь облегчить свою вину, я повел Келли на экскурсию по магазинам, и она в итоге получила шоколадные батончики, плюшевого медвежонка авиакомпании и CD All Saints. Это был легкий выход; я знал, что это ничего не даст, но мне стало немного лучше.
Мы вернулись в кофейню "Коста" и сели на барные стулья с видом на вход в терминал. Она взяла апельсиновую газировку, я — флэт уайт, если это так называется, и мы оба съели по сэндвичу, наблюдая, как заполненный аэропорт ест, ловит самолеты и в целом тратит за час больше денег, чем за целый день отпуска.
Келли сказала: "Ник, ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы родился слон?" "Нет". Я на самом деле не слушал; я был слишком занят тем, что склонился над своим кофе и высматривал Уоллеса и Громита, стараясь не смотреть на часы. "Почти два года". "О, это интересно", - сказал я. "Ладно, ты знаешь, сколько людей было в мире в 1960 году?" "Три года". Она меня раскусила. "Ник... Три миллиарда. Но очень скоро население мира достигнет шести миллиардов". Я повернулся, чтобы посмотреть на нее. "Ты очень умная для..." Потом я увидел, что она делает: читает факты с обратной стороны пакетиков сахара. "Это жульничество!" Наконец-то я увидел ее улыбку. Она превратилась в актерскую улыбку, когда она сквозь стиснутые зубы сказала: "О, смотри. Бабушка и дедушка". "Ну, иди поздоровайся!" Бормоча себе под нос, она слезла со стула и побежала к ним. На их лицах читалось облегчение от того, что они нас нашли, и самодовольство от того, что они достаточно смелы, чтобы находиться в таком большом, людном месте. Келли обняла их обоих; она их любила, просто они не были теми людьми, с которыми хотелось бы проводить весь день, тем более дополнительный выходной. Их проблема была в том, что они фактически ничего не делали. Они не водили ее в парк или на прогулки; они просто сидели там, ожидая, что она будет рисовать картинки и пить чай. Джимми был одет в кремовые фланелевые брюки и бежевую анорак; Кармен носила одежду из каталога, на обложке которого была Джудит Чалмерс. Лицо Джимми, казалось, не имело никаких черт; он выглядел так, будто его создали в аэродинамической трубе. Кев, должно быть, унаследовал свою темную кожу и глаза от матери, которая все еще выглядела привлекательно, даже если она и верила, что люди действительно думают, что ее смоляные волосы натуральные. Оба они суетились вокруг Келли, спрашивая ее, что она делала, пока шли ко мне. Я опередил их, бросая взгляд то на одного, то на другого, пока говорил. "Джим, Кармен, как дела?" И прежде чем они успели рассказать мне об условиях на дороге и точном маршруте, которым они ехали, я сразу перешел к делу. "Послушайте, простите за это, но мне нужно уходить. Вы уверены, что с вами все будет в порядке до конца выходных?" Они оба были очень счастливы. Это было похоже на Рождество, за исключением того, что в тот раз это был Хитроу, и Келли пришлось забирать на четыре дня раньше. Они никогда не понимали, почему именно такого непостоянного человека выбрали ее опекуном; они даже не знали меня, и я явно не подходил для этой задачи. Спорю, они приняли меня за одного из друзей жены Кевина. Им никогда не нравилась Марша. Когда они не винили меня в убийстве их сына, они, вероятно, винили ее, хотя ее и не было рядом, чтобы ответить. Кармен занялась тем, что застегнула верхнюю пуговицу рубашки Келли и заправила ее обратно в джинсы. Нельзя рисковать, в аэропортах сквозняки. Я убедился, что они заметили, как я быстро взглянул на часы. У меня было много времени, но это не означало, что я хотел оставаться. "Мне действительно пора идти. Келли, обними и поцелуй нас". Она обняла меня, и я наклонился, чтобы мы могли поцеловаться. Кармен это ненавидела, потому что Келли не проявляла к ним такой же постоянной привязанности. Она делала с ними только то, что, как она знала, ожидалось, и я должен признать, что это меня радовало. Я посмотрел ей в глаза и жестом