ше я думал об этом, тем меньше становилась иголка и тем больше стог сена. Все сводилось к тому, что если она хотела исчезнуть, она могла это сделать — никто бы ее не нашел. Я мог бы идти по ее следу месяцами и все равно не приблизиться к цели. Я напряг мозги, пытаясь вспомнить что-нибудь, что могло бы помочь, какую-нибудь маленькую подсказку, которую она могла бы когда-нибудь обронить и которая дала бы мне зацепку. Я нажал кнопку вызова и заказал пару бутылок пива, отчасти чтобы заснуть, отчасти потому, что, как только я доберусь до Вашингтона, больше алкоголя не будет. Для меня работа и выпивка никогда не сочетались. Может быть, Джош сможет помочь. Я мог бы связаться с ним, когда он вернется из Великобритании, и, возможно, он сможет получить доступ к некоторым базам данных и провести некоторые тайные проверки. Я задумался, стоит ли говорить ему правду, но решил не делать этого. Это могло бы втянуть нас обоих в дерьмо. Внезапно меня осенило, что какая-то часть меня надеется, что я ее не найду. Я почувствовал депрессию, но решил продолжать и покончить с этим. Я сразу же поеду в ее квартиру, встречусь со своим новым приятелем Металлическим Микки и дальше буду действовать по обстоятельствам. Принесли пиво, и я решил просто отдохнуть до конца полета. Пока я смотрел фильм, мои мысли перенеслись к Келли. Она, вероятно, сидела за столом со своей бабушкой, рисовала картинки, пила чай и пыталась вытащить рубашку из джинсов всякий раз, когда бабушка ее заправляла. Я мысленно отметил, что нужно ей позвонить. Я сделал еще глоток пива и изо всех сил старался думать о чем-нибудь другом, но Сара не выходила у меня из головы.
В 1987 году, за два года до окончания советской оккупации Афганистана, Великобритания и США отправляли в страну группы для обучения афганских повстанцев, моджахедов. Советский Союз вторгся в Афганистан восемь лет назад. Крестьяне впервые столкнулись с современной техникой, когда их бомбили московские самолеты, танки и вертолеты. Три миллиона человек были убиты или искалечены; еще шесть миллионов бежали на запад в Иран или на восток в Пакистан. Оставшиеся в живых сражались с русскими, питаясь черствым хлебом и чаем, ночуя на каменистых склонах гор. В конце концов, моджахеды обратились к международному сообществу с просьбой о помощи. Запад ответил поставками оружия на 6 миллиардов долларов. Однако Конгресс не разрешил вооружать повстанцев американскими переносными зенитно-ракетными комплексами «Стингер» для уничтожения российских вертолетов и штурмовиков, поэтому нашей задачей было обучить их использованию британских ракет «Блоупайп». ЦРУ рассуждало так: если Конгрессу показать, что у афганцев крайне низкий уровень противовоздушной обороны (что, безусловно, было правдой с «Блоупайп»: чтобы использовать эту штуку, нужно было быть нейрохирургом или иметь две правые руки), то им в конце концов разрешат получить «Стингеры». Они оказались правы. Мы остались и в основном обучали их тому, как насолить русским. Не то чтобы я знал это в то время — меня больше беспокоило, как бы не потерять ногу на сотнях тысяч противопехотных мин, которые сбросили русские, — но в Саудовской Аравии, несколькими годами ранее, молодой выпускник инженерно-строительного факультета по имени Усама бен Ладен также откликнулся на призыв повстанцев о помощи, отправив себя и несколько бульдозеров своей семьи в Центральную Азию. Исламский радикал из влиятельной и чрезвычайно богатой семьи, чья строительная компания участвовала в восстановлении священных мечетей в Мекке и Медине, бен Ладен был вдохновлен тем, что он считал бедственным положением мусульман в средневековом обществе, осажденном сверхдержавой двадцатого века. Поначалу его деятельность носила политический характер. Он был одним из саудовских благотворителей, которые потратили миллионы на поддержку афганских партизан. Он завербовал тысячи арабских бойцов в Персидском заливе, оплатил их проезд в Афганистан и создал главный партизанский лагерь для их обучения. Затем, должно быть, он немного сошел с ума. Имея все эти деньги, он решил сам принять участие в боях. Я никогда его не видел, но каждое второе слово моджахедов было о том, какой он великий. Они любили его, и Запад в то время тоже. Он казался хорошим парнем, заботящимся о вдовах и сиротах, создавая благотворительные организации для их поддержки и их семей, и все в таком роде. Наша команда только что завершила шестимесячную командировку в горах к северу от Кабула и занималась уборкой в Великобритании перед двухнедельным отпуском, когда нас вызвали в Лондон за приказами. Похоже, мы возвращались к нашим новым лучшим друзьям немного быстрее, чем думали. На борту вертолета ходили слухи, что мы нужны для защиты государственного служащего во время встреч с моджахедами. Мы застонали при мысли о том, что нам придется нянчиться с шестидесятилетним клерком из Форин Офиса, пока он будет проводить проверку расходов на вооружение на месте. Колина выбрали для постоянного сопровождения начальства на земле, а остальные из нас обеспечивали бы прикрытие на расстоянии. «К черту это», — сказал Колин. «Это будет как застрять в эпизоде сериала „Да, господин министр“». Он тут же выкрутился и передал эту работу мне. Колин, Финбар, Саймон и я были частью команды. Мы сидели в комнате для брифингов в офисном здании 1960-х годов на Боро Хай-стрит, к югу от Лондонского моста, пили чай из автомата и болтали, ожидая прибытия остальных. В комнату вошла незнакомая нам женщина, и все четверо, а также несколько советников и сотрудников по брифингу, дважды на нее посмотрели. Она была потрясающей, ее фигура едва скрывалась под короткой черной юбкой и пиджаком. Она кивнула знакомым и села, казалось, не замечая множества мужских глаз, прожигающих ее спину. Колин готов был заняться сексом с рассветом, если бы у него была такая возможность. Он не мог отвести от нее глаз. Она сняла пиджак, и топ без рукавов под ним обнажил ее плечи. Они были рельефными: она тренировалась. Я чувствовал, как Колин еще больше возбуждается. Он наклонился и прошептал Финбару: «Мне нужен адвокат». «Зачем это, малыш?» Финбар всегда так его называл, что было странно, так как ирландец был примерно на фут ниже Колина. «Я развожусь». Нам всем было интересно узнать, что она принесет в компанию; это было своего рода шоком, когда ее представили как государственного служащего, которого мы должны были защищать. Мне пришлось улыбнуться. Я знал, что будет дальше, и, как по заказу, Колин наклонился ко мне. «Ник…» Я проигнорировал его, заставив его немного помучиться. «Ник…» Я повернулся и широко улыбнулся ему. «Теперь я заберу свою работу обратно, приятель». Я медленно покачал головой. Внимательно слушая офицера по брифингу, она скрестила ноги, и шелест ткани был, пожалуй, самым прекрасным звуком, который я когда-либо слышал. Я уверен, что мы все обращали на это больше внимания, чем на брифинг. Теперь она удобно устроилась на своем месте, и ее юбка задралась достаточно, чтобы показать более темные верхние части ее колготок. Невозможно было сказать, делала ли она это специально. Она не поворачивала головы и не оглядывалась, чтобы проверить эффект. Когда она встала, чтобы говорить, ее голос был низким и очень уверенным. Если бы у нее не сложилось с Разведывательной службой, она всегда могла бы найти работу на телефонной линии 1-900. Сара объяснила, что она хочет заполучить и вернуть на Запад исправный, построенный в России ударный вертолет Ми-24 «Hind», истинные возможности которого, по ее словам, до сих пор не были до конца изучены. Более того, добавила она, она хотела бы пару. Именно она собиралась заключить сделку с афганцами, и это было простое дело: «Мы вам поможем, продолжая показывать, как насолить русским, а вы нам — вертолетом или двумя». С первого дня двух месяцев, которые мы провели, курсируя между Пакистаном и горными убежищами повстанцев, она была образцом профессионализма. Она иногда так облегчала нам жизнь в подобных заданиях, что мы могли тратить столько же времени на успокоение бедного ублюдка, которому предстояло встретиться с ней, сколько и на саму подготовку. Но она была другой. Может быть, она не боялась, потому что у нее был такой же вспыльчивый характер, как и у этих сварливых повстанцев. Это часто приводило к задержкам в переговорах больше, чем тот факт, что она была женщиной. Но мне было очевидно, что у нее есть знания, язык и опыт, чтобы держаться на равных с этими людьми, к которым мы все испытывали глубочайшее уважение; в конце концов, они сражались со сверхдержавой и побеждали. Я видел, что Сара любила и понимала эту часть света так, что не смогла бы это скрыть, даже если бы попыталась. К тому же, она была сообразительной и не паниковала, когда встречи становились напряженными. Она знала, что я там, и что трое других где-то рядом, наблюдают. Если бы дерьмо попало на вентилятор, афганцы не поняли бы, что произошло, если только это дерьмо не было русским, в этом случае наши приказы были — убираться и оставить повстанцев разбираться самим. Мы отправились за покупками, но с одной особенностью. У каждого было оружие, и все воевали не только с русскими, но и друг с другом, борясь за контроль над страной. Сара натравливала одну группировку на другую, чтобы получить то, что она хотела. Однажды все пошло не так, когда двое молодых людей узнали, что происходит, и столкнулись с ней. Мне пришлось самому немного вмешаться в этот момент и убедиться, что тела никогда не найдут. В другой раз она потеряла самообладание, когда повстанцы сказали ей, что хотят продать ей «Хинд», а не просто отдать. Они кричали друг на друга, и встреча закончилась тем, что она в ярости ушла с горного склона. Мы молча ехали до границы, пока она сидела и обдумывала случившееся. Наконец она сказала: «Не очень удачно для меня, Ник. Как ты думаешь, что мне написать в отчете?» Я немного подумал. «ПМС?» Она засмеялась. «Неважно, нам просто придется вернуться и попробовать снова в ближайшее время, но не раньше чем через пять дней». Это был первый раз, когда я видел, как она по-настоящему смеется. Пока мы пытались вернуться в Пакистан до того, как один из вертолетов, которые она так хотела заполучить, нашел нас, она хихикала как школьница. Это превратилось в ритуал. После того как это случилось в третий раз, я просто кивнул и сказал: «К черту их, если они не понимают шуток». Она смеялась, и мы просто несли всякую чушь, пока не добрались до безопасного Пакистана. Позже она получила сообщение о том, что Временная ИРА передает моджахедам техническую информацию о том, как изготавливать самодельные взрывные устройства и таймеры. Лондон полагал, что афганцы расплатятся с ИРА ведрами своего оружия американского и британского производства. Она выглядела обеспокоенной. «Что мы будем с этим делать, Ник? Лондон хочет, чтобы я выяснила, кто их контакт». Я расхохотался. «Ты их уже знаешь». Она выглядела озадаченной. «Я?» «Колин, Финбар, Саймон и я». Теперь она была совершенно сбита с толку. «Подумай об этом. Кто годами ведет террористическую войну? Мы показали афганцам, что использует ИРА, мы показали им, как делать таймеры. Вещи ИРА просты в изготовлении, надежны и работают. Это лучший импровизированный комплект в мире. Мы даже сами его используем, так почему бы не показать нашим новым лучшим друзьям? Это наша работа, верно: помогать наказывать плохих парней». Следующий вечер в Пакистане мы провели, состав