Дождь лил как из ведра. Я затянул шнурок на капюшоне, пытаясь остановить воду, стекающую по шее. Мне стало очень холодно. Я заставил себя сосредоточиться на анализе миссии и рассмотреть факторы, которые могли на нее повлиять; только тогда я мог выполнить задание и иметь шанс уйти безнаказанным. Если бы я захотел убить президента Соединенных Штатов, никто не смог бы меня остановить, но вот уйти от ответственности было бы сложно. Первое, что мне нужно было сделать, это понять свою миссию. Что от меня требовалось? Она делилась всего на две части: во-первых, я должен был вывести ее из целевой зоны к пяти часам утра завтрашнего дня; вторая часть, Т104, в данный момент не имела значения. Кроме того, я уже знал, как я это сделаю. Первую часть работы я разбил на пять этапов: первый — подойти к дому; второй — проникнуть внутрь; третий — найти Сару; четвертый — поднять и вывести из дома; пятый — покинуть район. Затем мне нужно было посмотреть, что может помешать мне выполнить эти пять этапов. Первым препятствием, очевидно, были мужчины с ней. Их было слишком много для комфорта, и, насколько я знал, внутри могло быть еще больше, кто еще не показался. Каковы были их намерения? Черт его знает. Однако можно было с уверенностью сказать, что они были там не для катания на каноэ. Похоже, это место было пунктом встречи. Следовательно, на каком-то этапе они собирались уехать, и, возможно, именно поэтому ее нужно было вывести до пяти часов утра, потому что они не собирались долго оставаться вместе в одном месте. Следующий вопрос: каковы были их тактика, подготовка, руководство и моральный дух? Я мог только догадываться. Конечно, их руководство было бы хорошим; либо Сара сама была бы главной, либо, если нет, то тот, кто был бы главным, должен был бы соответствовать, иначе она бы с ними не работала. Что касается их морального духа, то он выглядел вполне прилично. Они казались уверенными в том, что делают, чем бы это ни было. Девяносто процентов уверенности людей может исходить из полной глупости и непонимания происходящего, и только 10 процентов — потому, что они хорошо обучены и хорошо подготовлены. Сара могла быть только в группе, где уверенность подкреплялась способностями. Каковы были их возможности? И было ли у них оружие? Я понятия не имел. Все, что я знал, это о Саре как о человеке и оперативнике, поэтому я знал, что она профессиональна, безжалостна, сосредоточена и способна убивать. Если бы я проник в дом, и она увидела меня первой, она бы меня убила, если бы ей пришлось. Она бы скорее сражалась, чем позволила бы себя схватить. Как ни странно, это означало, что я не так уж и беспокоился о ней, потому что она была предсказуема; но других парней я не знал, будут ли они сражаться и чем. Мне пришлось предположить худшее; всегда лучше предполагать, что другие игроки лучше вас, и планировать соответственно. У меня было не так много информации, но что в этом нового? Это был не первый раз, когда мне приходилось идти вслепую. Меня просто бесило, что я ее точно идентифицировал. Может быть, было бы лучше, если бы я этого не сделал. Может быть. Я поймал себя на полунадежде, что все в доме уберутся в ближайшие несколько часов. Тогда мне ничего не останется, кроме как снова начать поиски. Я начал прокручивать все, что видел до сих пор, пытаясь вспомнить что-нибудь, что я забыл. Подсознание удивительно, потому что оно никогда не забывает того, что видело или слышало. Каждый взгляд, звук и фрагмент восприятия где-то там спрятаны — все, что вам нужно сделать, это вытащить их. Может быть, например, я видел оружие, даже не осознавая этого? Ничего не приходило на ум. Теперь мне нужно было посмотреть на местность, где я собирался выполнить задание. Прежде всего, общая местность, и это меня не беспокоило, потому что я сидел на ней. Я почти мог плюнуть в цель; это не было похоже на то, что я направлялся в район, которого никогда раньше не видел. Единственным фактором, который меня беспокоил, была «жизненно важная территория», которая в данном случае составляла пятнадцать метров по эту сторону дома, которые, как я полагал, находились в пределах досягаемости датчиков движения и света. Как я собирался подойти к цели, не говоря уже о том, чтобы проникнуть внутрь? Я осмотрел все двери и окна в поисках любой информации, которая помогла бы мне проникнуть внутрь. В бинокль я видел, что замок на боковой двери гаража был обычным штифтовым цилиндровым замком внутри большой ручки-кнопки, очень похожим на те, что бывают на дверях мотелей — очень распространенным и нетрудным для взлома. Гораздо большей проблемой было бы то, смогу ли я вообще подобраться к замку, не вызвав срабатывания детекторов. У меня было четкое представление о своей миссии. Я знал все, что мог знать о противнике на данном этапе, и я знал все, что мог знать о цели, или столько, сколько мог знать на данный момент. Теперь мне нужно было разобраться с «временем и пространством» — сколько времени у меня было на то, чтобы сделать то, что мне нужно было сделать. Лежа и глядя на цель, откидывая волосы со лба, так как они начинали служить каналом для дождя, я подумал о пяти этапах и попытался разработать планы для каждого из них. Я посмотрел на подход. Я представил все различные маршруты, как будто сидел в комфорте и смотрел на монитор, подключенный к камере прямой трансляции, с кем-то, кто поочередно двигался по каждому возможному подходу. Затем я рассмотрел различные способы проникновения. Я представил себе работу с замками и что делать, если я не смогу проникнуть таким образом. Не то чтобы это обязательно сработало, но по крайней мере у меня была бы альтернатива. Скрытные операции — это не точная наука. У людей может сложиться представление из шпионских фильмов о точности и совершенстве, и они могут предположить, что все работает как часы. В действительности это не так, по той простой причине, что все мы люди, а люди склонны к ошибкам — я знал, что ошибаюсь примерно в 40 процентах случаев. Джеймс Бонд? Скорее Джеймс Кость. Добавьте к этому тот факт, что люди, против которых мы работаем, тоже ошибаются, и это не формула гарантированного успеха. Единственным истинным мерилом человеческого интеллекта является скорость и универсальность, с которой люди могут адаптироваться к новым ситуациям. Конечно, оказавшись на месте, вы должны быть такими же гибкими, как резиновая лента, а гибкость вам обеспечивают планирование и подготовка. Если повезет, когда неизбежная ошибка произойдет, я не стану кроликом, застывшим в свете фар. Как сказал Наполеон, или кто-то вроде него: «Если у вашего противника всего два возможных варианта, вы можете быть уверены, что он выберет третий». В конце концов я разработал рабочий план — ну, по крайней мере, я так думал. Скоро узнаю. Я посмотрел на часы — только что прошло 17:32. Это давало мне чуть больше одиннадцати часов, чтобы проникнуть в дом и увезти ее. Но это было всего лишь физическое время; факторы, которые имели еще большее значение, — это свет и тьма. Я не мог двигаться при дневном свете; все мои передвижения должны были происходить под покровом темноты. Лондон хотел, чтобы ее вывезли к пяти утра. Я знал, что первые лучи солнца появляются около половины шестого, но в лесу они появятся немного позже. Мне нужно было схватить ее и убраться отсюда к трем часам ночи; это дало бы мне около двух часов темноты, чтобы покинуть этот район. Последние лучи солнца были сразу после семи часов, но полная темнота наступила бы примерно через час. На первый взгляд, это фактически давало мне семь часов рабочего времени. Но я не мог войти туда, пока они не спали, так что я бы делал, если бы они все еще бодрствовали в два часа ночи? К этому времени я уже дегуманизировал людей, против которых выступал. Для меня они были целями, такими же, как дом. С этого момента я не буду называть их и даже думать о них как о людях. Я не мог иначе, иначе я бы не смог выполнить эту работу. По иронии судьбы, Сара однажды спросила меня об этом. Я сказал ей, что не люблю слишком много анализировать себя, потому что не уверен, что мне понравится то, что я найду. Я знал, что совершил несколько действительно ужасных вещей, но я не считал себя слишком плохим человеком. Вопрос, который меня всегда больше всего беспокоил, был: почему я вообще этим занимаюсь? Вся моя жизнь прошла в сырых ямах. Даже когда я служил в армии, я задавал себе тот же вопрос: почему? Я не мог полностью ответить тогда, и не могу сейчас. Королева и страна? Нет. Я не знал никого, кто бы даже задумывался об этом. Гордость? Я был горд, не обязательно тем, что делал, но, безусловно, тем, как я это делал. Быть солдатом, а затем К, было единственным, что у меня хорошо получалось. Даже в детстве я был просто странными носками и ссадинами; моя мать всегда говорила мне, что из меня ничего не выйдет. Может б