тесь, вы шумите. Чем медленнее и обдуманнее я это делал, тем меньше шума я производил. По крайней мере, ливень давал мне некоторое прикрытие. Осторожно отстегнув берген, я поднял клапан, схватил защелку, которая удерживала шнурки вместе, нажал кнопку и открыл его, все время смотря и слушая, и проверяя, не происходит ли чего-нибудь в соседнем доме. Я достал из бергена сверток Gore-Tex. Снаружи он был мокрый насквозь, но мои узлы выдержали. Мокрая одежда шумела и оставляла следы, поэтому я снял трусы и медленно надел сухие вещи. Стоило так замерзнуть, чтобы почувствовать ощущение сухих носков. Я проверил, на месте ли тейзер в правом кармане куртки, и все ли остальное на своих местах. Затем я достал садовые перчатки и надел их. Меня могут задержать, когда я попытаюсь покинуть страну, и я не хотел, чтобы полиция могла связать меня с чем-то таким глупым и банальным, как отпечатки пальцев на месте преступления. Я не мог защититься от каждой мельчайшей улики, но я мог сделать все возможное, чтобы минимизировать ущерб. Наконец, я взъерошил волосы пальцами, пытаясь стряхнуть как можно больше воды, чтобы случайная капля не затуманила мне зрение в важный момент. Я был готов идти. Я взял берген и оружие и осторожно обошел двери. Я быстро заглянул в щель, на случай если они установили растяжку. Внутри было совершенно темно. Пространство между задней частью «Эксплорера» и дверью гаража было довольно тесным. Я протолкнул берген и лук и положил их на пол справа, затем повернулся боком, выдохнул и пролез. Звук дождя сразу же приглушился, как будто щелкнули выключателем. Я почувствовал другой фоновый шум, идущий сверху. Я остановился у внедорожника, открыл рот, посмотрел вверх и прислушался; доносилось невнятное бормотание, которое я сначала принял за разговор, затем услышал крик, выстрелы и обрывок музыки. Они смотрели телевизор. Я остался на месте, сразу за задней дверью «Эксплорера», и продолжал прислушиваться. Бормотание продолжалось, затем внутри гаража послышался металлический дребезжание, когда включился мотор морозильной камеры, а затем низкое гудение. Сверху справа скрипнула половица. Может быть, кто-то встал со стула. Звук никуда не двигался; должно быть, он снова сел. Baby-G показывали 1:31. Это было плохо; у меня оставалось всего полтора часа, чтобы сделать то, что мне нужно было. Я достал мини-фонарик из куртки, взял его в левую руку и повернул головку, чтобы включить. Луч просвечивал сквозь мои пальцы. Теперь я видел, что «Эксплорер» был единственной машиной в гараже; он торчал наружу только потому, что не было достаточно места, чтобы загнать его до конца. Я перешагнул через берген и осмотрел машину. Все ее окна были закрыты, а ключа в зажигании не было. Я медленно попробовал открыть водительскую дверь; она была заперта. Никакого шанса использовать машину для быстрого отступления. В случае чего, лодка должна была доставить меня к моей машине. Помимо стиральной машины и морозильной камеры, гараж был завален садовым инвентарем, стоящими торчком каноэ, велосипедами на стойках и ржавыми старыми вещами, накопившимися за годы, и пах он соответственно. По крайней мере, там было сухо и довольно тепло. Продвигаясь дальше вдоль бока внедорожника, я посветил фонариком на его капот. В дальнем левом углу я увидел боковую дверь, за которой наблюдал из НП. Под прямым углом к ней находилась другая дверь; лестница за ней была заделана в коробку, и ее очертания поднимались на следующий этаж. Под ней было еще больше завалов. Я все еще слышал невнятное бормотание телевизора сверху и скрип половиц, когда люди наверху двигались на своих стульях. Это меня устраивало; единственное, чего я не хотел слышать, — это возбужденных криков или быстрого движения, сигнализирующего о том, что они знают, что я там. Я взял берген обеими руками, чтобы контролировать шум, и с фонариком во рту направился к двери лестницы. Луч света упал на полиэтиленовые пакеты под лестницей, содержащие крупнейшую в мире коллекцию пустых контейнеров от готовых обедов Kraft. Они не выбрасывали мусор; они прятали его. Они не рисковали. Я тоже; я взял лук из бергена и положил его так, чтобы, когда я возьму его левой рукой, трос был обращен ко мне, а стрелы были готовы к использованию. В щелях вокруг двери лестницы не было видно света. Я приложил ухо к дереву и прислушался. Голоса по телевизору стали громче, но все еще неразборчивы. Было больше стрельбы и полицейских сирен, и довольно постоянное бормотание, которое я мог отличить от телевизора; казалось, что в доме была долгая ночь телевизора, закусок и разговоров. Осмотр замка показал, что это был обычный рычажный замок. Я осторожно надавил на дверь в районе замка, затем потянул ее вперед, чтобы посмотреть, есть ли какой-нибудь люфт. Он был около полудюйма. Затем, опустив руки вниз двери и все еще находясь с той же стороны, что и замок, я сильно и медленно надавил, чтобы проверить, был ли он задвинут. Он поддался на дюйм, затем вернулся в исходное положение. Я сделал то же самое с верхней частью двери. Она тоже поддалась, на этот раз чуть больше чем на полдюйма, и я осторожно вернул ее в исходное положение. Казалось, что с другой стороны нет никаких засовов, только один рычажный замок. Затаив дыхание, я медленно повернул ручку, чтобы проверить, заперта ли дверь. Можно потратить часы на взлом замка, только чтобы обнаружить, что дверь уже открыта; лучше не спешить и проверить очевидное. Я всегда считал, что задержка дыхания дает мне больший контроль над медленными движениями и облегчает определение реакции на мои действия. Как я и предполагал, дверь была заперта. Следующим шагом было проверить все вероятные места, где мог быть спрятан запасной ключ. Зачем тратить время на взлом замка, если ключ спрятан всего в нескольких футах? Некоторые люди оставляют свои ключи висеть на веревочке с другой стороны почтового ящика или на внутренней стороне кошачьей дверцы. Другие оставляют их под мусорным баком или просто за небольшой кучей камней у двери. Если ключ и будет оставлен, то почти всегда где-нибудь на обычном подходе к двери. Я проверил полки над стиральной машиной, под старыми ржавыми банками с краской у двери и вдоль верхней части дверной рамы и все очевидные места. Ничего. Мне придется поработать над замком. Я опустился на колени, все время слушая телешоу, и заглянул в замочную скважину. Я по-прежнему не видел ничего, кроме темноты. Я посветил фонариком и снова посмотрел. Там блеснул металл. Я улыбнулся; проще простого. Они оставили ключ в замке. Свет от Baby-G в этой темноте был просто ослепительным, но он показывал, что сейчас почти 2 часа ночи. Я дам еще тридцать минут, и, может быть, к тому времени эти ублюдки будут в постели. Между тем, если они спустятся вниз за еще одной порцией закусок, мне нужно будет знать, поэтому я сел на пол, приложив ухо к двери, слушая дождь и телевизор. Полицейские машины все еще выли, и стрельба усилилась. Сверху скрипнула половица, затем еще одна. Я посмотрел вверх и проследил за звуком, пытаясь представить, где он находится. Движение продолжалось по полу и остановилось более или менее прямо над моей головой. Взяв лук, я повернулся и заглянул в замочную скважину, чтобы посмотреть, не собирается ли он включить свет и спуститься вниз. Ключ закрывал большую часть обзора, но я бы смог увидеть свет, так как зубцы все еще находились в секретах замка. Там был слабый проблеск, но это был рассеянный свет издалека, может быть, где-то наверху лестницы. Никто не спускался. Свет исчез. Сверху послышалось еще несколько скрипов, затем снова начался приглушенный разговор. Должно быть, началась реклама. Оставалось только ждать, пока убегали минуты. Я знал только одно: я должен был проникнуть туда и сделать это в половине третьего, несмотря ни на что. Как — я не знал; я просто буду действовать по обстоятельствам. Я снова сел и вернулся к прослушиванию телевизора и дождя. После ночных усилий мне очень хотелось пить. Морозильная камера снова загремела; я на цыпочках подошел и очень медленно поднял крышку. Загорелся свет. Я быстро осмотрел все вкусности. Там были коробки с обедами Kraft, макароны и картофель фри для микроволновки. Было очевидно, что никто особо не задумывался о кулинарной стороне этой поездки, что, я уверен, не понравилось Саре, и все это мне не годилось. Затем я нашел кое-что, что мог пожевать: батончик Magnum. Я закрыл морозилку, снял обертку и положил ее в карман, снова сел у двери, приложил ухо и начал есть, присоединившись к фильму. Было уже 2:20. Это было на грани. Я доел мороженое, и палочка отправилась в карман к обертке. Я снова посмотрел на часы. Два двадцать пять. Я не мог больше ждать. С фонариком во рту я открыл отвертку на Leatherman и вставил ее в замочную скважину. Когда она надежно зацепилась, я начал поворачивать ключ по его естественной линии, чтобы открыть дверь, одновременно потягивая дверь на себя, чтобы снять давление с засова, лежащего в дверной раме. Ключ повернулся до упора; теперь для его открытия потребуется гораздо большее усилие, но это создаст шум. Я подождал. Кто бы ни доставал копов, он скоро сделает это снова. Через тридцать секунд это случилось: крики, выстрелы и сирены. Я сделал последние необходимые повороты ключа и выключил фонарик. Приоткрыв дверь на пару дюймов, я гораздо отчетливее услышал телевизор. Судя по интенсивности стрельбы, криков и воплей, вся полиция штата пыталась поймать плохих парней. Сверху не лился отчетливый свет, только слабый отблеск. Я взял лук и приготовил стрелу. Удерживая ее левой рукой, я положил правую руку на дверную ручку, готовый действовать. У меня будет разбег: оставаться незамеченным как можно дольше и шуметь только в том случае, если они это сделают. Это был не очень хороший план, но этого было достаточно. Если слишком много беспокоиться об этих вещах, вы никогда не приступите к работе; просто начните, и половина дела будет сделана. Затем надейтесь, что опыт, знания и подготовка помогут вам справиться с остальным.Я проверил, не выпадет ли что-нибудь из моих карманов, затем осторожно потянул дверь на себя, готовый остановиться при малейшем скрипе, затаив дыхание, чтобы услышать его. От людей наверху не было ни звука. Должно быть, хорошее шоу. Передо мной был пролет изношенной, голой деревянной лестницы, ведущей прямо на второй этаж. С обеих сторон была стена; слева — наружная стена дома, а справа — гипсокартон, который отделял лестницу от гаража, а затем превращался в перила с правой стороны, где начинался второй этаж. Любой, стоящий наверху, мог легко посмотреть вниз и увидеть меня. За верхней площадкой лестницы, напротив меня, находилась еще одна стена, а чуть правее — закрытая дверь. Кроме этого, все, что я видел, — это мерцающие изображения, состоящие из различных оттенков света от экрана телевизора, которые мелькали на стене и закрытой двери напротив меня. Это меня порадовало; если телевизор был повернут к верхней части лестницы, это означало, что эти ублюдки будут стоять ко мне спиной, когда я буду подниматься. Запах изменился. Сырость гаража сменилась более домашним запахом: полироль и сигареты, запах хорошей уборки, сильно перебитый никотином. Должно быть, у них там наверху настоящий «верблюжий» фестиваль; мне нужно поторопиться, иначе я заработаю рак легких. Наполовину оттянув тетиву, сосредоточив взгляд и оружие на верхней ступеньке лестницы, я очень осторожно поставил левую ногу на нижнюю ступеньку, затем правую. Я