ему кожу. Он сильно кричал под моей рукой. Я усилил давление, пытаясь лучше закрыть ему рот. Я снова поднял стрелу в воздух и сильно вонзил ее вниз. Она снова ударилась о кость, но на этот раз соскользнула и глубже вонзилась ему в шею. Я почувствовал, как он напрягся, его мышцы напряглись, сопротивляясь проникновению. Садовая перчатка обеспечила хороший захват, когда я сильнее надавил, поворачивая древко стрелы, чтобы максимизировать повреждение. Я надеялся разрезать ему сонную артерию или спинной мозг, или даже найти щель, чтобы пробить череп, но вместо этого я перерезал ему трахею. Теперь мне оставалось только держать его, пока он задыхался. Я всей тяжестью навалился на него, прижимая к краю ящика, пытаясь предотвратить неконтролируемые и шумные судороги. Убедившись, что все под контролем, я быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто больше не появился, пока я ждал его смерти. Наконец, он начал умирать. Его руки начали шарить за спиной, пытаясь дотянуться до моего лица. Я уклонялся и маневрировал, чтобы избежать их, и его движения постепенно утихли, превратившись лишь в судорожные подергивания ног. Последний запас сил, который он нашел, увидев, как его жизнь медленно погружается во тьму, иссяк. В мерцании телевизора я увидел, как из раны сочится темная кровь; она стекала по древку стрелы на мою перчатку и капала на пол. Когда я убрал руку от его рта, он не издал ни звука. Все еще находясь сверху, я повернулся и увидел, что Человек в черном плохо выстрелил, но мне повезло: я целился в центр массы тела, но стрела попала ему в голову над левым глазом, и сзади торчало около десяти сантиметров стрелы. Его четки лежали у его ног. Я понятия не имел, что с молодым. Он лежал, уткнувшись грудью в пол. Из него откуда-то шла кровь и впитывалась в ковер. Меня начало трясти. Я никогда в жизни так не боялся и так не радовался, что все закончилось. Урок усвоен: всегда бери пистолет, чего бы это ни стоило. Молодой был еще жив; кровь булькала у него в горле, когда он пытался дышать. Я поднялся со Слишком Тощего, Чтобы Победить, направляя его тело, когда оно сползало с ящика на половицы. Я подошел к Молодому и проверил его. Его застекленевшие глаза повернулись, следя за моими движениями, когда я обошел его, ощупывая на предмет металла. У него ничего не было. Его глаза отражали экран телевизора, умоляя меня о помощи. Когда я отвернулся, мой взгляд упал на алюминиевый ящик. Увидев, что внутри, я почувствовал себя намного лучше от того, что только что сделал. Слишком Тощий, Чтобы Победить, должно быть, сильно запаниковал, пытаясь добраться до содержимого; если бы ему это удалось, меня, возможно, уже не было бы здесь. Плохой парень из телевизора умирал от огнестрельного ранения, нанесенного ему полицейским. Должно быть, это было почти в конце фильма. Я подошел к ящику. Внутри лежали три складных приклада Heckler & Koch 53, практически то же оружие, что и MP5, используемое полком, но стреляющее более крупным патроном калибра 5,56 мм. С их тридцатизарядными магазинами Слишком Тощий, Чтобы Победить, мог бы снести мне голову и еще остаться патроны. Я взял одно из оружий и два магазина. Теперь я увидел, что на дне ящика лежат еще три пистолета с глушителями, тоже с магазинами. Я вынул один патрон из магазина 53-го и надавил на остальные, чтобы проверить работу пружины. Молодой все еще стонал, пока шли титры фильма. Он смотрел на меня. Я немного подумал. Зачем брать 53-й? Если бы мне пришлось его использовать, я бы поднял тревогу у людей в соседнем доме и, возможно, даже во всем кемпинге. Я взял один из пистолетов. Я понятия не имел, что это такое, только по маркировке понял, что он сделан в Китае. Я заглянул в магазин. Патроны были калибра 9 мм. Я зарядил и приготовился с одним магазином, а из другого вынул несколько патронов и заглянул внутрь. Эти магазины вмещали по девять патронов каждый. Я не знаю, зачем проверял. Я никогда не считал их во время стрельбы, я всегда слишком волновался. Я вернул патроны на место и положил пять запасных магазинов в джинсы. Эта китайская штука выглядела довольно хорошо. Если требовалась полная тишина, там была защелка, которая удерживала бы рабочие части на месте при выстреле. Затем нужно было вручную разрядить и снова зарядить. В противном случае, если можно было обойтись пистолетом с глушителем на полуавтоматическом режиме, нужно было всего лишь снять защелку, и рабочие части двигались бы и подавали бы еще один патрон для выстрела. Глушитель все равно выполнял бы свою работу, подавляя звук выстрела; вы бы просто слышали движение рабочих частей. Большим пальцем я опустил защелку, затем засунул ее в джинсы. Я взял Молодого за руки и подтянул его к дивану, и, сделав это, я увидел, куда он был ранен. Стрела вошла ему в живот, и, когда он упал, ее, должно быть, затолкнуло прямо в ребра. Я усадил его на пол, так что его голова свесилась налево, опираясь на сиденье. Его глаза все еще умоляли меня, когда я подложил ему подушку под голову, отступил и выстрелил ему в голову. Раздался звук, похожий на то, как кто-то стучит пальцем по краю деревянного стола. Подушка и диван полностью заглушили выстрел, когда пуля вышла из затылка. Он просто лежал там, глаза все еще открыты, кровь блестела в свете телевизора. Я так и не понял, как я отношусь к таким вещам. Он бы убил меня, если бы у него был шанс, а я просто избавил его от страданий. Я снял защелку, разрядил пистолет и дослал еще один патрон в патронник, опустив защелку, чтобы зафиксировать рабочие части на месте. Я стоял, смотрел и слушал. На полу лежали две тарелки, покрытые засохшим соусом и окурками, две или три полные пепельницы, бесчисленное количество раздавленных банок из-под Bud и теперь эти три тела. TNT сказали, что сейчас покажут «Придорожную закусочную» с Патриком Суэйзи. Я вытер кровь с перчаток о диван и сменил магазин, осторожно вставив новый, полный, на место, прислушиваясь к щелчку, который говорил о том, что он зафиксирован. Когда я отошел от телевизора, громкий «пинг!» заставил мое сердце подскочить к горлу. Я резко повернул голову и оружие, ожидая, что мне придется реагировать. Остальное мое тело последовало примерно через полсекунды, оба глаза открыты, оружие наведено. Я обнаружил, что целюсь в микроволновую печь в соседней комнате. Мне нужна была минута, чтобы успокоиться и привести себя в порядок, и я решил перевести оружие в полуавтоматический режим. Пора двигаться дальше. У меня все еще оставалось двое, о которых я знал, — американец и босс, плюс Сара, и еще два этажа, которые нужно было проверить. Лук мне больше не нужен был, поэтому я оставил его на полу. Телевизор все еще бормотал: «Парни, которым нравятся фильмы про парней…» Я начал двигаться медленно, но целенаправленно, стараясь не шуметь, оба глаза открыты, оружие наготове. Свет от экрана телевизора светил мне в спину, отбрасывая мою тень на стену. Я подошел к лестнице и посмотрел вверх. Там было темно. Глаза и оружие прикованы к верхней ступеньке, я начал подниматься. Это чувство было мне слишком хорошо знакомо. Сердце колотилось так сильно, что я чувствовал, как оно бьется о грудную клетку, и у меня было ужасное, сухое, хриплое ощущение в горле. Голова была так сильно откинута назад, что пот тек в глаза и по складкам кожи на затылке. Я слегка наклонил голову вбок, пытаясь избавиться от него. Становилось все темнее и тише, по мере того как свет и шум телевизора угасали, и вскоре я слышал только собственное дыхание. Я старался подавлять его, потому что представлял, как трое людей наверху слушают и следят за моим продвижением. Подниматься по лестнице таким образом физически тяжело. Каждое движение должно быть настолько медленным и обдуманным, что все мышцы напряжены; вашему телу нужен кислород, а вашим легким, в свою очередь, нужно работать усерднее, но вы не хотите этого, потому что это создает шум, и вдобавок ко всему, в любой момент кто-то может попытаться вас убить.Я добрался до площадки второго этажа. Сразу же я почувствовал приятный запах полироли, совсем другой мир по сравнению с тем, что я оставил позади. Слева от меня была стена с дверью, выходящей в коридор, который шел направо. Должно быть, это ванная, где я слышал, как ночью спустили воду в туалете. Посмотрев направо, я увидел, что коридор тянется вдоль всего дома. Посередине лежал узкий коврик, который должен был приглушать шум. В свете, пробивающемся из слегка приоткрытой двери в дальнем конце, слева, примерно в трех метрах, я увидел стол. Открытая дверь показывала раковину, блестящую на свету. Не было похоже, чтобы там кто-то был, и я не слышал, чтобы текла вода или наполнялся бачок. Может быть, они просто боялись темноты и оставили свет на случай, если выйдут пописать. Я посмотрел на щели под остальными дверями, чтобы увидеть, есть ли какие-нибудь признаки жизни или света изнутри комнат. Ничего. Напротив меня была лестница на верхний этаж. Я остался на месте и прислушался. Я едва слышал приглушенный гул телевизора внизу, но звук моего сердцебиения казался громче. Я чувствовал, как в ушах стучит пульс сонной артерии. Я не мог просто ждать здесь всю ночь, пока ей не понадобится в туалет. Согнув колени, сгорбившись, вытянув руки, уставившись на толстый ствол оружия с глушителем, я начал двигаться по центру коридора, используя коврик. Я дошел до первой двери справа и осторожно придвинулся, приложив к ней ухо, но пистолет держал наготове. Я все еще слышал телевизор и дождь. Мои антенны были наготове, пытаясь уловить каждый возможный звук, но это было очень далеко, очень неразборчиво. Из комнаты доносился храп. Сара никогда не храпела, но всегда была вероятность, что она спит с кем-то, кто храпит. Я продолжил идти по коридору к следующей комнате. Я прислушался у двери. Ничего. Как будто я собирался услышать, как она подпевает компакт-диску. Я пошел дальше, минуя слева пожарный выход, которого я раньше не замечал. У него были засовы сверху и снизу, которые я осторожно отодвинул, и цилиндровый замок посередине, который я тоже открыл. Я прошел еще две двери мимо стола, ничего не услышав. Я остановился у освещенной ванной. Это могло продолжаться вечно. Черт с ним, времени ни на что не было, кроме как рискнуть с тем, кто был в конце коридора. Я просто знал, что должен что-то сделать, и быстро. Держа пистолет в правой руке, я левой проверил, все ли на месте. Тейзер лежал в правом кармане моей куртки-бомбера, рукояткой наружу, готовый к захвату. Я достал фонарик, приложил линзу к стене и повернул, чтобы проверить, работает ли он. Свет упал на стену, но дальше не пошел. Я выключил его и оставил в левой руке, держа большой и указательный пальцы наготове. Я положил большой палец правой руки на предохранитель оружия и нажал вниз, проверяя, снят ли он и готов ли к стрельбе. Затем я вставил магазин в рукоятку пистолета, чтобы убедиться, что он зафиксирован. Левой рукой я поднял защелку. Я не собирался делать это осторожно; раз уж ты решил войти, лучше покончить с этим сразу. Я приоткрыл дверь на несколько дюймов и одновременно поднял левую руку и включил фонарик, используя свое тело, чтобы полностью открыть дверь. Войдя в комнату, я сместился вправо, чтобы не создавать силуэт в дверном проеме. Я плечом прикрыл дверь на три четверти, и луч фонарика упал на кучу мужской одежды на полу. Я также увидел часы и стакан воды на прикроватной тумбочке. В кровати была какая-то фигура. Я сразу понял по размеру, что это не Сара. Тело пошевелилось, возможно, в ответ на изменение давлени