в кабине и стреляла из окна. Я закричал ей: «Дверь! Дверь!» Она перегнулась и открыла ее. Я посмотрел вниз; мой пистолет лежал рядом со шлангом бензоколонки. Нагнувшись, чтобы поднять его, и оставаясь нагнутым, чтобы избежать попадания, я наполовину прыгнул, наполовину упал на водительское сиденье и захлопнул дверь. В этот момент черная штука сзади попыталась перелезть через водительское сиденье. Сара закричала: «Поехали! Давай, поехали!» Я все еще полусогнувшись сидел за рулем, пытаясь стать меньшей мишенью, когда полиция открыла по нам ответный огонь. Все окна запотели, вероятно, от собачьего дыхания, что было хорошо для нас, потому что, по крайней мере, это скрывало нас от видео. Как раз вовремя, потому что уловка с футболкой пошла прахом, как только появились собаки. Я повернул ключ зажигания, и двигатель провернулся, но не завелся. Он завелся со второй попытки. Сара выпустила еще несколько пуль в сторону лесополосы. Пес сзади меня не кусался, но шумел громче выстрелов. Выстрелы, попавшие в фургон, напомнили мне, как я был в вертолете под обстрелом; из-за того, что внутри самолета так громко, ты не понимаешь, что тебя атакуют, пока вдруг не увидишь дыры, появляющиеся в фюзеляже, сопровождаемые глухим стуком от попадания пуль. Водитель внутри магазина кричал во все горло, подпрыгивая, но ни за что не вышел бы, пока не прекратится стрельба. Женщина разговаривала по телефону, крича в бесполезную трубку, и когда мы выехали с площадки перед магазином, водитель побежал внутри магазина, не отставая от нас, размахивая руками в воздухе и крича во все горло. Это было бесполезно для нас. Он был внутри магазина, а его чертова собака издавала достаточно шума, чтобы заглушить рев вертолета. Пинь. Сара все еще кричала: «Давай, давай, давай!» А пес добавлял свои пять копеек. Он хотел выйти. Разве мы все не хотели? Я повернул налево на дорогу. На приборной панели был подстаканник, в котором стоял наполовину полный пластиковый стаканчик с кофе, а на поверхности плавал окурок. Когда фургон дернулся, все это вылилось мне на джинсы. Затем, сюрреалистично, внезапно само по себе включилось радио. Сара выпустила еще несколько пуль в сторону лесополосы. Был ответный огонь. Я посмотрел в боковое зеркало. Полиция была на дороге, занимая правильные огневые позиции. Я надавил на газ. Я показал большим пальцем на собаку и крикнул Саре: «Разберись с этой кусачей тварью!» Я снова повернул налево и начал подниматься в гору. Я посмотрел назад и увидел эту большую черную паршивую штуку. Черт знает, что это было, просто мокрая, вонючая собака сзади, прыгающая на газету, которой Сара пыталась ее ударить и отвлечь, лая и скуля на нас обоих. Мы начали поворачивать направо. Как только мы скрылись из виду перекрестка и магазина, я нажал на тормоза. Я закричал: «Вытащи эту чертову штуку!» «Как?» «Просто вытащи ее!» Она открыла дверь и попыталась схватить собаку, но та уже выкарабкивалась, ее когти царапали ее сиденье. Она перелезла и убежала. Вероятно, она вовсе не пыталась на нас напасть, она просто отчаянно хотела вернуться к хозяину. Она закрыла дверь, и я нажал на педаль газа. Я заметил сзади какие-то сумки и вещи. «Почему бы тебе не посмотреть?» Ей не нужно было повторять. Она тут же полезла туда. «Там есть карта?» У меня ужасно болела рука, когда я сжимал руль. Система отопления фургона не справлялась, поэтому я использовал рукав, чтобы протереть лобовое стекло от конденсата. Даже дворники работали только на половине скорости. По крайней мере, теперь я мог хоть как-то видеть, куда еду, хотя и не был уверен, куда именно. Дорога наконец выпрямилась, и по обе стороны выросли деревья. Над ними я видел только густое серое облако. Отлично; чем хуже погода, тем меньше вероятность того, что вертолет все еще летает. «Ничего, только хлам». Сара вернулась на свое место. Она опустила стекло и начала регулировать боковое зеркало, чтобы следить за тем, что происходит сзади. Я продолжал давить на газ, но машина ехала всего около 60 миль в час при попутном ветре, а изношенные шины не особо хорошо держали дорогу. Весь хлам сзади гремел, и клочки бумаги летали по салону из-за сквозняка, дующего из открытых окон. Я только надеялся, что тормозные колодки в лучшем состоянии, чем те части фургона, которые я видел. Она попыталась открыть бардачок со своей стороны, чего, вероятно, не делали годами. Он поддался, и оттуда высыпались куски рыболовной лески, зажигалки, замасленные старые квитанции из гаража, всякая всячина. Но карты не было. Она закричала: «Черт, черт, черт!» Я молчал, давая ей выплеснуть свое разочарование. Я проехал около трех миль, в течение которых мы не сказали друг другу ни слова. Мы выехали на Т-образный перекресток с такой же дорогой. Указателей не было. Я повернул направо. Я чувствовал себя уязвимым. Я не знал, была ли у полиции на заправке связь, которая зависела от того, были ли в этом районе ретрансляторы для отражения радиосигналов. Я не мог сдержать улыбки: голова Металлического Микки пригодилась бы. Я закричал ей, чтобы меня было слышно сквозь шум ветра. «Ты кого-нибудь из полицейских подстрелила?» Она протирала боковое зеркало. Казалось, она немного успокоилась. «Не знаю, думаю, нет. Может быть». Я почувствовал себя еще более подавленным. Что бы ни случилось, если мы не уберемся из этого района очень скоро и не спрячемся, мы окажемся в полной заднице. Менее чем через две минуты появился шанс, когда я увидел перед нами приглушенные фары. «Я собираюсь это сделать, Сара. Следи за тем, чтобы ты ничего не сказала, хорошо?» Она кивнула. «Что мне делать?» «Просто направь пистолет на того, кто там будет. Ни в кого не стреляй. Просто держи палец подальше от спускового крючка... пожалуйста». Я сбавил скорость примерно до 20 миль в час и резко повернул фургон налево, перегородив дорогу. Машина продолжала ехать к нам. Я не видел, сколько человек в ней, но это был синий четырехдверный седан. Сара ждала инструкций. «Выходи с этой стороны и следуй за мной. Мы сломались, хорошо?» Я выпрыгнул, пытаясь следить за машиной и одновременно прислушиваясь к вертолету. Машина замедлилась. Это была «Мазда», в которой был один человек, и судя по пышным волосам, закрывающим половину лобового стекла, это была близнец той женщины с заправки. Она была не слишком довольна происходящим. Мне нужно было действовать быстро, на случай, если она потянется за оружием; мало ли, может быть, она была одной из лучших клиенток Джима. Машина остановилась. Я подбежал к водительской стороне с очень благодарным лицом. Она нажала кнопку стеклоподъемника и опустила стекло всего на пару дюймов, но, по крайней мере, она не полезла за сумочкой или в бардачок. Я подошел к окну и направил на нее пистолет, крича: «Смотри вниз! Смотри вниз!» Мой акцент становился все хуже. Ей, наверное, было около тридцати. На то, чтобы уложить ее волосы в такую прическу-улей, ушел, должно быть, целый день. Ее макияж был толщиной около двух миллиметров и теперь, когда она начала плакать, выглядел как мокрый цемент. Я закричал: «Выходи, выходи!» Дверь была заперта. Я пнул ее и притворился сумасшедшим, что было недалеко от истины. Она наконец уступила; Сара услышала щелчок центрального замка и начала двигаться к машине, когда женщина вышла. Я жестом показал Саре сесть за руль; она прошла мимо женщины, которая стояла на дороге и рыдала вовсю. «У меня дети. Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста. Заберите машину, заберите машину. Заберите мои деньги. Пожалуйста, не убивайте меня». Мне хотелось сказать ей: Заткнись. Ты не умрешь. Я притворяюсь сумасшедшим, потому что хочу тебя напугать; так ты не потянешься за оружием, и мы все останемся живы. Сара села, дверь закрылась; я побежал на другую сторону и присоединился к ней. Прежде чем я успел закрыть дверь, она резко развернула машину. Я посмотрел под ноги, чтобы увидеть, на чем сижу. Это была сумка Большой Волосатой. Нет смысла ее окончательно портить; я зацепил дуло пистолета за сумку и выбросил ее ей, как раз когда Сара закончила очень неудачный разворот с большим количеством торможений и визгом шин на мокрой дороге. «Дави на газ». Ей не нужно было никаких подсказок для этого. В салоне машины пахло свежими духами и кофе. Большой пластиковый стаканчик с крышкой стоял в подстаканнике на консоли; я поднял его и потряс. Он был наполовину полон, и содержимое было еще теплым. Я сделал пару глотков и передал его ей. Кондиционер был включен; я повернул пару регуляторов, и вскоре стало жарко, жарко, жарко. «Куда, Ник? Куда мне ехать?» Я не был уверен. «Просто продолжай ехать, пока не увидим указатель». Десять минут спустя мы выехали на главную дорогу и увидели приветствие на трассе 98: Роли слева, Дарем справа. «Налево, налево!» Это все еще была однополосная дорога, но шире, чем раньше, и вдоль нее стояли дома. Вскоре мы присоединились к другим машинам в их ежедневной миграции в город, и в мгновение ока оказались в основном потоке транспорта и получили некоторое укрытие. Я сказал: «У тебя остались патроны?» Она дала мне свое оружие. Я проверил и пополнил ее магазин из запасных в моих карманах и вернул ей. Она положила его под правое бедро со словами «Спасибо». Я начал узнавать окрестности. Движение начало замедляться; каждый раз, когда мы выезжали на крупный перекресток, там был еще один светофор, выпускавший людей из всех пригородов вокруг города. Однако мы не видели ни одного дома из-за деревьев и низких промышленных зданий, которые окружали нас с обеих сторон. Мы остановились на светофоре рядом с другими людьми, которые завтракали. У некоторых были большие бумажные стаканчики из автокафе, у некоторых — кружки, похожие на космические корабли «Аполлон», очень широкие внизу, чтобы не опрокинуться в машине, затем узкие сверху с носиком для питья. Внезапно я увидел, как люди в разных машинах вокруг нас улыбаются или громко смеются сами себе. Сара увидела, что происходит, и захотела послушать. Она нажала кнопки радио на предустановках и перебирала станции. С третьей попытки она попала. Мужчина и женщина говорили о выборе людьми наклеек на бампер. Женщина сказала: «Одна — это нормально, но, эй, больше одной — это десять по моей шкале ботанов». Парень ответил: «Ты видел ту, на которой написано: „Ум как парашют. Он работает только когда открыт…“ Да ладно, чувак, это просто зашкаливает!» Раздался записанный смех, затем он быстро вернулся в эфир. «Эй, доброе утро! Это Q98 с вами…» Началась реклама. Все смеялись вместе с нами в пробке. Затем стало еще хуже, когда они увидели то же, что и мы. У фургона, ехавшего на четыре или пять машин впереди, на заднем стекле была именно эта наклейка. Я не мог перестать смеяться, когда мы тронулись на зеленый. Я посмотрел на Сару, которая тоже веселилась; дело было не в том, что шутка была такой уж смешной. Думаю, мы просто так обрадовались, что вернулись в цивилизацию. Мы выехали на кольцевую дорогу, увидели указатели на аэропорт и на перекрестке повернули направо на шоссе. Примерно на полпути мы оказались на эстакаде, а внизу были низкие квадратные здания, в основном мотели и закусочные, островки в море неоновых огней. Дождь ослаб до мороси. Я направил Сару на съезд, и мы поехали дальше, подыскивая подходящий мотель. Она проехала мимо «Days Inn», стоящего на собственном участке. Это было Т-образное здание, с ресепшеном наверху и тремя этажами коричневых дверей, составляющих основную часть. Оно видело лучшие дни, но это было именно то, что нужно. Я позволил Саре