Это было в дополнение к трем лагерям подготовки террористов в северном Судане, которые Бен Ладен помогал финансировать и где проходили обучение экстремисты из Египта, Алжира и Туниса.
Я выбросил пакетик чая в раковину, добавил молока и вернулся на диван, чтобы почитать еще. Объяснение событий Сарой становилось все более убедительным с каждой минутой. Я снова сел. Чтобы отслеживать деятельность Бен Ладена, спутники-шпионы Агентства национальной безопасности использовались для прослушивания телефонных и электронных разговоров по всему миру. Аналитики ЦРУ смогли установить, что в январе он провел встречу с ведущими членами своей сети, чтобы подготовиться к новой волне терроризма. Вскоре после этого он публично объявил о своих намерениях, издав фетву, призывающую мусульман убивать американцев.
Я выпил и прижал чашку к груди, развалившись на диване. Американским чиновникам запрещено указом президента планировать убийства.
Но после того, как была издана фетва, Бен Ладен был назван в секретном президентском указе о тайных операциях против терроризма, подписанном Биллом Клинтоном, который разрешал разведывательным службам планировать и осуществлять тайные операции, которые могли привести к смерти. Такая мера была необходима, заключал отчет, по двум причинам:
"1. Мы считаем, что Бен Ладен планирует новые террористические акты против американских интересов.
2. Мы считаем, что вопрос не в том, нападет ли Бен Ладен снова, а в том, когда".
Я наклонил голову и допил чай. Я посмотрел на часы; до встречи оставалось тридцать минут. Я вернулся на кухню и включил электрическую плиту, затем поставил на столешницу свою чашку и два прочитанных файла.
Пришло время файла номер три. Этот файл был от аббревиатуры DOS FAN, которую я не узнал. В документе обсуждалось расследование и арест нескольких оперативников Бен Ладена по всему миру.
Конфорка раскалилась докрасна. Я увидел на потолке дымовую сигнализацию и встал на раковину, чтобы вытащить батарейки. Затем я прикоснулся одной из прочитанных бумаг к плите. Как только она загорелась, я бросил ее в раковину, положил сверху еще несколько и продолжил читать.
Первые несколько страниц подробно описывали тех, кто был ответственен за взрыв во Всемирном торговом центре: Мохаммед Саламе, палестинец, и его сосед по квартире в Джерси-Сити, Рамзи Ахмед, иракец, воевавший в Афганистане и прибывший в международный аэропорт имени Кеннеди рейсом из Пакистана в сентябре 1992 года. После взрыва он провел большую часть следующих трех лет до своего окончательного ареста в гостевом доме под названием "Дом мучеников" в Пешаваре, Пакистан, который принадлежал Бен Ладену.
На том же рейсе в 1992 году летел Ахмад Аджадж, палестинец, недавно вернувшийся из Афганистана, чемодан которого был полон инструкций по изготовлению бомб. Аджадж был осужден за взрыв во Всемирном торговом центре, как и Махмуд Абухалима, который собирал деньги для повстанцев. Арестованный в Египте, он рассказал своим похитителям, что взрыв был спланирован в Афганистане ветеранами джихада.
Встретившись в нью-йоркской мечети, Рамзи Ахмед завербовал Мохаммеда Саламе, Нидала Айяда и Махмуда Абухалиму. Они помогли ему купить и смешать взрывчатые химикаты в дешевых квартирах и арендованном складском помещении в Джерси-Сити. Также был завербован Абдул Рахман Ясин, иракец.
Время от времени я подбрасывал бумаги в огонь в раковине. На середине третьей страницы я узнал, что означает DOS FAN: Сеть внешних связей Государственного департамента, ближневосточная политическая группа.
Далее в отчете подробно описывались лица из одной конкретной ячейки, находившейся под наблюдением, и их имена совпадали с теми, что назвала мне Сара. Я дочитал последние четыре страницы и тоже их сжег. Мне казалось, что я прочел "Войну и мир" Толстого в скорочтении.
Я включил кран и нажал кнопку измельчителя отходов.
Послышался визг металла, поглощающего черную золу. Я взял себя в руки и решил, что это ничего не меняет. Меня волновали только дети Джоша.
Еще одна вещь, в которой Сара была права: обратиться было не к кому. Джошу нельзя было доверять, чтобы он не обратился к одному из своих начальников. Даже если бы его дети не пошли на церемонию, остальные все равно были бы в опасности, и он захотел бы что-нибудь предпринять.
Я смотрел, как последний пепел закручивается в отверстие, и выключил кран и измельчитель отходов. До встречи оставалось всего пять минут. Я опаздывал, но ей все равно было некуда идти.
К черту все, мне придется провести ее в Белый дом, не сообщая Джошу, что мы задумали. Я не совсем понимал, как я это сделаю. И снова я почувствовал себя скорее болваном, чем Бондом.
Я зашел в книжный магазин, предварительно осмотрев окрестности. Кофейня находилась в задней части магазина, и я заметил Сару за одним из столиков, потягивающую высокий латте. Она была одета намного элегантнее, чем в последний раз, когда я ее видел. Бейсболки не было, а вместо нее был серый брючный костюм и дизайнерские лоферы, которые, должно быть, довели ее кредитную карту до предела. Ее внешность полностью изменили черные прямоугольные очки в толстой оправе.
Подойдя, она улыбнулась и бросила на меня тот самый взгляд "привет-как-хорошо-тебя-видеть-встреча-по-плану". Я изобразил удивление и восторг - не то чтобы мне приходилось это подделывать - и она встала для дружеского поцелуя в щеку.
"Как ты? Так приятно тебя видеть". Она выразила свою радость для окружающих.
Мы сели, и я поставил свою нейлоновую сумку рядом с ее новой кожаной и подходящим к ней портфелем. Она заметила мою поднятую бровь и сказала: "Ну, я должна выглядеть соответственно. Я же юрист, помнишь?" Я улыбнулся, и она несколько секунд смотрела на меня, прежде чем сделать продуманный глоток кофе.
Затем она едва заметно улыбнулась.
"Ну?"
Что мне оставалось делать, кроме как кивнуть.
"Ага, давай покончим с этим. Но мы сделаем это так, как мне нужно, хорошо?"
Она кивнула в ответ, ее улыбка медленно переросла в победную ухмылку.
"Я был прав, не так ли?"
Мы вышли из книжного магазина и пошли по главной улице. Я рассказал ей все, от того, что сказали Линн и Элизабет, до нападения на дом. Я просто опустил историю с T104 и оставил возвращение в Великобританию на своем месте. Она ни о чем не спрашивала. Я также рассказал ей о Келли, о событиях, которые сделали меня ее опекуном, и о том, какое место во всем этом занимал Джош. Это несомненно всплыло бы в любом разговоре, как только мы встретились бы.
"Мы встретились тогда, когда встретились, хорошо? Даты и все остальное сойдется. Ты работала у нас секретарем". Она кивнула. Я сказал: "Мы не виделись, потому что все было слишком сложно. Потом мы снова встретились. Как давно это было, работа в Сирии?"
"В конце девяносто пятого, около трех с половиной лет назад".
"Хорошо, мы снова встретились четыре недели назад, в Лондоне, в пабе на Кембридж-стрит, и мы вроде как снова сошлись, виделись, ничего серьезного. И это наша первая совместная поездка. Мы приехали сюда, потому что ты здесь никогда не была, а мне нравится Вашингтон, поэтому мы подумали: к черту все, давай сделаем это".
Она перебила: "Но я сказала ребенку, что я юрист и работаю".
Мне не понравилось, как она назвала Келли "ребенком", но она была права насчет истории.
"Хорошо, ты в Штатах, чтобы встретиться с клиентом в Нью-Йорке, а я хотел показать тебе Вашингтон. Остальное ты придумаешь".
"Отлично. Есть только одна проблема, Ник".
"Какая?"
"Как тебя зовут? Кто ты?"
"Я Ник Стоун".
Она засмеялась.
"Ты хочешь сказать, это твое настоящее имя?"
"Ага, конечно".
И тут меня осенило: за все годы нашего знакомства я тоже не знал ее имени. Я всегда знал ее только как Гринвуд.
"Я показал тебе свое, теперь покажи мне свое".
Она вдруг немного смутилась.
"Сара Джарвис-Кокли".
Теперь пришла моя очередь смеяться. Я никогда не знал никого с таким дурацким именем.
"Джарвис-Кокли?"
Это был чистый Монти Пайтон.
"Это йоркширское имя", - сказала она. "Мой отец родился в Йорке".
Остановившись у телефонной будки, я набрал номер Джоша. Бессмысленно было ехать туда, если он еще не вернулся домой. Он был дома и, казалось, был рад нас обоих увидеть.
Мы взяли такси, пересекли реку и поехали на юго-запад по шоссе Джефферсона Дэвиса, подальше от Вашингтона, в сторону Пентагона. Мы не разговаривали.
Разговаривать больше было не о чем; она описала мне, как выглядят двое участников, пока мы ждали такси. Ожидание едва ли стоило того. Ни у одного из них, казалось, не было никаких особых примет, которые могли бы их выделить. Судя по всему, мы искали бы Билла Гейтса и Эла Гора, только с более темной кожей.
Мы оба слишком устали, чтобы говорить что-либо еще. Нам было легче оставить друг друга наедине со своими мыслями, и мои мысли были сосредоточены на том, как, черт возьми, я собираюсь это сделать. Она взяла меня под руку и сжала мою ладонь. Она знала, о чем я думаю. У меня было ощущение, что она обычно это знает, и почему-то это было приятно.
Мы подъехали к Арлингтонскому национальному кладбищу: я видел самолеты, поднимающиеся над деревьями на противоположной стороне дороги, взлетающие из Национального аэропорта у реки. По крайней мере, солнце пыталось выглянуть, хотя и сквозь облака.
Я смотрел на ряды за рядами белых надгробий, стоящих в безупречных линиях на невероятно зеленой траве справа от нас. Героизм перед лицом идиотизма был для меня повседневной работой, но было трудно не поддаться впечатлению от масштаба смерти в этом месте.
Я знал, что Пентагон был совсем рядом, когда шоссе плавно повернуло направо. Движение сейчас было не таким уж плотным; через несколько часов будет намного хуже, когда сотрудники крупнейшего офисного комплекса в мире поедут домой.
Автостоянки по обе стороны от нас были размером с Диснейленд.
Показался Пентагон. Он выглядел точно так же, как торговый центр в Фейетвилле, только камень был более унылого цвета. Мы на мгновение потеряли его из виду, проехав под автомобильным мостом. Одна из опор все еще несла грубо н