— И о чем тебе сказать? — помрачнев, поинтересовался тот.
— Как долго ты оказываешь им услуги?
— Три года.
— А я узнал только сейчас…
Диман скривился, словно отхлебнул самогона, настоянного на коровьем дерьме (знал Кир одного умельца, гнал и из него), и заорал:
— Так ты ж фангофоб! Самый настоящий. Ты ж их мочил пачками. И высказывался всегда… как нацик на службе в полиции!
Кир, по правде говоря, ничего такого не ожидал и за собой не замечал. Ну… не любил он фангов— факт. Он вообще-то по лесам партизанил, видел и делал многое и целоваться в десна с кровопийцами не собирался. Вот только нациков ненавидел сильнее и, будь его воля, объявил вне закона, как стайров.
— Все вы, ветераны, такие, — Диман тем временем распалялся все сильнее, торопясь выместить на напарнике нервозность с досадой. Вас в полицию и брали только потому, что зверей лучше к делу приспосабливать и на поводках держать.
— А еще лучше — на цепи, — добавил Кир. — Так «все» или именно я?
— Ты, хочешь сказать, не все?
— Хочу, — кивнул Кир. — А вот когда швыряются такими словами, то на самом деле и не знают.
— Да пожалуйста!
— Пожалуйста.
Диман весь конфликт просидел в метро. Те, кто жил в центре Москвы, в первые же минуты конфликта ушли под землю и там замуровались, благо еще в сталинские времена для экстренных ситуаций там создавалось все необходимое. Причем, скрытого добра на случай ядерной войны натаскали столько, что и в девяностые растащить не смогли, и позже. А вылез Диман уже после заключения договора. Тогда-то и понял, что отнюдь не являлся героем пророческого книжного сериала про мутантов, а прямиком угодил в вампирскую сагу и еще посмотреть надо: людям или вампирам теперь живется хуже.
В отсидке в норе Димана ни разу на памяти Кира не упрекали. Первому, кто на подобное отважился бы, Кир, не задумываясь, врезал. Мнимую неполноценность и комплекс вины Диман взрастил в себе сам, а потом, как это обычно водится, начал обижаться на других: тех, кто не прятался, не отсиживался, защищался и нападал.
— Что такого поменялось, раз сегодня позвал?
— Думал, человеком стал, когда упыри тебе добро сделали, — пробормотал тот.
— Человеком?..
— Не придирайся к словам!
— И все равно использовал в темную. Сам-то ты, Диман, кто после этого? Фангский притон, — Кир фыркнул. — Курам на смех!
Пару секунд Диман смотрел так, словно собирался подправить ему челюсть.
— У них девчонка пропала. Причем, не абы кто, а родственница гранда, будущая Ри-Арх, — сказал он тихо настолько, словно их могли подслушать. — Фанги в таких случаях официальной помощи не просят: ни у своих, ни у людей. Поскольку, что же ты за глава прайда, если родича не уберег? А помощь-то требовалась. Стайры на раз вычислили бы любого кровопийцу, ошивавшегося рядом. Ну вот и…
— Все это очень трогательно, — оценил Кир, — только не объясняет, почему ты не поставил в известность меня?
— И ты пошел бы? — Диман всплеснул руками. — Узнав, что помогаем фангам, а не ловим обнаглевших кровососов? Да ты отказался бы, а никого другого я так быстро не дернул бы, еще и в экипировке. Большинство наших бронники и оружие хранят на работе. Только вы по старой памяти дома арсеналы храните.
— Что не запрещено…
— Да не говнись ты, Кирилл! Из-за тебя же со мной теперь дел иметь не хотят. Словно я специально тебя под пулю подставил.
«Не говнись, — подумал Кир. — И ведь не поймет, что злюсь вовсе не из-за помощи фангам, даже если прямо скажу».
— Ладно. Проехали.
Они простояли еще минут пять — хотели отдышаться немного и привести мысли в порядок. Ночь была красивой, безветренной, ворона давно уже успокоилась. Усевшийся на забор черно-белый кот, сверлил Кира изумрудными глазищами.
— Живем, напарник?
Кир вздохнул:
— Поехали…
Диман ссутулился настолько, насколько позволял доспех, стащил с головы шлем. Выглядел он неважно: пот поблескивал на лбу крупными каплями. Бледный и усталый, словно разгружал фуру, а не занимался привычным делом.
— Не зацепили? — спросил Кир.
Диман махнул рукой.
— Бить сразу станешь или погодя? Кстати, тебя сочли равным, заметил?
— Подожду, когда выберемся из «скафандров», — сказал Кир. — Идти брать притон, а попасть в нешуточный замес со стайрами и высшими фангами — не совместная пьянка с неожиданностью вроде прихода девочек. Со своими так не поступают. Никогда.
«Или поступают, но один раз», — прибавил он про себя.
— По приезде, значит… по приезде, — сказал Диман и первым направился к «Ниссану».
Ночь приобретала то неповторимое очарование, какое всякий раз случается перед рассветом. Независимо от того, ожидается ясный или пасмурный день, небо становится выше и светлее. Звезды кажутся крупнее и сияют ярче, а фонари вдоль шоссе будто бы размываются… либо же у Кира после бессонной ночи попросту слезились глаза.
— Расскажи хоть, кто теперь мне должен?
— А ты еще не понял, кого спас? — Диман, кажется, удивился. — Ты в Москве живешь али где?
— В Москве-Вариосе. Меня прайдская светская жизнь интересует еще меньше, чем сношения звезд эстрады. То есть никак.
Диман вздохнул.
— Но своих клиентов знать все же надо, — наставительно проговорил он.
— Клиенты — у ночных бабочек с бывшей Тверской, — огрызнулся Кир. — У меня — граждане. Обоих… тьфу! Обеих рас, имеющих характерные особенности, но одинаково нуждающихся в защите правосудия. И знать их всех — знателка отвалится!
Диман вздохнул еще раз после чего все же принялся рассказывать:
— Ижи Ард масс-гранд, непутевая принцесса, сестрица неуравновешенного фангеныша и племянница этого курчавого льва.
— Не слишком-то ты радостно отзываешься о своих работодателях, — заметил Кир. — Чего тебе пообещали за помощь? Сангри?
— В гробу я видел их кровушку. От чистого сердца разве помочь нельзя?
— Ладно, допустим, — ехидно заметил Кир.
Интересоваться чужой ценой и наградой было немного неэтично, но очень хотелось отплатить за разочарование. Восемь лет дружбы. Целых восемь лет!
— Неужели Лерка никогда не просила тебя… ну… достать? — спросил Диман.
— Нет.
Кир честно попытался припомнить. Сангри — лучший товар по последнему времени, причем, фанги могли одарить им, кого пожелают. А человеческие женщины, начиная от шестнадцати и выше в большинстве своем очень не любили следить за течением времени. И они же умели довести до белого каления, кого угодно… ну или — в случае Димана — продавить.
— Маринка?
Диман тяжело вздохнул, а затем процитировал с характерным капризным гудением в голосе:
— Плюс три кило! Толстая и некрасивая. Морщины у глаз просто чудовищны. Ноги отекают на каблуках, а без них — две сардельки.
— И надеть нечего, — подхватил Кир.
— Шматья горы, когда стирать соберется. В прочие же дни — ничего нет, совсем.
Кир рассмеялся.
— Мне очень повезло с сестрой.
— Да у тебя Лерка — вообще ведьма! Сколько ей? Тридцатник? Выглядит едва на двадцать. Тонюсенькая, взглянет — мурашки по спине. И нос воротит, стерва.
— Буду бить, — предупредил Кир. — Долго. По носу. Маринка тебя бросит, невзирая на сангри.
— Ладно-ладно, извини, — пошел на попятный Диман. — Стерву беру обратно. Вот чем я не угодил ей тогда, а?
Кир мог бы ответить, но действительно пришлось бы драться, а это неправильно. Не говоря о том, что насилия на сегодня ему хватило с избытком. Как и той медсестры, спутавшей его с неизвестным стайром. Вот ведь… Ощущение, будто наступил голой пяткой в дерьмо возникало всякий раз, когда вспоминал. Был бы Кир нациком, как назвал его Диман, точно оправдал бы ее отношение к пленнице. Но Кир стоял на стороне фангов. И точно не осудил бы Ки-И-аса за убийство подобной дряни.
— О… Да ты почти засыпаешь. Может, я поведу?
— Радио включи. Пусть бубнит.
Глава 6
— Мы знали о них давно. Вся история человечества неразрывно связана с фангами. Упоминания о них встречали у древних египтян и у майя. Их образами пугали детей. Писали о них романы, представляли чудовищами и нежитью, чуть ли не представителями дьявола на земле, — разорялся с экрана «ниссановского» компьютера с международно-ретровским названием «Пионер» некий профессор: напыщенный, как бочка с солеными огурцами и такой же вместительный. Костюм мышиного цвета в светло-серую полоску каким-то чудом еще не разошелся на нем по швам и не потерял ни одной пуговицы. Серые малюсенькие глазки заплыли жиром; лысина блестела в безжалостном свете студийных ламп. В салоне «Ниссана» было тепло и немного душно, но открывать окно или включать климат-контроль Кир счел лишним. Димана он все-таки пустил за руль, а сам дремал-слушал около научную дребедень очередного пиарщика от науки.
Слишком много их развелось в последнее время. В первые лет пять после конфликта поосторожнее были, боялись нести откровенную чушь. Одного такого философа — бывшего материалиста, внезапно уверовавшего и побежавшего на Лубянскую площадь проповедовать по поводу пришествия Антихриста на землю, — едва не побили прямо в момент стихийно образовавшегося митинга. Полицейские спасли убогого, быстро забывшего про фангов и начавшего разоряться на тему свободы слова, которой его лишают. Уже позже, узнав фамилию философа, сожалели, что вмешались: не любили в России чубайсов, так уж с конца двадцатого века повелось. Философ, помнится, потом строчил кляузы на полицейских, которые то ли не пресекли безобразия сразу, то ли не проявили к его персоне должного почтения, но ничего не добился кроме пары статей в интернет-издании «Спрут» с сильно подмоченной репутацией. А теперь всех этих демонологов-астрологов-уфологов и хиромантов, которых Киру демонстративно хотелось звать через «е», таскали на разные ток-шоу, в которых ведущие трагическими голосами вопрошали: «Где истина?!» И получали банальнейший ответ: «Где-то рядом».
Диман вел машину, слушал и фыркал, словно конь, надышавшийся перцем.