Вспомнились слова Виктора Викентьевича про объединение полиций. О том, что это необходимо сделать до того, как объединится преступный мир.
— Для тебя хватит и тохо, чаго у нас есть.
А Кир уже и забыл, о чем спросил «клоуна» и спрашивал ли вообще.
Тот, что был в джинсовом костюме, подошел ближе:
— Ну шо, мент, поховорим сериосли?
— Вроде, уже.
— Ты ж понимаешь, шо не жилец.
Кир фыркнул.
— А ведь вам, силовикам, платят хорошо, — продолжил тот. — Так, может, поделишься? Облехчишь, так сказать, душеньку?
— А мы за тя свечку поставим, ей боху, — согласился другой.
— Ну так шо?!
— Наглость — второе счастье, — усмехнулся Кир. — А у вас, я гляжу, первое.
— Ты ж посмотри, братка, на этохо атеиста! Только, мент, перед смертью все в боха уверовавши. И посильнее тебя ломались и бохородицу поминали.
— Бессовестная ложь, — сказал Кир. Сколько он пробыл в клинике у Дока, о многом передумал, а мысли о богах его не посещали. — Да и богов в умах людских много. Во всех верить веровалка сломается.
— Это потому шо души у тебя нет.
— Это уж точно не судить такой, как ты, падали.
«Клоун» окинул его потяжелевшим взглядом:
— Значит, не поделишься? А если нам семьи кормить нечем?
— Работать не пробовал?
То, как перекосило этого беженца с некогда благополучного запада, стало лучшим ответом.
Да, пособия были низкими, зато в рабочих профессиях платили достойно, пожалуй, даже побольше, чем тем, кто сидел в офисах и перекладывал бумажки.
— Свои ручки — неказенные.
— Ну еще бы. Жить в чужой стране на пособие и гадить намного проще, — сказал Кир.
Он ожидал удара. Тот, который был в джинсовом костюме действительно замахнулся, но отступил.
— Не хочу тушку портить.
— А то сам в роли тушки окажешься, — предрек Кир, отмечая, что своего работодателя «клоуны» боятся. Сильно. Слишком сильно, чтобы попытаться их запугать или подкупить. Есть такая порода людей: шестерки по жизни, они же шакалы. Вот эти из их числа.
А еще они устали. У второго, снявшего пиджак и оставшегося в одной рубашке, все бока промокли от пота. У первого, в джинсовом костюме, на висках блестели грязевые дорожки.
«Они выдохлись, пока несли меня сюда. Точно, не они устанавливали самострел, — подумал Кир. — Здесь команда грузчиков нужна, а не вот эти. Или фанг».
Снова он возвращался к этой мысли и все никак не решался убедиться в ней до конца. Фанг точно находился в квартире Арлин. Однако утверждать, будто она была связана со стрелком, слишком рано. А мог вышвырнутый из квартиры фанг быть стрелком? Как и любым иным фангом, которых вокруг Арлин крутилось немало. Наверняка, больше двоих, упомянутых старушкой-божьим одуванчиком, испорченной квартирным вопросом.
«В деревне есть грузовичок. Но сюда машина не прошла, иначе и меня не тащили бы, а довезли, — отметил Кир. — О чем это говорит? Самострел установили заранее на опять же заранее выбранном месте, в которое мерзавцы (и не факт, что их всего двое) должны были доставить выбранную жертву, то есть меня. Но, если в квартире сидел именно стрелок, то приложить его должно было знатно. Сюда он в скором времени вряд ли доберется. И… чем это поможет?.. Допустим, не фанг убивает, а самострел. Он лишь приходит разделывать уже мертвые или умирающие тела, причем людские. Стрелок не тронул Арда, даже приближаться не стал. Не захотел калечить соплеменника?»
Вопросы-вопросы-вопросы, а ответов — ноль.
Пинок узкого ботинка, точно не предназначенного для хождения по пересеченной местности, вырвал Кира из размышлений.
— Ну?! Отвечай!
Он благополучно прослушал вопрос, всецело поглощенный раздумьями, которые, надо заметить, отлично отвлекали и от ноющих рук, и от противного камушка или сучка, впившегося чуть ниже поясницы, и вообще от всего. Обидно, если не успеет рассказать о подозрениях; умрет невесть где, надеясь, что никто и никогда не обнаружит тела, вернее останков. Очень уж не хотелось Киру, чтобы его видели таким же, как Димана. Пусть уж лучше звери сожрут.
«Лерка будет плакать. Жаль. У нее никого не останется, и это особенно печально, — подумал он. — Появись у нее хоть кто-нибудь, все равно, пусть даже фанг, они ж преданные, как лебеди, мне было бы спокойней».
Подумал, и ужаснулся. Родная сестра? С фангом? Да первое, что сделал бы Кир в этом случае, пристрелил кровопийцу, после чего потерял Лерку навсегда и был проклят на веки вечные. Потому, чур-чуры его от такого кошмара, вот прибьет его стрелок, пусть Лерка и заводит тогда хоть фанга, хоть кого угодно еще.
«Вот же привязался к девчонке, — повинился перед собою же Кир. — Навыдумывал».
Зато страх смерти отсутствовал у него абсолютно. И ведь видел: самому не выбраться.
— Укурок шо ли? Эй… — бандит пощелкал пальцами у его лица. Стой чуть ближе, удалось бы до него дотянуться, но очень уж сложно трепыхаться, сидя на земле со скрученными за спиной руками.
— А ты думал! Полицаи. Они только для быдла все такие правильные. Только для тех, кто на фермах с заводами батрачит, хорошие. А с такими, как мы, кто вылезати из ямы хочет, говнюки-маскалятые.
— Вы откуда к нам прибыли? — поинтересовался Кир.
— А шо?
— А то, что вертались бы обратно, гламурняки-стервятники, не пришлось бы на кровопийцу шестерить.
За такие слова Кир все же отхватил по ребрам, но нисколько о них не пожалел. Нацики — те, кто собирались в своры против фангов, не шли ни в какое сравнение с нацистами настоящими, презиравшими таких же, как они, людей из-за цвета глаз, волос, иного места рождения, смуглости кожи, разрезов глаз или горбатости носов. Таких Кир ненавидел с детства и, если уж выбирать между пришельцами и такими вот отбросами человеческой цивилизации, не раздумывая предпочел общество первых. Особенно теперь, узнав чуть-чуть больше.
— Много ли ты знаешь?!
— Что вы несчастненькие беженцы из европ? — Кир оскалился похлеще намеревающегося укусить фанга. Обычно скрывающего клыки фанга. Фанга, который с разинутой пастью терял любое сходство с человеком, впрочем, как и в боевой форме. — По говору слышно. К тому же, в Африку, куда ваши стремились сбежать от ими же развязанной войны на уничтожение, переправляли только тех, кто считался важным, а не шваль, никому даром не нужную. Кем вы там слыли? Правозащитничками?
— Так и знал, шо мы на карандаше!
— Заткнись, — прошипел «клоун» в джинсовом костюме. — Как узнал?
Кир усмехнулся. Приятно, когда против тебя воюют идиоты. Неприятно ощущать себя пойманным в ловушку этими идиотами.
— Нет никого агрессивней вегетарианца в мясном ресторане и пацифиста, воющего «нет войне», в стране, отстаивающей свое право на жизнь, — заметил Кир.
— Вот же ты тварь, мент. Надеюсь, мучиться будешь долго.
— Надейся, — великодушно разрешил Кир.
— У самого ведь руки по локти в крови!
— И в крови, и в сангри. Для меня в последнее время разница как-то стерлась.
— То-то работаешь с кровопийцами.
— Вы тоже, — напомнил Кир и закинул пробный камушек, сказав: — Он ведь вас сожрет и не подавится.
— Кроме нас, знаешь, сколько у него помощников-людей? Много! И никого не пожрал из тех, кто служит верно, наоборот, сам поит!
— Но не своей же… — усомнился Кир, — у стайров ворует.
— Ща! Да он их главный поставщик.
— Заткнись, а?! — но словоохотливого подельника было уже не остановить.
— Да этот, считай, не жилец. Чо не побазарить-то, ждуще? — отмахнулся тот. — Так вот, мент, наш патрон не как другие. Он понятия имеет и готов платить за преданность, понял? У него орханизация!
Кир запоминал. Может, он и не выберется отсюда, но мало ли? Вдруг прав Ки-И-ас, Ард и прочие фанги? Вдруг за гранью что-то да есть? И тогда удастся как-то помочь и намекнуть живым?..
«Почему тогда никто еще не достучался до меня самого?» — проскользнула непрошенная мысль, но Кир не стал на ней акцентировать внимание.
Не к месту вспомнились слова Вадима про причащение кровью. Как там сказал бандит? Поит? Ну здравствуй, новый культ, хорошо, не кормит собственной плотью, иначе на лицо имелся бы полный извращенный плагиат.
— Слушайте, а вы уверены, что он фанг? — поинтересовался Кир, бросив еще один пробный камушек в это болото. Судя по всему, время у него есть, так почему бы не поиграть на нервах пленителей? — Точно? По мне так прям профессор Мориарти. Не читали в детстве, не? Эх вы, цвет нации…
— Скоро сам убедишься.
— Слухай!.. Поделись опытом, а? — заговорили бандиты одновременно и замолчали тоже.
— Ну?
— Чем ты так здорово накачался? А мы б тя помянути, а?
«И я погибну посредством этих законченный мразей, — подумал Кир. — Досадно, кто бы знал как. И глупо».
— С водителем что? — спросил он вместо ответа.
— Да нишО! Подрезали на светофоре, денег дали, шобы свалил и погулял часика два хде-нибудь. Не думали, шо так повезет с тобой. Думали, как с боем брать, мы как тушку увидавши, не поверили. Ну так чем? Знатное вштырево.
— Ничем. Устал, — ответил Кир абсолютную правду, тем не менее прозвучавшую издевательством. У фангов научился, не иначе.
Почудилось, воздух возле куста лещины поплыл, потом сгустился, снова стал прежним. Сердце рухнуло в желудок. Страшно ему по-прежнему не было, но инстинкт самосохранения знать об этом ничего не желал, а тело точно не хотело умирать в расцвете лет.
Прежде, чем Кир накрутил себя, рядом с деревом возникли двое. Явные фанги: высокие, широкоплечие, стройные, волосы ниже пояса, заплетенные в косы, на концах которых торчали небольшие, но наверняка идеально наточенные серпы. Похожи, как два молодца, одинаковых с лица, только у одного глаза рыжие, а у другого лиловые. И светятся. Жуть еще та.
Кир растерялся.
«Стрелок — не одинокий маньяк?» — это в голове не укладывалось.
— Вы ки…то?! — очнулся бандит в джинсовом костюме, хоть как-то прояснив ситуацию.
«Значит, не Стрелок. Уже легче», — Кир выдохнул с облегчением.