Больше всего моих соотечественников-американцев заботит то обстоятельство, что судьба Чили заставляет нас опасаться за самих себя. У США, как и у Чили, давняя и сильная демократическая традиция. Установление диктатуры вопреки этой традиции казалось совершенно невозможным чилийцам в 1967 году, а сегодня нечто подобное кажется немыслимым многим американцам. Но именно так произошло в Чили, и в ретроспективе ясно, что некоторые «предупреждающие знаки» бросались в глаза. Как знать, не случится ли нечто похожее в США?
Давайте начнем с географии, истории и народа Чили. Когда смотришь на карту, Чили выглядит самой длинной и самой тонкой, если угодно, страной мира. В среднем протяженность чилийской территории составляет чуть более 100 миль в ширину с запада на восток, а в длину страна протянулась почти на 3000 миль с севера на юг – это почти соответствует расстоянию между северной и южной границами США. Географически Чили изолирована от других стран высокой цепью Анд, с востока отделяющих страну от Аргентины, а на севере лежит страшная, ставшая нарицательной пустыня Атакама, за которой раскинулись Боливия и Перу. В результате единственные «внешние» войны, которые Чили вела с момента обретения независимости, были как раз с северными соседями – с Боливией в 1836–1839 годах и с Перу в 1879–1883 годах.
Несмотря на значительную длину страны, плодородные сельскохозяйственные угодья, крестьянские хозяйства и население сосредоточены в основном на клочке территории, в центральной долине, окружающей столицу Чили Сантьяго. Всего в 60 милях от Сантьяго находится главный порт Чили Вальпараисо, крупнейший порт на западном побережье Южной Америки. Данная географическая концентрация в сочетании с этнической однородностью (о которой ниже) обеспечивает единство Чили: стране никогда не приходилось иметь дело с географическим сепаратизмом, столь характерным для большинства других стран сопоставимых размеров.
В отличие от других стран Южной Америки, которые лежат в тропиках, Чили наряду с Аргентиной и Уругваем обладает двумя важными преимуществами нахождения в умеренной зоне на южной оконечности второго американского континента. Это повышенная продуктивность сельского хозяйства умеренной зоны и пониженные средние показатели заболеваемости по сравнению с тропиками. Как следствие, Чили, Аргентина и Уругвай лидируют в Южной Америке по среднему доходу на душу населения, даже несмотря на хронически порочную экономическую политику правительства Аргентины. Относительное процветание Чили обусловлено сельским хозяйством, рыболовством, добычей минералов (подробнее см. ниже) и развитием промышленного производства. Уже в 1840-х годах страна экспортировала пшеницу в Калифорнию и Австралию в пору золотой лихорадки – и с тех пор выступает как сельскохозяйственный экспортер. В последние десятилетия Чили выдвинулась на первые роли в экспорте рыбной продукции, стала единоличным лидером в Южной Америке и одним из основных мировых экспортеров. Что касается промышленности, в этом отношении Чили опережает большинство латиноамериканских стран.
По поводу истории и народа Чили отмечу, что до прибытия в эти края европейцев земли, относящиеся сегодня к владениям Чили, населяли малочисленные и разреженные индейские племена, которые ничуть не походили на добившуюся немалых культурных и политических достижений, богатую, многолюдную и могущественную империю инков на севере, на территориях нынешних Боливии, Перу и Эквадора. Подобно большинству остальных стран Южной и Центральной Америки, европейцами, что завоевали Чили и обосновались там, были испанцы, начавшие освоение этих земель с 1540-х годов. Они привезли сюда нескольких африканских рабов и женились на индеанках. Потому, в отличие от многих других стран Южной Америки, Чили сегодня выглядит довольно однородно с этнической точки зрения и не располагает крупными и обособленными индейскими или африканскими меньшинствами. В подавляющем большинстве чилийцы могут похвастаться происхождением от испанцев или метисов (то есть являются потомками союзов испанцев и коренных американцев); почти все в стране католики и почти все говорят по-испански (в отличие от крупных «аборигенных» языковых меньшинств в других странах Латинской Америки). Крупнейшее чилийское меньшинство, индейцы мапуче, составляет всего 1 % населения страны. Лишь немногие жители Чили имеют иное происхождение, не испанское и не индейское.
Таким образом, география, история и народ Чили вносили и вносят свой вклад в единство страны. Это позитивная составляющая чилийской истории, благодаря которой эта история в целом до определенной поры выглядела менее бурной, нежели истории других латиноамериканских государств. Но есть и негативная составляющая, которая объединяет Чили со многими другими латиноамериканскими странами: испанские колонизаторы распространили здесь крупные землевладения, столь непохожие на мелкие фермерские хозяйства, привнесенные европейскими поселенцами в Северную Америку. Поэтому, тогда как в США и Канаде формировались демократические правительства на широкой основе с самого начала освоения материка европейцами, в Чили малочисленная олигархия контролировала большую часть земли, богатства и государственной политики. Такая концентрация политической власти в руках немногих видится главной проблемой чилийской истории.
Этот фундаментальный конфликт между традиционной властью непримиримой олигархии и растущими притязаниями других классов общества возможно уладить поисками политического компромисса – либо он останется неразрешенным и приведет к политическому тупику. Второй вариант, увы, стал едва ли не повседневностью с тех самых пор, как в 1925 году в Чили приняли новую конституцию, которая в разные годы предусматривала выборы президента, верхней и нижней палат парламента. При разработке конституции руководствовались, безусловно, благими побуждениями и действовали во имя принципа баланса власти, но, к сожалению, это обернулось тем, что контроль над постом президента и обеими палатами парламента стал доставаться различным политическим партиям, в зависимости от того, какая партия брала верх на конкретных выборах. Два дальнейших изменения в процедуре голосования повысили шансы левых за счет умаления представительства олигархов. По одному из этих изменений чилийские женщины наконец получили право голоса на муниципальных (1934) и на президентских выборах (1949). Второе изменение заключалось в том, что голосование в Чили традиционно проводилось публично, что облегчало землевладельцам задачу принуждения крестьян к «правильному» голосованию; потому решение о введении тайного голосования (1958) способствовало указанному сдвигу влево.
Чилийские политические партии образовали три блока – левый, центристский и правый, которые уравнивали друг друга. Следовательно, правительство то оказывалось во власти левых, то попадало в подчинение правых, в зависимости от того, на чью сторону склонялись центристы. В каждом блоке состояли политики как более, так и менее радикальных взглядов, зачастую конфликтовавшие между собой. Например, в левом блоке имелись умеренные (в том числе большинство ортодоксальных коммунистов), желавшие добиться изменений конституционным путем, и радикалы, более нетерпеливые и жаждавшие революции. Армия, впрочем, оставалась вне чилийской политической борьбы – до 1973 года.
Последние президентские выборы в Чили, до моего приезда туда в 1967 году, прошли тремя годами ранее. Что было неслыханно для Чили, где президента, как правило, избирали простым большинством голосов, выборы 1964 года обеспечили абсолютное большинство центристскому кандидату Эдуардо Фрею. Его считали человеком благонамеренным и честным. Страх перед марксистами и зримый рост могущества левой коалиции побудили многих правых избирателей поддержать Фрея, и его партия также получила контроль над нижней палатой парламента на выборах 1965 года. Это подарило стране надежду, что Фрей может реализовать серьезные реформы и покончить с политическим тупиком.
Фрей действовал быстро, чтобы чилийское правительство сумело выкупить 51 % акций местных, но находящихся во владении американцев компаний по добыче меди. Он одобрил государственные инвестиции в чилийскую экономику, открыл доступ к образовательным программам для бедных чилийцев, превратил Чили в крупнейшего в Латинской Америке получателя американской экономической помощи на душу населения и инициировал аграрную реформу, чтобы разукрупнить обширные землевладения. Но возможности Фрея ограничивал давний политический тупик, в котором пребывало чилийское общество. С одной стороны, реформы Фрея оказались слишком смелыми для чилийских правых; с другой стороны, Фрей не проявил себя так, как того ожидали чилийские левые, которые хотели большего государственного контроля над компаниями по добыче меди, больших государственных инвестиций и большего передела земель. При Фрее чилийская экономика продолжала страдать от забастовок, инфляции и дефицита. Например, пока я был в Чили, там ощущалась хроническая нехватка мяса: даже китовое мясо и жесткая говядина появлялись в мясных лавках крайне редко, зато овечьи глаза выкладывались на прилавки каждый день. Мои друзья стали жертвами уличного насилия. К 1969 году все три чилийских политических блока – правый, левый и центристский – разочаровались в политике президента.
Событиями в Чили с 1970 года руководили последовательно два государственных лидера, которые олицетворяли противоположные крайности в политике и были категорически несхожи между собой по характеру. Речь о Сальвадоре Альенде и Аугусто Пиночете. Единственным, что их объединяло, было непонимание их мотивов: до сих пор невозможно объяснить, почему каждый из них действовал так, как действовал.
Мое понимание Альенде опирается на публичной информации о нем и на воспоминания моего чилийского друга, который хорошо знал его самого и его семью. Альенде был типичным профессионалом из семьи, принадлежавшей к верхушке среднего класса, богатым и умным идеалистом, пламенным оратором и харизматичным лидером (см. источник 4.1). Уже в студенческие годы он открыто примкнул к марксистам и основал чилийскую социалистическую партию, которая была даже радикальнее в своих воззрениях, чем коммунистическая партия Чили. Но по чилийским социалистическим меркам Альенде считался умеренным, поскольку его целью было привести к власти в Чили марксистское правительство демократическим путем, а не посредством насильственной революции. Окончив медицинскую школу, он в возрасте всего 31 года стал министром здравоохранения Чили; на этом посту он трудился так, что его много и по делу хвалили. В президенты он баллотировался трижды, в 1952-м, 1958-м и 1964 годах, и три раза терпел поражение, причем дважды с изрядным отставанием. Потому к новым выборам президента в 1970 году, на которые Альенде пошел во главе коалиции «Народное единство» (социалисты, коммунисты, радикалы и центристы), его воспринимали как не представляющего опасности записного неудачника.