Тем не менее, даже до 1942 года Австралия, где доминировали европейцы, зависела от помощи и поддержки союзников (фактор № 4): сначала от Великобритании, которая после прибытия Первого флота представляла колонистам еду и защиту, а со времен Второй мировой войны от Соединенных Штатов Америки. Хотя Австралия никогда не подвергалась риску прямого нападения до налета на Дарвин, австралийцев всерьез беспокоила французская, немецкая, американская и японская военная и колониальная экспансия на острова Тихого океана со второй половины XIX столетия. Для защиты от этой угрозы Австралия полагалась на британский флот, причем настолько, что не брала на себя ответственность (фактор № 2) за собственную безопасность в 1930-х годах и позволила своим вооруженным силам, скажем так, атрофироваться.
Изменения в Австралии за последние 70 лет не стали ответом на внезапный кризис, они олицетворяли постепенный процесс, который развивался в течение длительного времени и ускорился после Второй мировой войны, когда британская идентичность Австралии переродилась из реальности в миф. Хотя сами австралийцы не говорят о «кризисе», мне кажется полезным трактовать ситуацию в Австралии именно как медленно разворачивающийся кризис, поскольку здешние выборочные изменения схожи с выборочными изменениями в других странах, охваченных внезапными кризисами. В этом отношении недавние изменения в Австралии напоминают изменения тех же десятилетий в Германии (глава 6), где все тоже происходило постепенно. Конечно, некоторые моменты нарушали этот неспешный ход событий – в особенности гибель «Принца Уэльского» и «Рипалса», капитуляция Сингапура и воздушный налет на Дарвин (в течение 71 дня). Но кризис и перемены в Австралии несопоставимы с тем «преобразующим» шоком, которым сопровождались прибытие военных кораблей коммодора Перри к берегам Японии 8 июля 1853 года, советское вторжение 30 ноября 1939 года в Финляндию, переворот Пиночета и смерть Альенде 11 сентября 1973 года в Чили и неудавшийся государственный переворот 1 октября 1965 года заодно с последующим геноцидом в Индонезии.
Переоценка Австралией ее базовых ценностей и процесс выборочных изменений, безусловно, далеки от завершения. В 1999 году Австралия провела референдум по поводу того, следует ли и дальше признавать королеву Великобритании главой государства, или пора официально учредить республику. За сохранение статус-кво высказались 55 % австралийцев, но десятилетия назад провести подобный референдум было бы совершенно немыслимо, не говоря уже о том, чтобы вообразить 45 % голосов в пользу республики. Процент австралийцев, которые родились в Великобритании, быстро сокращается. Похоже, рано или поздно предстоит организовать новый референдум по вопросу о республиканском правлении, причем шансы на позитивный результат увеличиваются. Думаю, за одно-два десятилетия люди азиатского происхождения, вполне вероятно, составят более 15 % населения Австралии и ее законодателей и более 50 % студентов ведущих австралийских университетов. Когда-нибудь Австралия выберет азиатского премьер-министра. (Сейчас, когда я пишу эти строки, вьетнамский иммигрант уже стал губернатором штата Южная Австралия[86].) По мере того, как эти изменения разворачиваются, разве не начнет казаться неуместным для Австралии признание королевы Великобритании главой государства, сохранение ее портрета на банкнотах и присутствие британского флага на флаге австралийском?
Часть третья. Нации и мир: кризисы продолжаются
Глава 8. Что ждет Японию?
Япония сегодня. – Экономика. – Преимущества. – Государственный долг. – Положение женщин. – Дети. – Пожилые и старение населения. – Иммиграция. – Китай и Корея. – Управление природными ресурсами. – Кризисные рамки
Что ж, мы обсудили прошлые кризисы в шести странах. Для наших первых четырех государств кризисы случались внезапно, в промежутке от 166 лет назад (Япония эпохи Мэйдзи) и 46 лет назад (Чили). Следующие две страны кризисы настигали более постепенно, но пика достигали около полувека назад. Никто, разумеется, не станет утверждать, что любой из этих кризисов был преодолен полностью (или завел в безвыходный тупик), однако в каждом случае с тех пор прошло достаточно времени, чтобы мы могли обоснованно, осознанно и с пользой обсудить результаты.
В оставшихся четырех главах данной книги мы рассмотрим кризисы, происходящие сейчас, на наших глазах, пусть только будущее покажет, действительно ли они являются подлинными кризисами, ведь их исход остается чрезвычайно неопределенным. Эти главы посвящены современной Японии, современным США и современному миру.
В предыдущей части мы начали обсуждение минувших кризисов с Японии эпохи Мэйдзи, поэтому кажется логичным начать разговор о текущих и перспективных кризисах именно с Японии. (В этой главе я коснусь лишь тех проблем, которые свойственны сугубо Японии, но Япония, конечно, также подвержена влиянию мировых вызовов, о которых речь пойдет в главе 11.) Мои японские друзья и родственники, как и японцы в целом, признают существование ряда общенациональных проблем. Имеются также дополнительные проблемы, которые беспокоят меня применительно к Японии, но которые сами японцы склонны не замечать или от которых они отмахиваются. Но слишком часто дискуссии о Японии впадают в крайности: либо японцев обвиняют, как говорится, во всех смертных грехах, либо ударяются в противоположность и некритически ими восхищаются. Поэтому давайте предварим наше обсуждение проблем современной Японии описанием ее сильных сторон. Мы увидим, что для Японии, как для других стран, отдельные преимущества неразрывно связаны с отдельными проблемами. Сильными сторонами, о которых мы поговорим далее, являются, на мой взгляд, экономика Японии, ее человеческий капитал, культура и окружающая среда.
Нынешняя Япония обладает третьей по величине экономикой в мире, лишь недавно ее обогнал Китай. На Японию приходится около 8 % мирового экономического производства, почти половина производства крупнейшей в мире экономики (США), и она более чем вдвое опережает по этому показателю Великобританию, образец экономической продуктивности. В целом, национальное экономическое производство можно выразить произведением двух параметров: количество населения страны умножается на среднюю производительность одного человека. Национальное производство Японии столь высоко потому, что в стране многочисленное население (второе по численности после Соединенных Штатов Америки среди богатых демократий) и что наблюдается высокая усредненная индивидуальная производительность.
Большой внутренний долг Японии вызывает изрядную озабоченность (подробнее об этом далее), однако Япония является ведущим мировым государством-кредитором. Это вторая в мире страна по валютным резервам и она конкурирует с Китаем за право считаться крупнейшим держателем долга США.
Одним из важных факторов силы экономики Японии выступают стабильно высокие расходы на исследования и разработки (сокращенно НИОКР) для стимулирования инноваций. Япония – третья по абсолютному объему ежегодных инвестиций в НИОКР, она отстает только от Китая и США с их гораздо большим населением. В относительном выражении японская доля валового внутреннего продукта (сокращенно ВВП), выделяемого на НИОКР, составляет 3,5 %, почти вдвое больше американской (всего 1,8 %) и до сих пор значительно выше, чем в двух других странах, известных инвестициям в НИОКР, – Германии (2,9 %) и Китая (2,0 %).
Каждый год Всемирный экономический форум публикует рейтинг государств под названием «Общий индекс конкурентоспособности»; в этом рейтинге учитываются десятки показателей, влияющих на экономическую производительность стран. Япония на протяжении многих лет неизменно занимает место в первой десятке мировых лидеров; Япония, Сингапур и Гонконг – вот единственные три страны за пределами Западной Европы и США, входящие в этот топ-10. Причины высокого места Японии вполне очевидны для стороннего наблюдателя: это отличная инфраструктура и транспортная сеть, в том числе лучшие в мире железные дороги, а также здоровая, хорошо образованная рабочая сила, весьма сведущая в математике и естественных науках (подробнее об этом см. следующий раздел). Другие причины из длинного их перечня менее очевидны, но понятны и знакомы иностранцам, ведущим дела с японцами. Перечислю их, не пытаясь ранжировать по значимости: управляемая инфляция; кооперация работников и работодателей; высококонкурентный местный рынок; высококачественные исследовательские институты с обилием ученых и инженеров; широкий внутренний рынок; низкий уровень безработицы; больше патентов, подаваемых в год на душу населения, чем в любой другой стране; защита прав собственности и интеллектуальной собственности; быстрое внедрение технологий; придирчивые потребители и бизнесмены; хорошо обученный персонал. Обещаю не требовать, чтобы вы, читатель, заучили этот список наизусть, но вывод, по-моему, напрашивается сам собой: налицо избыток причин, по которым японские предприятия конкурентоспособны на мировых рынках.
Наконец давайте не будем забывать ту особенность японской экономики, которая приносит огромные финансовые выгоды сегодня, но которая способна породить проблемы в будущем. Только две страны опережают Японию экономически – США и Китай, но они тратят существенную часть государственного бюджета на военные расходы. Япония экономит на этих расходах благодаря статьям принятой по настоянию США конституции 1947 года (сейчас ее одобряет большинство японцев), которая сократила японские вооруженные силы до минимума.
Другой набор сильных сторон Японии, помимо экономических, связан с ее человеческим капиталом, то есть с достоинствами населения. Это население составляет сегодня более 120 миллионов человек и отличается здоровьем и уровнем образованности. Продолжительность жизни в Японии самая высокая в мире – 80 лет для мужчин, 86 лет для женщин. Социально-экономическое неравенство, ограничивающее возможности значительной части американцев, в Японии существенно ниже: страна третья в мире по справедливому распределению доходов, после Дании и Швеции. Отчасти перед нами результат целенаправленной политики правительства: школьные классы в социально-экономически неблагополучных районах малочисленнее (что обеспечивает более тесные контакты учителей с учениками) нежели классы в более богатых районах, и это облегчает детям из бедных семей процесс врастания в общество. (А вот американская школьная система, скорее, тяготеет к фиксации социального неравенства за счет многочисленных классов в бедных районах.) Социальный статус в Японии зависит больше от образования, чем от наследственности и семейных уз; опять-таки, в США тенденция обратная. Если коротко, то вместо того, чтобы инвестировать диспропорционально в малую толику своих граждан, Япония инвестирует во всех граждан – во всяком случае, граждан мужского пола (о положении женщин поговорим отдельно далее).