Н: Ничего нового в Сирии?
К: В Сирии, как израильтяне сказали нам сегодня утром, они приостановили наступление на Дамаск. Они остановились примерно в двадцати километрах. И теперь они направляются на юг к сирийским пехотным дивизиям. Есть сообщение от некоторых иностранных корреспондентов, которые вышли на фронт из Дамаска на сирийской стороне и указали, что сирийская армия сейчас деморализована и бросает технику. Но все же, господин президент, они являются причиной того, что египтяне держатся. Большая часть израильской армии все еще связана по рукам и ногам там. По оценке нашей группы, израильтянам потребуется еще три дня, чтобы одолеть сирийцев, и что они не смогут по-настоящему повернуться к египтянам еще четыре-пять дней.
Н: Что мы тогда планируем?
К: Что ж, мы планируем попытаться завершить все на этой неделе.
Н: [искажено.]
К: Да.
Н: Ну, я знаю, что Вы добьетесь этого, пока кто-нибудь не вырубится. Это проблема. Ну, по крайней мере, мне лучше. Дело в том, что дело с воздушным лифтом… как я сказал Алю, если я что-нибудь внесу в обсуждение, это бизнес, который не разменивается на три самолета. Ей-богу, какими бы большими они ни были, просто будьте настроены решительно.
К: Один из уроков, которые я почерпнул у Вас, заключается в том, что, если Вы что-то делаете, Вы можете довести дело до конца.
…
Цель заверений Советскому Союзу состояла в том, чтобы сдержать советскую эскалацию, одновременно увеличивая наши собственные поставки для пополнения запасов, в результате вскоре можно было видеть, как самолет приземлялся в Израиле каждые пятнадцать минут.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Воскресенье, 14 октября 1973 года
12:36
К: Я только что разговаривал с президентом.
Д: Да.
К: И он хотел, чтобы в интересах Вашего руководства они узнали две вещи, чтобы я сказал Вам две вещи. Во-первых, мы сейчас занимаемся доставкой по воздушному лифту, как Вы знаете, оборудования в Израиль.
Д: Это тяжелое оборудование или расходные материалы?
К: Это на данный момент в основном расходные материалы, и мы пока сохраняем некоторые ограничения в отношении тяжелого оборудования. Значительные ограничения на тяжелое оборудование, и немного, ну кот наплакал. Мы готовы остановить воздушный лифт сразу после прекращения огня, если вы готовы остановить свой воздушный мост. Но если нет, то мы можем, прежде всего, значительно увеличить поставки и включить тяжелую технику. Я имею в виду, что мы не выходим на максимальную мощность или даже близко к этому.
Д: Нет, я понимаю. Это не значит, что вы будете продолжать с перерывами.
К: Что ж, если это продолжится, нас рано или поздно заставят это сделать. Как Вы знаете, мы уже, испытываем огромное давление по поводу «Фантомов». Мы отправляем несколько, но не совсем то количество, какое нас просят отправить.
Д: Да, я понимаю. Да.
К: Вы знаете, что это были основные моменты, которые он хотел, чтобы…
Д: В начале разговора Вы сказали, что начинаете воздушный лифт, да?
К: Начало… он в процессе. Это начинается сейчас.
Д: Да. Ну, это вопрос информирования.
К: Ну, это вопрос информирования [в сочетании с] предложением. Если вы готовы остановить свою переброску по воздуху после прекращения огня, мы готовы немедленно остановить нашу.
Д: Хорошо, но это связано с упомянутым Вами прекращением огня, да?
К: В увязке с прекращением огня – да.
Д: Хорошо. Я прямо сейчас передам.
К: Вы знаете, Анатолий, теперь мы все знаем, что поставлено на карту, потому что если так будет продолжаться намного дольше…
Д: Что ж, [неразборчиво] если бы у Вас была возможность прочитать мою телеграмму, ту, что я отправил вчера, там было именно то, что мне было сказано.
К: Нет, нет, я…
Д: Я, конечно, делаю собственные оговорки, но это была прямая цитата, все, что Вы сказали. Это не только честно, но им там важно знать настрой. В какой-то момент в наших обычных делах я делаю не прямые цитаты, а даю резюме, я так делаю. Но вчера я подробно описал то, что Вы сказали, потому что это то, что я чувствую, и…
К: Но также я даю Вам совет. Я свел на сегодня указания для прессы к абсолютному минимуму, и мы не скажем ничего, кроме…
Д: Вы имеете в виду для прессы.
К: Ну, мы просто скажем, что что-то делаем, но с завтрашнего дня, как я уже объяснял, мы будем вынуждены что-то сказать.
Д: Да, я понимаю. Я уже проясняю на завтра: после этого Вы можете что-то сказать, если, может быть, не будет других вещей.
К: Ну, если мы не узнаем, куда мы идем.
Д: Да, я понимаю. Я позвоню завтра.
…
МИНИСТР ОБОРОНЫ ШЛЕЗИНГЕР – КИССИНДЖЕР
Воскресенье, 14 октября 1973 года
Вечер
Ш: Как ты продвигаешься в деле реализации планов пополнения запасов? У нас есть еще четыре «Фантома», чтобы прибавить десять, которые мы обсуждали сегодня утром. Мы отправим их завтра?
К: Я отправил бы их завтра, затем сделайте паузу в один день или дневную паузу завтра и отправляйте их во вторник.
Ш: Это довело бы общее количество до двадцати, если мы хотим это сделать. По другому вопросу, о ПТРК. Как ты знаешь, они никогда не появлялись там раньше, так что будет определенный драматический эффект. Мы готовы немного сократить наш список и…
К: Что конкретно?
Ш: Это противотанковая ракета, управляемая ракета – гораздо лучше, с большей дальностью и гораздо более точная.
К: Более дальний, чем, ох…
Ш: Дальность две-три тысячи метров.
К: Но в твоем вопросе речь идет не о цифрах; твой вопрос – есть ли смысл в их отправке. Что подсказывает твоя интуиция?
Ш: Моя интуиция говорит «да».
К: Моя интуиция подсказывает, что теперь, когда мы начали, нам лучше выиграть.
Ш: Ну, я просто хочу уложиться в дипломатический график.
К: Дипломатическое согласование по времени таково: я сказал русским, что если они хотят на что-то здесь повлиять – до завтрашнего утра, – ничто не помешает проучить их, что, когда нам переходят дорогу, происходит нечто вопиющее.
Ш: В таком случае ты склонен вытащить некоторые из них и отправить их пораньше.
К: Что-нибудь еще, Джим?
Ш: Нет, Генри. Спасибо.
15–16 октября 1973 года
Дипломатия теперь следовала за темпами военных операций. Решение Садата предпринять попытку наступления на Синай – вероятно, чтобы ослабить давление на его сирийских союзников, – вывело египетские силы за пределы досягаемости их системы ПВО вдоль Суэцкого канала. Это позволило израильским вооруженным силам уничтожить более 300 советских танков и повернуть вспять военную неудачу предыдущей недели. Теперь оставался только вопрос времени, когда израильское наступление отбросит египетские силы, по крайней мере, через Суэцкий канал. Приближались условия для того, что было нашей исходной позицией, то есть восстановление статус-кво анте, ситуации, предшествовавшей началу военных действий. Позиция арабов, согласно которой прекращение огня должно зависеть от согласия Израиля вернуться к границам 1967 года, потеряла свою актуальность из-за темпов развития военных операций.
Мы начали добиваться прекращения огня, за которым должны были последовать переговоры на основе резолюции 242 Совета Безопасности, которая была принята всеми сторонами в 1967 году в основном потому, что ее двусмысленность допускала различные толкования.
Поздно вечером 15 октября советник Садата по национальной безопасности Исмаил ответил на мое послание, в котором я проинформировал его о воздушном лифте. Он подтвердил «решимость» Египта сохранить «этот особый канал контактов». Никакая другая сторона не выступала от имени Египта; другими словами, мы не должны обращать внимания на интерпретации из Москвы, которые отличались от того, что нам прямо говорил Каир. Исмаил отрицал какое-либо намерение унизить Израиль, «потому что Египет испытал, что означает унижение». Он выразил свою «признательность» за наши усилия по достижению прекращения огня в качестве предварительного этапа к политическому урегулированию – хотя это и противоречило взглядам Египта. Однако опыт заставил Египет усомниться в том, что такое разделение будет работать на практике. Короче говоря, Исмаил разговаривал с главным поставщиком вооружения для противника Египта, как говорил бы один воспитанный деловой человек с другим. Его возражение против нашего подхода заключалось в неспособности осуществить его на практике; можно было предположить, что, если бы мы могли продемонстрировать успех нашей дипломатии, Египет мог бы изменить свое отношение.
Только после этого Исмаил упомянул о воздушных поставках, назвав их «неприемлемыми», точно так же как он ранее характеризовал продажу оружия Израилю. Но он не стал задерживаться на этом и не угрожал никакими последствиями. Вместо этого он призвал меня удвоить усилия, чтобы связать политическое решение с военным. А потом – на удивление – он пригласил меня в Египет:
«Египет будет приветствовать д-ра Киссинджера в знак признательности за его усилия. Египетская сторона будет готова обсудить любую тему, предложение или проект в рамках двух принципов – которые, как полагают, ни доктор Киссинджер, ни кто-либо другой не отвергают, – что Египет не может делать никаких уступок ни земли, ни суверенитета.
С наилучшими пожеланиями.
Хафиз Исмаил»
Рано утром 16 октября мы ответили в послании, призванном использовать предпосылку будущей дипломатии для сдерживания реакции Египта на воздушный лифт на следующей неделе:
«…Что могут сделать США в этих обстоятельствах? Доктор Киссинджер часто говорил, что он обещает только то, что может выполнить, но выполняет все то, что обещал. В своем предложении из пяти пунктов, содержащемся в послании г-на Исмаила от 10 октября, египетская сторона, по сути, запрашивает израильское согласие в рамках прекращения огня на египетских условиях для достижения полного урегулирования. По мнению доктора Киссинджера, этого нельзя достичь, кроме как затяжной войной. Никакое влияние США не поможет достичь этой цели при [сложившихся] настоящих обстоятельствах.