Д: Я думаю, что ваши люди и наши могли бы судить об этом лучше.
К: Да, я хотел Вам сказать, что мы отправим ответ через пару часов. Мы обсудим с израильтянами действительно срочно поднятые вопросы, и мы надеемся получить ответ к завтрашнему дню по нашему времени, но это действительно сложная проблема.
Д: Вы хотите, чтобы я сказал это Москве, или Вы воспользуетесь красным телефоном?
К: Красным телефоном?
Д: Горячей линией, так сказать.
К: Мы скажем что-нибудь по этому поводу, но мы хотели бы знать, не можете ли Вы передать это. Они получат от нас ответ сейчас, но я не могу дать Вам окончательный ответ, пока мы не переговорим с израильтянами.
Д: Когда-нибудь завтра днем. Хорошо. Спокойной ночи.
Президентское письмо, составленное в том же духе, было отправлено Брежневу в 2:30 ночи.
Едва было отправлено это послание, как мы получили информацию из Израиля в виде послания ко мне от Голды Меир. Несмотря на то что я передал наше требование от имени Никсона, Голда была слишком уверена в себе, чтобы устраивать стычку с президентом напрямую. Она следила за тем, чтобы ее ссоры всегда касались только подчиненных. Возведение президента на пьедестал дало ему еще одну возможность менять курс путем дезавуирования тех, кто подрывал гармонию, которую постулировала Голда. И, если этого не удавалось сделать, окончательная уступка президенту, при некотором умении и удаче, может, по крайней мере, превратиться в претензию на будущую милость.
Само письмо было в духе старомодной Голды, необузданной, эгоцентричной, проницательной. Оно было написано для того, чтобы произвести впечатление как на израильский кабинет министров, так и на правительство США. Она предпочла поместить этот вопрос в контексте сверхдержавного диктата, подразумевая, что мы уступаем Советам, – аргумент, который, если он всплывет, наверняка мобилизует максимальное внутреннее давление на нас: «У меня нет иллюзий, но все будет навязано нам двумя великими державами». Речь идет о запросе, на который она отказывалась отвечать в течение восемнадцати часов и который касался того, чтобы Израиль сделал какое-то предложение, которое мы могли бы отстаивать перед Советом Безопасности на фоне советского давления и после двух недель американского воздушного лифта в Израиль. В письме говорилось, что все, что она просила, – это сказать Израилю, что именно он должен сделать, «чтобы Египет мог объявить о победе своей агрессии». Это касается предложения пропустить продовольствие и воду армии, оказавшейся в ловушке через двое суток после прекращения огня, достигнутого в результате переговоров, проведенных Соединенными Штатами, армии, которая останется зажатой в ловушке даже после получения этих минимальных поставок. Но если бы ей пришлось пойти на какую-то уступку, ничто не могло бы заставить львицу быть при этом благовольной: «Единственное, что никто не может помешать нам сделать, – так это провозгласить истинность ситуации; что Израиль наказывают не за его дела, а из-за его размера и за то, что он сам по себе». Это было предупреждением о том, что она публично расскажет о своем деле своим сторонникам.
Выражение гнева со стороны Голды снова позволило ускользнуть от главного: она все еще отказывалась выдвинуть предложение. Она настаивала на том, чтобы мы это навязывали.
Наряду с этими страстными обменами продолжались обсуждения в ООН относительно предполагаемых сил ООН вместе с нашими попытками свести роль Советского Союза в них к минимуму.
ПОСОЛ СКАЛИ – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
23:25
С: Вы слышали мою защиту Вашей позиции?
К: От чего ты меня защищал?
С: Они цитировали Вас вне контекста.
К: Кто это сделал?
С: Не кто иной, как Ваш друг Малик, который сказал, что Вы признали, что израильтяне нарушили режим прекращения огня, на Вашей пресс-конференции. В моем праве на ответ я…
К: Что он цитировал?
С: Он сказал, что Вы сказали, что прекращение огня было нарушено и Израиль получил некоторые территориальные приобретения. В любом случае я поблагодарил его за тешащее ложными надеждами упоминание о пресс-конференции, потому что я уже разослал полный текст всем другим представительствам Совета Безопасности и просто сказал, что хочу поблагодарить посла за интерес, потому что, как я думал, он был таким беспристрастным. Все они прочитают это и увидят, что Вы были более сбалансированным, чем все то, что было здесь сказано. У нас была эта встреча с ним потом.
К: Как все прошло?
С: Он настаивал на поляках. Я ответил предложением Румынии. Я сказал, что Румыния или никого вообще – никаких блоков, ни Варшавского договора, ни НАТО.
К: Что он сказал?
С: Это дискриминация. Это похоже на возвращение к холодной войне. Что касается наблюдателей, я сказал, что мы пошлем пятьдесят или двадцать или готовы полностью отозвать своих в обмен на ни одного из ваших. Его ударило как обухом по голове.
К: Он также довольно тупой.
С: Он сказал, что не понимает этого. Мы пытались диктовать Генеральному секретарю. Он в ярости, потому что мы не допускаем Польшу. Мы пытаемся диктовать Совету Безопасности, что Польша – великая страна.
К: Польша, имеющая долгую и выдающуюся историю любви к еврейскому народу. У них не было ни одного погрома с тех пор, как уехал последний еврей.
С: Он сказал, что у него есть очень твердые инструкции по этому поводу.
К: Изменилось ли что-нибудь в их подходе после объявления о повышении боеготовности?
С: Он [Малик] стал еще более несносным.
К: Более несносным после начала действия системы тревоги? Они начинают бить нас сильнее?
С: Да, если судить по языку, который они используют. Я дал очень аргументированный ответ и сказал, что мы оба несем ответственность в то время, когда есть обвинения и встречные обвинения, ни одно из которых невозможно проверить.
К: Что вы думаете о том, что нам следует делать теперь?
С: Мы должны твердо придерживаться этого предложения, которое мы сделали им.
К: Я имею в виду, что если встанет вопрос об отходе израильтян к линии на 22 октября.
С: Я думаю, если мы не заставим израильтян поддержать нас, у нас не будет друга в наличии.
…
В 4:07[27] утра в ту субботу я получил известие от Хафиза Исмаила о том, что Египет согласился на прямые переговоры между египетскими и израильскими офицерами в звании генерал-майора «с целью обсуждения военных аспектов выполнения резолюций 338 и 339 Совета Безопасности от 22 и 23 октября 1973 года». Переговоры должны проходить под наблюдением ООН у дорожного указательного знака, обозначающего 101-й километр дороги Каир – Суэц. Единственными условиями будут «полное» прекращение огня, которое вступит в силу за два часа до встречи, предложенной на 15:00 каирского времени в тот день (суббота), и проход одной колонны автотранспорта с невоенным грузом в Третью армию под наблюдением ООН и Красного Креста.
При нашем посредничестве Израиль собирался вступить в первые прямые переговоры между Израилем и арабскими представителями с момента обретения Израилем независимости в 1948 году. Израиль сохранит контроль над маршрутом доступа к Третьей армии, несмотря на то что Организация Объединенных Наций почти единогласно настаивала на отводе Израилем войск на линию, где они находились 22 октября. И всего этого удалось добиться в обмен на разрешение единственному конвою проследовать с невоенным грузом, на чем мы и настаивали в течение суток.
В 4:31 утра я сообщил Хафизу Исмаилу, что его послание с нашей решительной поддержкой было передано Израилю «в срочном порядке». К 6:20 утра Израиль в целом принял предложение Египта; я немедленно сообщил об этом Садату. Три часа спустя – мы хотели сократить время, которое оставалось бы на возможные советские козни, – Брежневу от имени Никсона было отправлено письмо, информирующее его о предстоящих египетско-израильских переговорах и о согласии Израиля с прохождением конвоя.
ГЕНЕРАЛ СКОУКРОФТ – КИССИНДЖЕР
Суббота, 27 октября 1973 года
8:45 утра
С: [Читает предложенный текст сообщения для отправки Генеральному секретарю ООН Вальдхайму.]
«Я рад сообщить Вам, что в результате предложения наших добрых услуг израильтянам и египтянам две враждующие стороны договорились встретиться сегодня вместе под эгидой ОНВУП [орган Организации Объединенных Наций по наблюдению за выполнением условий перемирия]. Целью встречи будет обсуждение военных аспектов выполнения резолюций 338 и 339 Совета Безопасности ООН.
По нашему настоянию правительство Израиля согласилось позволить колонне с невоенными припасами пройти через свои разделительные линии под эгидой Организации Объединенных Наций и Красного Креста, чтобы сегодня добраться до Третьей армии Египта.
Я горячо надеюсь, что мы продолжим работать в тесном сотрудничестве с целью достижения подлинного прекращения огня; прекращения огня, которое позволит воюющим сторонам с нашей совместной помощью прийти к справедливому урегулированию и прочному миру на Ближнем Востоке.
Я немедленно проинформирую Вас, как будут происходить дальнейшие события».
К: Добавь предложение из первого черновика: «Надеюсь, мы будем уверенно продвигаться по избранному пути и т. д.» – и не говори там «горячо».
С: Хорошо.
СЕНАТОР ФУЛБРАЙТ – КИССИНДЖЕР
Суббота, 27 октября 1973 года
10:00 утра
К: Здравствуйте, господин председатель.
Ф: Как Вы поживаете сегодня утром?
К: Это была еще одна бессонная ночь. Поэтому я и стал Вам звонить.
Ф: У нас не бывает по-другому?
К: Нет, у этой был счастливый конец. Вчера весь день мы получали сообщения от русских и египтян. Основная проблема заключается в том, что израильтяне окружили египетскую армию в кольцо, перерезав им дорогу после прекращения огня, которое должно было продолжаться. Это основная проблема, из которой проистекает большая часть боевых действий. Трудно сказать, кто пытается вырваться, а кто сводит их усилия на нет. Целый день приходили исступленные призывы – советская нота была не такой грубой, как раньше. Она была гораздо более вежливой, чем в среду. Мы решили, что не можем допустить продолжения ситуации, в которой существует опасность постоянной конфронтации с Советским Союзом в результате действий, предпринятых после переговоров с Советским Союзом о прекращении огня. Поэтому мы решили, что Израиль должен будет разрешить доставку невоенных товаров в эту армию. После получения послания по горячей линии, в котором, грубо говоря, содержалась просьба на поставку невоенных товаров, мы сказали израильтянам, что, если к 8:00 часам сегодня утром они не согласятся на это, мы присоединимся к большинству членов Совета Безопасности, чтобы выразить чувство гуманности, что нечто подобное должно быть разрешено, и сказали ему [Диницу], что им придется связаться с египтянами и обсудить вопрос соблюдения прекращения огня. Я сказал им, что Садат и Брежнев осаждают нас с обвинениями в умышленном нарушении договоренностей. Они готовы