олигархов?! Как всегда и везде на нашей планете, «свита» объективно нуждалась в «короле», в понятной иерархии Власти, начиная с верховного вождя и заканчивая его региональными ставленниками. И такой король у свиты уже был — генеральный секретарь ЦК, распоряжавшийся (посредством своего секретариата) 1 500 партийными и 3 500 хозяйственными должностями в системе государственного управления.
Читатель. Вас послушать, так совершенно неважно, кто был тогда Генеральным секретарем — товарищ Сталин или какой-нибудь уклонист!
Теоретик. Да хоть в другую сторону уклонист! К будущему монарху теория Власти предъявляет единственное требование: он должен использовать имеющийся у него ресурс для формирования собственной правящей группировки, а не только для привычных олигархических игр. Лозунги, под которыми будет идти «истребление» олигархов-конкурентов, могут быть любыми (хотя лучше, если они будут популярны «в народе»), ну а после захвата Власти монарх волен проводить любую политику (кроме совсем уж самоубийственной). Вспомните товарища Ленина, постоянно навязывавшего большевикам лихие политические развороты[57], но тем не менее сохранявшего Власть до момента потери трудоспособности.
Так что вы совершенно правы — на месте Сталина мог оказаться другой человек[58], в том числе и «уклонист». А вот чего быть не могло — так это сохранения в СССР «коллективного руководства», то есть олигархического правления. Олигархия, и так постепенно эволюционировавшая в сторону монархии (помните крики «Сталина! Сталина!» в 1925 году?), в условиях структурного кризиса не имела никаких шансов на выживание.
Однако большой ошибкой (в особенности для кандидата в будущие монархи) было бы полагать, что Власть в подобных условиях сама падает в руки человека, контролирующего ключевой ресурс[59]. Для ее получения он должен принять несколько трудных решений, и не просто принять, а, невзирая на возникающее сопротивление, претворить их в жизнь. И вот тут мы наконец можем совершенно спокойно произнести имя «Сталин»: какими бы полярными ни были мнения о нем как о личности и о его деятельности в целом, с тем, что он был гениальным человеком Власти, согласны практически все.
Практик. Потенциальных кандидатов в «цари» было как минимум несколько, некоторые к тому моменту уже проиграли свою партию (Троцкий, Зиновьев). Но Сталин выиграл. И нужно четко понимать, что личные качества, позволившие ему прийти к 1938 году (когда была ликвидирована последняя властная группировка, которая рвалась получить «царский» статус, группа «чекистов» с фронтменом Ежовым) к реальному статусу «царя», — это качества человека Власти. И теоретически они имеют слабое отношение к умению управлять государством и хозяйством. Если бы к власти в СССР пришел другой человек, он мог бы и проиграть Великую Отечественную войну и, соответственно, разрушить страну. А мог бы, например, предотвратить военную катастрофу 1941 года и в результате Второй мировой войны получить и больший кусок Европы, часть Турции с проливами и так далее. Но все альтернативные фигуры властную игру Сталину проиграли.
Теоретик. В связи с этим партию, сыгранную чемпионом мира по Власти с большевистскими олигархами, стоит разобрать подробно, анализируя каждый ход Мастера. Итак, 7 декабря 1927 года на стол Сталину ложится письмо Оболенского, содержащее исчерпывающее описание начинающегося структурного кризиса. Другой человек, возможно, и не понял бы сразу, о чем идет речь, но для Сталина политический смысл кризиса был совершенно очевиден. Экономику «международного разделения труда» он знал назубок:
Мы вовсе не хотим превращаться в аграрную страну для какой бы то ни было другой страны, хотя бы для Германии. Мы сами будем производить машины и прочие средства производства…
Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития, как ее подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось… как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок[60] [XIV съезд ВКП(б), 1926, с. 14–27].
Разумеется, кризис хлебозаготовок можно было разрешить путем насыщения рынка импортными товарами[61], но это как раз и значило «превратиться в придаток мировой капиталистической системы»! Сталин уже в 1925 году прекрасно понимал то, что до сих пор является табу для многих профессиональных «экономистов»: через «международное разделение труда» догнать развитые страны не получится, а получится только стать их «подсобным предприятием». А следовательно, ни о какой «победе социализма» в СССР на этом пути не могло быть и речи…
Практик. «Кто девушку кормит, тот ее и танцует». Так что речь идет не о «профессиональных» экономистах, а об экономистах, находящихся на подкормке мирового капитала. Собственно, Ленин про это много раз писал, настоятельно рекомендую всем, кто не читал, изучить работу «Партийная организация и партийная литература».
Читатель. Но зачем Сталину нужна была эта победа? Неужели он всерьез верил в коммунизм?!
Теоретик. Вспомните «Лестницу в небо», главу о гибрис-синдроме — главном враге человека Власти. Известная фраза Сталина: «На мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории ее развеет» — что это, как не проявление гибрис-синдрома? Человек, обладающий Властью такого масштаба, не может не верить в собственную исключительность, в великую миссию, которую он призван осуществить. Не мы, а теория Власти отвечает на Ваш вопрос: да, Сталин верил в то, что призван на Землю для совершения великого дела — создания первой в истории социалистической сверхдержавы. И ради этого дела он был готов на все[62].
Практик. А любой толковый режиссер вам скажет, что если в пьесе нет «сверхзадачи», то она зрителя не заденет. И любой человек Власти отлично знает, что реализовать реально крупную задачу (вроде построения социализма в отдельно взятой стране) без описания ее сакральной компоненты не получится. А уж отождествление себя с этой компонентной в такой ситуации дело практически неизбежное. Это понимали даже такие ничтожные с исторической точки зрения персонажи, как Гайдар и Чубайс, которые отождествили себя с задачей «вбить последний гвоздь в гроб коммунизма», хотя на самом деле их интересовал лишь вопрос об элементарном безнаказанном воровстве.
Теоретик. Ну а коль скоро «мирный» вариант разрешения структурного кризиса ставит крест на мечте о великом СССР — значит, следует выбрать другой способ. Тот самый, благодаря которому «Запад стал богатым»:
Только за счет своей собственной страны индустрия быстрым темпом почти нигде не развивалась… Грабить других мы не можем, не хотим… займов нам не дают. Что же остается? Обратиться к внутренним силам… Без того, чтобы не брать известную долю, серьезную долю дани, — я буду грубо выражаться, чтобы яснее было, — у крестьянства, мы двигать дальше быстрым темпом индустрию не в силах, не способны, не можем [Сталин, 1949].
Но возможно ли «брать серьезную долю дани» с крестьянства, составляющего, напомним, более 80 % населения страны, в условиях рыночных отношений? Разумеется, нет: в условиях экономической свободы основной сектор экономики неизбежно начнет диктовать свои условиях. Сталин прекрасно это понимал, и когда пришло подходящее время, объяснил безо всяких обиняков:
Что значит не мешать кулацкому хозяйству? Это значит дать ему волю. А что значит дать ему волю? Это дать ему власть. Когда буржуазные либералы Франции требовали от феодальной власти не мешать буржуазии развиваться, они это выражали в конкретных требованиях о том, чтобы предоставить буржуазии власть[63] [Сталин, 1949].
Всего лишь год назад, в декабре 1926-го, Сталин и в ус не дул насчет гипотетической «кулацкой контрреволюции», вполне довольствуясь тем, что «промышленность ползет потихоньку вперед». В декабре 1927-го он понял, что ошибался: никакого «потихоньку» логика социально-экономического развития не предусматривает. Либо НЭП и постепенное «врастание в мировой капитализм» (охотно поддерживаемое многими «старыми большевиками», которым уже понравилось распределять прибыли подконтрольных предприятий), либо — великий перелом под лозунгом «Земля государству, крестьян в колхозы, все средства — на индустриализацию». Право самим распоряжаться продуктом своего труда должно быть отнято у крестьян в пользу централизованного распределения на нужды тяжелой промышленности и построения социалистической сверхдержавы.
Читатель. А есть свидетельства, что Сталин именно так понимал ситуацию в декабре 1927-го?
Теоретик. Если бы они были, мы бы их привели. К сожалению, еще не все архивы открыты, а из открытых — не все документы опубликованы, поэтому для точного описания, что именно думал и чувствовал Сталин в тот или иной момент времени, требуется отдельная кропотливая работа. Поэтому (как и в других разделах книги) мы приводим свою реконструкцию событий, основанную на имеющихся документах[64] и теории Власти. В рамках этой реконструкции дальнейшие действия Сталина совершенно логичны и идеально соответствуют представлениям самого Вождя о стратегии и тактике политической борьбы.
Рассмотрим ситуацию декабря 1927 года глазами человека, только что осознавшего необходимость новой социальной революции (повторим: поменять социальный статус 80 % населения — это куда большая революция, чем «скинуть царя» и «отдать заводы рабочим»).