восхитительные возможности». Считая, что правительство Вильсона теряет драгоценный политический шанс, Франклин Рузвельт организует встречу своих единомышленников, в числе которых Теодор Рузвельт, магнат Дж. П. Морган и генерал Л. Вуд. Речь шла о развертывании армии и флота до мировых пропорций и вступлении в войну при первой возможности [Уткин, 2012, гл. I].
Как видите, Рузвельт не только не скрывал, а прямо-таки из кожи лез вон, чтобы претворить в жизнь свои геополитические убеждения. Согласитесь, несколько неожиданно слышать, как мировую войну называет «восхитительной возможностью» не Гитлер и не Сталин, а рафинированный демократ и защитник «забытого человека» Франклин Рузвельт. Неудивительно, что эти эпизоды рузвельтовской биографии мало кому известны.
Разумеется, будучи единственным понимающим человеком в администрации, Рузвельт не смог ничего добиться. США до последнего оттягивали вступление в войну, ослабляя европейские державы и вгоняя их в громадные долги, а в 1918 году молниеносной переброской войск в Европу нанесли Германии решающий удар и возглавили клуб победителей. Однако президенту Вильсону не удалось провести через Конгресс даже половинчатый вариант «сверхдержавы» в виде Лиги Наций и Версальского договора; и после победы республиканцев на выборах 1920 года в США снова возобладал традиционный изоляционизм. Американцы не желали платить ни долларами, ни тем более жизнями за какое-то там геополитическое могущество; чтобы их убедить, требовались не только великие потрясения, но и могучая пропагандистская машина.
Практик. Давайте смотреть правде в глаза: реально глобалистский проект осуществила элита «Западного» проекта, транснациональные финансисты. И сделали они это, используя финансовый рычаг, доминирование доллара, что стало возможным только после Бреттон-Вудской реформы мировых финансов. То есть инструмент мировой экспансии был «выкован» только к 1944 году, в 1930-е годы его еще попросту не существовало. Рузвельт был, конечно, гением, но мечтать о том, для чего не было особых предпосылок, он не собирался, на это не было времени.
Теоретик. С этого момента и до самой Второй мировой войны в биографии Рузвельта отсутствуют упоминания какого-либо плана по завоеванию мирового господства. С годами Франклин научился высказывать только те мысли, которые требовались в текущей ситуации и которые мог понять собеседник[210]; да и отсутствие близких друзей[211] не способствовало рассуждениям на отвлеченные темы. Нам остается обратить внимание на одну особенность рузвельтовских выступлений времен Великой депрессии:
Пора вернуться к основам. Пора найти в себе мужество признать, что мы находимся в эпицентре опасности, по меньшей мере равной войне. Давайте мобилизуемся, чтобы дать ей отпор [Рузвельт, Pepperdine, 7 апреля 1932].
Это больше чем политическая кампания; это призыв к оружию. Дайте мне свою помощь, и не для того, чтобы выиграть выборы, а для того, чтобы победить в крестовом походе за восстановление Америки на благо ее народа [Рузвельт, Pepperdine, 2 июля 1932].
Я попрошу Конгресс еще об одном инструменте для преодоления кризиса: о широкой исполнительной власти для ведения войны с чрезвычайной ситуацией, столь же большой, как власть, которая была бы мне предоставлена, если бы к нам вторгся неприятель [Рузвельт, Pepperdine, 4 марта 1933].
Как видите, память о старых добрых временах Военно-промышленного комитета жила не только в сердцах Баруха, Своупа и Гарримана. Не просто стать президентом, а стать президентом, чтобы вести войну, — вот чего на самом деле добивался Франклин Делано Рузвельт. И когда первая часть его плана (о которой можно было рассказывать) исполнилась, Рузвельт перешел ко второй части (о которой не подозревали даже самые верные вассалы, не говоря уже о представителях правящей элиты).
Практик. Отметим, что не было бы победы в войне — не было бы и Бреттон-Вудской конференции. И после нее банкиры и Рузвельт не могли не драться за контроль над созданным могучим инструментом, эмиссией доллара. И Рузвельт эту войну, кстати, проиграл. Но об этом ниже.
Читатель. Вот прямо так и перешел ко второй части плана? Вы что же, держали этот план в руках?!
Теоретик. В каком-то смысле да — ведь то, что делал Рузвельт за двенадцать лет пребывания у власти, известно буквально по минутам. Нам остается лишь отличить целенаправленные действия от реакций на внешние обстоятельства — и план Рузвельта окажется перед нами как на ладони. Но есть и другой, более быстрый способ выявить этот план: составить его самостоятельно, воспользовавшись теорией Власти, а затем сравнить с реальными историческими событиями.
Читатель. Ну давайте, попробуйте!
Теоретик. Извольте. Что требуется отдельной стране для достижения мирового господства? Прежде всего мировая война, и лучше, как в первый раз, чужими руками. Ну а затем, что для ведения такой войны, что для ее подготовки — деньги, деньги и еще раз деньги. Нужны условия, при которых большая часть федерального бюджета[212] будет тратиться на внешнюю политику, не приносящую «забытому человеку» ничего, кроме морального удовлетворения. Чтобы с таким распределением бюджета не вылететь из Белого дома на первом же сроке, нужно создать в обществе массовую поддержку если не самой экспансионистской политики, то по крайней мере любимого президента и любых его действий. Ну а чтобы создать поддержку, нужны «газетные заголовки», популистские проекты и раздача части бюджета этим самым «забытым людям».
Читатель. Цинично…
Теоретик. Я не закончил. Чтобы начать раздавать бюджет будущим избирателям, его нужно сначала откуда-то взять — ведь в стране депрессия, и налоговые платежи сокращаются вместе с производством. Требуется значительное наращивание госдолга, а значит, и поддержка со стороны крупнейших банков, принадлежащих правящей элите. Поэтому нужно сохранить с ней нормальные отношения, для чего требуется выполнить уже взятые на себя обязательства…
Читатель. То есть план Своупа?
Теоретик. Плюс должности в администрации, обещанные представителям основных спонсоров. Ну а затем нужно и дальше поддерживать хотя бы часть банкиров (тех, кто меньше ориентирован на международные финансы, а следовательно, не будет возражать против войны). Пользуясь их деньгами, стоит «прикормить» население и госаппарат, преодолеть «изоляционистские» настроения в обществе и быть готовым к началу следующего большого международного кризиса. Примерно такой план диктует нам теория Власти; ну а теперь посмотрим на действия Рузвельта уже как следует раскрытыми глазами.
8 ноября 1932 года Рузвельт с разгромным[213] счетом победил на президентских выборах. Действующий президент Гувер (который, как мы помним, искренне хотел выправить ситуацию) немедленно обратился к Рузвельту с предложением о совместных действиях в переходный период (передача власти состоялась лишь 2 марта 1933 года) — только скажите, что нужно сделать! Обычный человек на месте Рузвельта, желающий как можно быстрее помочь делу, повелся бы на эту провокацию и позволил бы Гуверу присвоить достигнутые за 5 месяцев успехи (если бы они были). Рузвельт просто ничего не ответил — до марта 1933-го американцам оставалось только гадать, как именно новый президент позаботится о «забытом человеке».
Практик. Напомним, что ровно с ноября 1932 года успехи могли появиться — по независящим от Гувера и Рузвельта причинам (структурный кризис и связанный с ним спад ВВП закончился). Но в реальности кроме экономических проблем есть еще и инфраструктурные, а именно в них (особенно в банковской сфере) и начались новые неприятности.
Теоретик. В оставшиеся до вступления в должность месяцы Рузвельт был занят куда более важным делом: он подбирал людей для своей будущей администрации. Следовало соблюсти баланс между желаниями спонсоров и созданием работоспособной команды; несомненной оставалась лишь одна должность — личного секретаря президента, которую занял бессменный Луис Хоув. При назначении второго человека в государстве[214], госсекретаря, то есть министра иностранных дел, Рузвельт колебался между кандидатурами двух старых вильсоновцев, Картера Гласса и Корделла Халла; связи последнего с полковником Хаусом сыграли решающую роль[215]. Министром финансов сначала был назначен Вильям Вудин (один из первых спонсоров президентской кампании Рузвельта), затем его сменил Генри Моргентау-младший (другой из первых спонсоров). Напарник Хоува по избирательной кампании Джеймс Фарли стал министром связи, министр промышленности Нью-Йорка Френсис Перкинс — министром труда. На должность министра обороны Рузвельт назначил видного изоляциониста[216] и своего активного сторонника Джорджа Дерна, который не прошел на должность министра внутренних дел из-за плохой репутации у защитников природы. В результате на внутренние дела Рузвельт поставил человека, которого вообще не знал (по рекомендации других демократов) — Гарольда Икеса[217], что говорит о короткой «скамейке запасных» даже у столь выдающегося сюзерена, как Рузвельт.
Практик. Икес оказался выдающимся организатором. Но вот результаты его деятельности до сих пор представляются спорными с моральной точки зрения, поскольку его система трудовых лагерей неоднократно называлась разными экспертами «американским ГУЛАГом».