той самой бумаги.
На последовавшем за этим семейном совете, в котором помимо Генри II приняли участие жена старого Форда Клара и вдова Эдсела Форда Элеонора, было решено[280], что основателю компании пора уйти на покой. Одно дело — просто управлять компанией, постепенно впадая в маразм, но совсем другое — фактически лишать всю семью наследства. 21 сентября на собрании совета директоров компании Генри II был избран новым президентом вместо ушедшего на покой старого Форда.
Практик. Наша книга посвящена теории. Отдельные конкретные истории служат лишь для иллюстрации. Но если мы начинаем разбирать кейсы, то отдельные моменты начинают играть важную роль. Мы, разумеется, не можем знать, что было на том самом совете директоров, и семейная история тому подтверждение, но нельзя не отметить — он должен был быть очень хорошо подготовлен.
Теоретик. И вот тут мы подходим к самому интересному моменту всей этой истории. Что сделал молодой Форд, оказавшись у руля терпящей бедствие компании? Немедленно назначил на руководящие посты свою команду, подобранную за несколько лет работы вицепрезидентом? А вот и нет: в том же сентябре 1945 года Генри II обратился за помощью к серьезному человеку:
Когда Генри Форд, чья мать владела домом рядом с домом Ловетта[281], обратился к нему в поисках подходящего человека для своей компании, Ловетт предложил ему Макнамару[282] [Isaacson, Thomas, 2013].
Генри II не просто принял это предложение, но взял на работу в Ford Motors всех остальных «чудо-парней» из статистической группы ВВС, обеспечивавшей учет и оптимизацию всего авиационного снабжения с 1941 по 1945 год. Группа эта была создана по прямой инициативе Ловетта и являлась его самым большим достижением в годы войны. Теперь его самые верные кадры оказались брошены на новый фронт — спасать идущую ко дну компанию молодого Форда.
Читатель. Больше похоже не на передачу компании по наследству, а на назначение того самого «доверенного лица», о котором говорил Соренсен.
Теоретик. Совершенно верно; но это еще не конец истории. Решив проблему с оперативным управлением компанией, Генри II перешел к выполнению следующей, куда более сложной задачи: превращению Ford Motors в публичную компанию. Официальной причиной для этого стали финансовые проблемы:
Генри Форд II понимал, что, оставаясь частной, его компания проиграет конкуренцию с General Motors. Огромные средства, необходимые для модернизации сборочных линий, можно было получить только путем публичного размещения акций. Единственный вопрос заключался в том, как выйти на биржу, не потеряв контроль над компанией [Isaacson, Thomas, 2013].
Но как мы уже знаем по истории Дюпонов и General Motors, диверсификация владения крупными компаниями была политической линией тогдашних правителей Америки, и Генри II, получивший компанию из их рук, должен был действовать именно в этом направлении. На подготовку почвы среди вкладчиков Ford Foundation потребовалось целых 10 лет, и к 1955 году ситуация наконец созрела. Для акционирования компании были привлечены лучшие специалисты того времени, такие как Джон Макклой[283] и Сидни Вайнберг[284]. Подготовленное ими IPO[285] 1956 года стало крупнейшим за всю предыдущую историю США, сделав Goldman Sachs серьезным игроком на рынке слияний и поглощений, a Ford Motors — в полном соответствии с «политикой партии» — публичной компанией. На этом миссию наследника старого Форда в его компании можно было считать завершенной.
Читатель. Получил компанию из рук правительства, и ему же ее и отдал.
Теоретик. Грубо, но в целом правильно. Как видите, даже успешная передача семейного бизнеса по наследству не всегда является успешной передачей семейного бизнеса по наследству. Посмотрим теперь, как уживались с политикой партии оставшиеся крупные игроки — Морганы и Рокфеллеры.
Читатель. Судя по их совместному участию в делах Дюпонов, они и были той самой партией?
Теоретик. На первый взгляд именно так все и было — не случайно конспирологи всех мастей постоянно говорят о «Ротшильдах и Рокфеллерах», борющихся за мировое господство. Морганы благодаря тесному сотрудничеству с английскими банками заслужили репутацию «американской ветви Ротшильдов» — а следовательно, конспирологическая история США должна представлять собой «борьбу Морганов с Рокфеллерами». Тем интереснее посмотреть, что же происходило с Морганами на самом деле.
Начнем наш короткий рассказ с неожиданного вопроса: а кто, собственно, такие Морганы? Как мы уже знаем из кейса Рузвельта, приведенного ранее, и из «Лестницы в небо», созданная Джоном Пирпонтом Морганом финансовая империя строилась по партнерскому принципу: подчиняя своему влиянию все новые компании, «Морганы» предлагали их бывшим владельцам влиться в число акционеров. В результате влияние наследников Моргана-старшего постепенно размывалось, и к концу 1930-х фактическое руководство группой[286] перешло к крупнейшему на тот момент партнеру Томасу Ламонту. Именно он в начале 1940-х восстанавливал разрушенные Лигой свободы контакты Морганов с правительством США.
Многолетний президент JPMorgan Chase and Company Джон «Джек» Морган-младший умер в 1943 году, передав свое кресло Томасу Ламонту, и с этого момента ни один человек с фамилией «Морган» больше не возглавлял основную компанию «Морганов». Сыновья Джека получили в наследство другие компании группы: Генри Морган[287] вместе с Гарольдом Стенли стал основателем инвестиционного банка Morgan Stanley, а Джуниус Морган III[288] долгое время являлся директором Morgan Guaranty Trust. Однако наиболее интересные события, происходившие с компаниями «Морганов» в 1940–1960 годах, были связаны совсем с другими людьми.
Несмотря на легенды о баснословных богатствах Морганов, послевоенное положение JPMorgan Chase and Company уместно было бы назвать балансированием на грани выживания. Потери, понесенные в годы Великой депрессии, и особенно в результате разделения кредитной деятельности и инвестиционной (после закона Гласса-Стиголла), привели к громадному сокращению активов компании. В 1940 году они составляли всего 39 млн долларов — всего вдвое больше личного состояния одного только Бернарда Баруха. В 1950-е JPMorgan Chase and Company проигрывал кампанию по привлечению вкладчиков практически всем конкурентам, заняв место в третьей десятке национальных банков. В 1953 году Джон Макклой (как президент Chase National Bank) предложил Джорджу Уитни (тогдашнему президенту JPMorgan Chase and Company) объединить оба банка, сохранив Уитни в качестве топ-менеджера. Любопытна реакция «Морганов» на это весьма великодушное предложение:
Когда Уитни обсудил это необычайно щедрое предложение со своими коллегами, то не заметил ликования. Напротив, он столкнулся с непримиримой оппозицией со стороны двух сыновей известных партнеров — Генри П. Дэвисона и Томми С. Ламонта, — которые не желали объединяться с кем бы то ни было, не говоря уже о Chase. Очевидно, они не хотели очернить культуру Морганов [Chernow, 2010].
Не лучше обстояло дело с «Морганами» и в Morgan Stanley:
После вражды с Чарли Морганом сохранилось так много остаточного гнева, что, когда младшему сыну Гарри, Джону, предложили стать партнером, было применено правило антинепотизма. (Оно было принято после того, как один партнер, зять другого известного партнера, оказался алкоголиком.) Теперь Morgan Stanley восстал против Морганов. Таким образом, Джон Адамс Морган, у которого даже был нос-луковица, как у его прадеда, оказался в черном списке. «Гарри Моргану сказали: "У тебя есть Чарли, этого достаточно"», — рассказывал бывший партнер [Chernow, 2010].
Читатель. Я вижу, куда вы клоните! Получается, что «Морганы» — это никакие не Морганы, а целая толпа самых разных партнеров, ничем не лучше акционеров любой другой компании?
Теоретик. Если бы это было так, разве стали бы мы уделять «Морганам» столько внимания? В том-то и дело, что их партнеры не были простыми акционерами (например, простые акционеры не отказываются от слияния с третьим по величине банком США). Дальнейшие события вокруг моргановских компаний говорят сами за себя.
В конце 1950-х казалось, что парад прошел мимо JPMorgan and Company и что название компании приобретет почтенный, но слегка устаревший оттенок, как это было у Ротшильда и Бэринга. Казалось, что банковская династия находится в предельном упадке… Но Генри Клей Александер, сменивший Джорджа Уитни на посту председателя в 1955 году, спас Морганов от благородного забвения [Chernow, 2010].
Как же Александеру удалось воскресить умирающий бизнес Морганов? Старым как мир способом — слиянием с другим, куда более процветающим бизнесом. Для этого Александер выбрал другую «моргановскую» компанию, Guaranty Trust. В 1950-е эта компания (созданная еще в XIX веке крупнейшими американскими магнатами) представляла собой столь же партнерскую организацию, как и JPMorgan Chase and Company (в 1950 году в совет директоров входили 24 человека, включая — сюрприз! — Томаса Ватсона, президента стремительно растущей IBM, и президента компании Coca-Cola), и, обслуживая капиталы крупнейших американских компаний, испытывала обычные внутренние трудности, связанные с диктаторскими замашками первого лица: