Следующей проблемой нового президента была война с Японией, которая, в отличие от Германии, еще не выглядела побежденной. Здесь на помощь Трумэну пришел уже Макклой, со свойственной ему жесткостью предложивший политику «кнута и пряника». На совещании у президента 18 июня 1945 года обсуждались планы сухопутной операции в Японии (неизбежно связанной с серьезными потерями):
Когда все уже собирали бумаги, Трумэн заметил, что Макклой держит что-то на уме. «Макклой, вы не высказались, — заметил президент. — Никто не выходит из этой комнаты, не попробовав отстоять свое мнение!» Макклой взглянул на Стимсона. «Скажите, что думаете», — потребовал госсекретарь.
«Я думаю, у нас есть альтернатива», — начал Макклой. Он обрисовал условия политического решения, в котором главным было «то, что мы позволим им выбрать собственную форму правления, включая сохранение Микадо… Я думаю, что наша моральная позиция была бы лучше, если бы мы предупредили их о бомбе[330]» [Isaacson, Thomas, 2013].
Как свидетельствуют очевидцы, это было первое упоминание об атомной бомбе в контексте ее возможного применения. И хотя все понимали, что, располагая таким оружием, отправлять на смерть американских солдат (вместо того чтобы использовать его) было как-то не очень хорошо, вслух произнести это до Макклоя никто не решался; тут требовался человек, без колебаний отправивший всех американских японцев в концентрационные лагеря.
Быстрая капитуляция Японии сделала актуальным следующий вопрос: что с послевоенной Европой? Правящая Демократическая партия и изрядная часть окружения Трумэна руководствовались в этом вопросе планом Моргентау, предусматривавшим фактическое уничтожение Германии как государства[331]. «Мудрецы» понимали в геополитике несколько больше, чем Моргентау: уничтоженная Германия и грабящие ее соседи не смогут противостоять военной машине СССР. Требовался другой, более стратегически выгодный план.
США должны предложить масштабную экономическую помощь своим борющимся союзникам на континенте… ее цель должна заключаться в восстановлении экономики и общества в Европе, а не в «борьбе с коммунизмом». Вашингтон вложит деньги, но сам план должен исходить из Европы… Само собой разумеется, что обновленная Европа станет для США активным торговым партнером и оплотом против советских посягательств.
Идея была проста, и она подтолкнула США к тому, что Ачесон позднее назвал «одним из величайших приключений в истории» — плану Маршалла. Создателем плана был не только Кеннан; Форрестол, Ачесон, Болен, Макклой, Стимсон, Гарриман и некоторые другие, включая самого генерала Маршалла, разделяли с ним авторство. Участники этого дружеского круга говорили и думали о стратегическом плане помощи Европе с последних дней войны [Isaacson, Thomas, 2013].
Огромное влияние «мудрецов» на Трумэна было основано на реально качественных предложениях, а не только на личных связях. Все основные решения времен президентства Трумэна, особенно его второго срока[332], принимались именно «мудрецами» — холодная война, создание НАТО, война в Корее, подготовка стратегии национальной безопасности, известной как NSC-68 (единственное, что Трумэн сделал сам, — это признание Государства Израиль, привлекшее в 1948 году на его сторону еврейских избирателей). Статус некоторых «мудрецов» был подтвержден высшими должностями в администрации: Ачесон в 1949-м стал государственным секретарем, Ловетт в 1951-м — министром обороны, Гарриман в 1946-м — министром финансов, а в 1951-м под него было создано специальное Агентство взаимной безопасности, управлявшее всеми делами в оккупированной Европе.
Однако подлинный масштаб Власти той или иной группировки определяется не местом при дворе отдельного президента, а способностью сохранить свое влияние в дальнейшем. «Мудрецы» и здесь проявили свойственную им предусмотрительность, заранее подготовив запасные аэродромы. Сразу же после войны Джон Макклой уволился с государственной службы и вернулся к работе юристом. Странное решение? Ничуть, если учесть, на кого он теперь стал работать: вместо возвращения в родную Cravath Макклой неожиданно стал старшим партнером в другой юридической фирме — Millbank-Tweed, несколько меньшей по размеру, но зато обслуживающей Chase National Bank, которым управлял небезызвестный Уинтроп Олдрич. Можно предположить, что основную помощь в этой передислокации оказал общий друг Макклоя и Ачесона — Льюис Дуглас, с 1935 года входивший (вместе с Олдричем) в число попечителей Фонда Рокфеллера и обладавший высоким статусом в Совете по международным отношениям. Обратим внимание на формулировку, с которой Джон Рокфеллер II одобрил кооптацию Макклоя:
Как Рокфеллер-младший объяснил своему личному адвокату Дебевуа: «Макклой знает очень много людей в правительственных кругах… и может получить информацию о чем угодно, не привлекая к себе внимания» [Isaacson, Thomas, 2013].
Как видите, в 1945 году Макклой был для «Рокфеллеров» просто полезным человеком; однако он очень быстро перерос статус обычного вассала. Уже в 1946 году Макклой вошел в число попечителей Фонда Рокфеллера[333], в 1949-м подтянул туда своего друга Ловетта, а в 1953-м возглавил Chase Bank[334]. Не забывали Макклоя и его друзья в администрации Трумэна — он успел поработать директором Всемирного банка (разумеется, не имея к моменту назначения никакого банковского опыта), и верховным комиссаром оккупированной Германии; однако можно предположить, что главной целью Макклоя был контроль именно над активами «Рокфеллеров»:
«Каждый республиканский кандидат в президенты с 1936 года, — с горечью заявил Тафт после своего поражения на съезде 1952 года, — был выдвинут Chase Bank!» [Collier, 1976].
К президентским выборам 1952 года «мудрецы» подошли во всеоружии. В Демократической партии Трумэн, отказавшийся идти на очередной срок, продвигал в кандидаты своего лучшего друга Гарримана. В Республиканской «рокфеллеровец» и теперь уже союзник Макклоя Олдрич активно участвовал в компании Эйзенхауэра:
Весной 1952 года Олдрич вместе с другими влиятельными бизнесменами отправился в Европу, чтобы убедить Эйзенхауэра баллотироваться в президенты от Республиканской партии. Олдрич был не единственным банкиром, поддержавшим Эйзенхауэра… глава Goldman Sachs Сидни Вайнберг… помог сформировать комитет «Граждане за Эйзенхауэра», который собрал 1,7 млн долларов… [Prins, 2014, р. 539].
Харизматический герой войны Эйзенхауэр без особых хлопот победил на выборах и планировал назначить госсекретарем своего старого знакомого Макклоя. В этот момент и выяснилось, что группировка «мудрецов», подобно поддержавшему Эйзенхауэра Олдричу, была не единственной организованной силой в американском истеблишменте.
Читатель. А вторая-то откуда взялась?! Президентская администрация, Совет по международным отношениям, правящая Демократическая партия, Chase Bank и оппозиционная Республиканская партия — всё-всё было под «мудрецами»! Разве в Америке оставались еще какие-то серьезные ресурсы для Власти?!
Теоретик. Ну разумеется оставались! Рассказывая о группировке «мудрецов», мы прошли по самому краю пропасти — вы ведь уже почти поверили, что «мудрецы» контролировали все? Именно так и рассуждают конспирологи — Рузвельт был ставленником Дюпонов, значит Америкой правят Дюпоны; Макклой работал на Рокфеллеров, значит вся власть у Рокфеллеров; Ловетт был партнером Гарримана, значит именно Гарриман настоящий хозяин земли американской. Любая связь выбранных лиц с каким-то ресурсом трактуется конспирологами как полный контроль, благодаря чему переплетение интересов сотен людей сводится к примитивным схемам «Ротшильды против Рокфеллеров».
На деле полный контроль над каким-то ресурсом — скорее исключение, чем правило. «Мудрецы» всем составом были против признания Израиля — Трумэн обошелся без их советов. Гарриман постепенно стал лучшим другом Трумэна и пользовался его полной поддержкой в Демократической партии, однако на выборы 1952-го от демократов пошел губернатор штата Иллинойс Эдлай Стивенсон. Эйзенхауэр принимал средства от Олдрича и хорошо знал Макклоя еще со времен войны[335], но, когда он победил на президентских выборах, государственным секретарем в администрации стал Джон Фостер Даллес.
Чтобы понять причины подобных неожиданных событий[336], необходимо видеть всю картину, а не только ту ее часть, которую мы до сих пор освещали.
Практик. Это, кстати, отличный способ лжи — недоговаривать правду. Конспирологи в этом смысле и сами врут, и недопонимают реальность (поскольку часто сами верят в свои рассуждения). Но есть еще одно обстоятельство. Если у группировки большая власть в ситуации олигархической системы управления (то есть имеет место взаимодействие нескольких властных группировок, согласованное через контакты сюзеренов), то каждый из участников «олигархической консорции» должен балансировать между собственными интересами (которые, по сути, также являются интересами других участников его властной группировки) и достигнутыми договоренностями.
Если хоть раз ошибиться — собственные вассалы могут не понять замысла верховного сюзерена и начнут саботаж его указаний (а у высокопоставленного вассала для этого есть все возможности, и разоблачить его практически невозможно). Ну а если пойти на поводу у своих вассалов, то не поймут партнеры по «консорции». И чем больше ресурсов у такой группы, тем труднее удержать этот баланс! Особенно если учесть, что нужно вводить новых участников — и для контроля за новыми ресурсами, и для замены выбывающих по разным причинам членов.