В Гарварде 2 февраля 1959 года Джек заявил, что больше не имеет выбора, идти в президенты или нет. Общественные ожидания были слишком велики [Perret, 2001, р. 571].
Расчет оказался верным — к концу года Кеннеди стал уже признанным лидером партии:
В октябре, когда Гэллап опросил 1454 окружных председателей Демократической партии, 32 % предпочли Кеннеди, 27 % назвали Симингтона, 18 % выбрали Стивенсона, 9 % Джонсона и 3 % Хамфри [Dallek, 2004, р. 240].
Вот теперь для Джека начиналась настоящая политическая борьба. Выборы в Сенат, проходящие на территории одного штата, можно было выиграть за счет работы с избирателями; для победы на президентских выборах требовалось куда большее — работа с партийными элитами крупнейших штатов. Пожимания рук и рекламные статьи здесь были бесполезны; требовалось формирование группы поддержки, а в идеале (как у Рузвельта) и собственной властной группировки.
Читатель. Насколько я помню, в итоге Кеннеди собрал себе целую «команду мечты», которая должна была решить все проблемы Америки?
Теоретик. Да, именно эту «команду мечты» вдова Джека Жаклин назвала «Камелотом» в интервью 1963 года — «будут другие президенты, но никогда больше не будет другого Камелота». О том, что собой представлял «Камелот» времен президентства Кеннеди, мы еще скажем чуть ниже, а сейчас поглядим, как Джек и его семья провели саму президентскую гонку. Уже в 1959 году Джек организовал собственный «мозговой центр» в составе будущих знаменитостей — Генри Киссинджера, Арчибальда Кокса[400], Пола Самуэльсона, Джона Кеннета Гэлбрейта, Уолта Ростоу и Артура Шлезингера; однако это были лишь интеллектуалы для выработки политических формулировок, но не союзники в борьбе за голоса штатов.
Мы помним, как Рузвельт заключил союз со «старыми вильсоновцами» в лице полковника Хауса; можно было бы ожидать, что и Кеннеди пойдет по тому же пути. Однако ни одна попытка объединиться со значимыми людьми в партии не увенчалась успехом: Джонсон сам собирался идти в президенты, в чем его поддерживали старые партийные «зубры» Коркоран и Рейберн; Элеонора Рузвельт, все еще сохранявшая значительное влияние в партии, испытывала предубеждение к католикам; группировка «мудрецов» в лице Ачесона и Трумэна склонялась к поддержке Симингтона. Единственное, чего удалось добиться Джеку, — это заручиться (через Кларка Клиффорда[401]) нейтралитетом Трумэна на самом съезде. Остальное пришлось делать избирательному штабу[402] — в честной борьбе за голоса рядовых демократов, которые, как всегда, привлекались поездками по городам, пожиманием рук и массированной (в том числе и телевизионной) рекламой.
Избирательная машина, настроенная Робертом Кеннеди еще в 1952 году, сработала безукоризненно — Джек выиграл большинство праймериз и подошел к съезду примерно с 700 голосами из 761[403] необходимого для победы. Помешать его выдвижению теперь мог только сговор основных противников, выглядевший совершенно невозможным: либеральное крыло партии, к которому относились Стивенсон и Симингтон, не желало иметь ничего общего с ортодоксальными южанами, возглавляемыми Джонсоном.
Читатель. Получается, что Кеннеди не нуждался в союзниках?
Практик. Для победы на съезде — нет; но ведь потом нужно было еще выигрывать основные выборы! Поэтому Джек все же пробовал договориться, но без особого успеха.
Теоретик. Преимущество Джека оказалось достаточным, чтобы обойтись без пресловутой «прокуренной комнаты»; в первый же день голосования его поддержали несколько дополнительных штатов, и выборы закончились, не успев начаться. Но вместе с выборами для Джека закончился и период, когда он мог действовать в одиночку. Теперь ему предстояло назвать имя кандидата в вице-президенты, которым мог стать только кто-то из его вчерашних соперников[404]. Как известно, в конечном счете Джек выбрал на эту роль Линдона Джонсона, отношение к которому в семье Кеннеди можно понять из следующего эпизода:
Бобби Бейкер, сидя с женой в кофейне и завидев проходившего мимо Роберта Кеннеди, пригласил его присоединиться… и рискнул отметить, что некоторые замечания Кеннеди в адрес Джонсона были «немного грубыми». В то же мгновение лицо Роберта Кеннеди покраснело так, что Бейкер перепугался, уж не хватил ли того удар.
«Да как ты смеешь, — заорал Роберт, — Линдон Джонсон сравнивал моего отца с нацистами, а Джон Конналли врал, что мой брат умирает[405]… ваш Джонсон ведет грязную кампанию, и будьте уверены, когда придет время, еще получит то, что ему причитается!» [Caro, 2009, р. 397].
Сам Джек также не питал иллюзий в отношении своего «партнера по президентству»:
«Вы имеете дело с очень неуверенным, чувствительным человеком с огромным эго, — сказал Кеннеди О'Доннелу, — я хочу, чтобы вы буквально зацеловали его задницу из одного конца Вашингтона до другого» [Dallek, 1992, р. 124]
Понятно, что такие поручения даются только в случае, когда сам начальник не имеет никакого желания щадить чьи-то «нежные чувства» и перекладывает эту работу на подчиненных. В администрации Кеннеди Джонсон был человеком, которого приходилось терпеть, и возникает естественный вопрос — а ради чего? Почему Кеннеди согласился терпеть?
Как мы уже знаем, Джонсон долгие годы работал лидером демократического большинства в Сенате и фактически был его хозяином; на партийном съезде он получил 400 голосов из 1 600, и эта четверть демократических избирателей была сосредоточена главным образом в южных штатах. Выдвижение Джонсона в вице-президенты было хорошим тактическим ходом: Кеннеди получал дополнительную поддержку на Юге и одновременно убирал из Сената своего самого сильного конкурента. Занимая в значительной степени номинальный пост вице-президента, Джонсон оказывался в политической изоляции — а значит, повышалась вероятность того, что Демократическая партия консолидируется уже вокруг Кеннеди. Человек, который придумал этот политический ход, несомненно, обладал высокой квалификацией в делах Власти; но был ли этим человеком Джон Кеннеди?!
Как и многие другие эпизоды американской политики, выдвижение Джонсона в вице-президенты обросло многочисленными версиями, часть из которых донес до нас спичрайтер Джека Соренсен:
Ходило много историй о том, как Кеннеди выбрал Джонсона: что так приказал его отец, что Джонсон или Рейберн от имени Джонсона предъявили ультиматум Кеннеди, что Джонсон и Кеннеди тайно договорились об этом до съезда [Sorensen, 2009, р. 440].
Далее Соренсен пишет, что в его собственном рекомендательном списке Джонсон занимал первую строчку, и Кеннеди полностью разделял это мнение, однако не верил[406], что Джонсон согласится. Поэтому основным кандидатом в вице-президенты до самого последнего момента был Симингтон:
За десять дней до съезда Кеннеди отобедал с Кларком Клиффордом, политическим ментором Симингтона. Согласится ли Стюарт быть вторым? Похоже, ответ был положительным.
Теперь, всего через несколько часов после номинации, Кеннеди встретил Симингтона в гостиничном коридоре. «Вы — номер один в моем списке кандидатов в вице-президенты», — сказал Джек. «А как же Джонсон?» — «Его нет в списке» [Perret, 2001, р. 611].
А дальше произошло что-то непонятное:
Но друзья обоих мужчин — особенно Филип Грэм, издатель Washington Post, и обозреватель Джо Олсоп — уговаривали Кеннеди проверить, не согласится ли Джонсон, и теплая поздравительная телеграмма Джонсона после голосования помогла убедить кандидата [Sorensen, 2009, р. 445].
В изложении Соренсена Кеннеди с самого начала предпочитал Джонсона, однако не верил в его согласие до такой степени, что президента пришлось уговаривать хотя бы попробовать. Однако в воспоминаниях Джо Олсопа, лично участвовавшего в «уговорах Кеннеди», история выглядит куда реалистичнее:
Перед приездом в Лос-Анджелес[407] Фил [Грэм] питал надежду, что Линдон Джонсон сможет получить номинацию от партии. Однако после того, как Кеннеди победил в первом же туре голосования, Грэм и Олсоп решили представить Джонсона как лучшего кандидата на пост вице-президента. Загнав Кеннеди в угол в его номере в отеле «Билтмор»… Джо начал с аргументов против других претендентов. По его воспоминаниям, после этого Фил «очень красноречиво и вразумительно представил электоральные преимущества вице-президентства Джонсона». После небольшого колебания Кеннеди согласился попробовать — возможно, в ожидании, что гордый техасец откажется [Herken, 2014, р. 602].
Как видите, на деле Олсоп и Грэм объяснили Кеннеди политическую выгоду союза с Джонсоном, перевешивающую любую личную неприязнь. Но кем же были Джо Олсоп и Филип Грэм, раз сам Кеннеди позволил им «загнать себя в угол»?! До сих пор мы упоминали Олсопа лишь в качестве любителя «выпить лишнего», неудачно пригласившего Никсона на один ужин с Гарриманом; теперь пришла пора рассказать подробнее, почему столь важный человек, как Гарриман, вообще оказался на том самом ужине.
В сентябре 1945 года лейтенант флота Джо Олсоп вернулся с войны[408] в родительский дом в уютном пригороде Вашингтона Джорджтауне, занимающем несколько квадратных километров на левом берегу реки Потомак (и находящемся в паре километров от комплекса парков, выходящих на вашингтонский Капитолий). Вскоре после этого в Джорджтаун вернулся и младший брат Джо — Стюарт, за плечами которого была служба в отряде коммандос OSS