собственных силах, что взяли в свои руки решение очередного внешнеполитического кризиса: вялотекущей войны между Северным и Южным Вьетнамом.
После раздела Вьетнама в 1954 году[484] Север остался за коммунистами, а на Юге ушедших французов сменило национальное правительство во главе с опытным политиком Нго Динь Зьемом, опиравшееся уже на поддержку США. Фостер Даллес и Эйзенхауэр решили сделать Южный Вьетнам очередным союзником в холодной войне, и открыли Зьему финансирование — однако не на подъем экономики, а на борьбу с коммунизмом.
Читатель. Ну, даже детям понятно, что вести борьбу с коммунизмом за деньги — одно удовольствие: чем больше коммунистов, тем больше денег!
Теоретик. Вот-вот, так что не приходится удивляться, что уже к началу правления Кеннеди «коммунистическая угроза» в лице провьетминских партизанских отрядов широко распространилась по Южному Вьетнаму. Ситуацию осложняла местная география — хотя формально два Вьетнама были разделены узкой нейтральной полосой, контролировать которую было относительно просто, фактически вдоль всей границы Вьетнама и Лаоса тянется горный массив, делающий эту границу весьма условной. Именно там позднее возникнет знаменитая «тропа Хо Ши Мина», а пока что это были отличные места для ведения партизанских действий.
2 января 1963 года интенсивность этих действий стала очевидна всему миру: около 300 партизан, захвативших деревню Апбак в сотне километров от Сайгона, дали бой объединенным силам Южного Вьетнама и США, и, перед тем как отступить, уничтожили более 60 противников, включая трех американцев, и сбили несколько вертолетов. В отличие от других подобных стычек[485], битва при Апбаке получила широкое освещение в СМИ и заставила многих задуматься: а точно ли Зьем справляется с задачей противостояния коммунизму?
Как и в предыдущих случаях (с Гватемалой и Кубой), было понятно, что местные проамериканские силы мотивированы и организованы значительно хуже коммунистов. Сохранить Южный Вьетнам под американским контролем можно было только одним способом: военной оккупацией[486]. Именно в такой оккупации и видели смысл своего существования пентагоновские генералы; ведь зачем нужна армия, если она не воюет? Тем более что средства в Южный Вьетнам были вложены изрядные:
В период с декабря 1960-го по март 1953-го более 2 млрд долларов США было направлено на поддержку правительства Зьема. К марту 1963-го количество «советников» вооруженных сил США во Вьетнаме было увеличено до 12000… Март 1963 года стал поворотным в долгой войне во Вьетнаме. С этого месяца… американцам было разрешено первыми открывать огонь [Prouty, 2011].
Однако между разрешением открывать огонь и полномасштабной операцией по разгрому противника[487] имелась существенная разница. Для полномасштабной операции требовалась куда большая свобода рук, иными словами — полностью марионеточное правительство; Зьем же позволял себе изрядную долю самостоятельности. Когда в августе 1963 года Кеннеди назначил Лоджа[488] послом в Сайгон, Зьем прокомментировал это так:
«Они могут прислать десять Лоджей, — демонстративно заявил Зьем, — но я все равно не позволю унижать себя и свою страну!» [Dallek, 2004, р.670].
Точно такую же самостоятельность Зьем проявил в мае 1963-го, когда праздничная демонстрация буддистов была сочтена политической и расстреляна солдатами. Прокатившиеся по всей стране митинги буддистов Зьем назвал коммунистическими[489] и жестоко подавил. После этого поддержка Зьема упала до рекордно низкого уровня, и стало понятно, что с таким руководством войну можно только проиграть. В вашингтонском комитете по вьетнамским делам[490] разгорелась дискуссия, как быть со Зьемом, в ходе которой директор ЦРУ Маккоун произнес свою крылатую фразу: «Зьем — сукин сын, но он наш сукин сын!» Но другие члены комитета считали иначе, и, когда 21 августа во Вьетнаме началось очередное обострение, начали действовать:
ЦРУ сообщило, что генералы-диссиденты в армии Зьема опасались, что будут убиты людьми Нху[491]. Гарриман, Хилсман и Майкл Форрестол[492] решили, что пора действовать. Днем 24 августа они составили телеграмму новому послу США в Южном Вьетнаме Лоджу, в которой санкционировали поддержку США переворота против Зьема [Isaacson, Thomas, 2013].
Дело было в субботу, и обычного для принятия решений совещания в десяток с лишним человек собрать не удалось. Заручившись поддержкой заместителя госсекретаря Болла, Гарриман со товарищи принялся уговаривать президента, и тот согласился при условии, что согласятся и остальные — Раск и Макнамара. Телеграмма ушла в Сайгон, а когда в понедельник администрация собралась в полном составе, включая главного «голубя» Роберта Кеннеди, выяснилось, что переворот против Зьема поддерживают далеко не все. «Боже мой, — прокомментировал этот момент Кеннеди своему другу, — мое правительство расколото»; однако мы уже знаем по предыдущим обсуждениям, что «раскол» в администрации был излюбленным способом Кеннеди «замотать» вопрос и продавить свое собственное решение. Так вышло и на этот раз:
Телеграмма, санкционирующая переворот, была отозвана, а затем возобновлена… Кеннеди… отправил миссию в Сайгон, чтобы узнать, что там действительно происходит; генерал морской пехоты Крулак доложил, что война идет хорошо, а Джозеф Менденхолл из Госдепа сообщил, что режим рушится. «Вы точно были в одной и той же стране?» — спросил Кеннеди [Isaacson, Thomas, 2013].
Появление второй точки зрения («война идет хорошо») там, где до этого существовал полный консенсус ЦРУ и Пентагона («режим рушится»), означало, что некоторые сотрудники администрации уже смекнули, чего хочет президент. Кеннеди увидел расставленную ему ловушку — переворот, усиление военного присутствия, убитые американские солдаты, большая война, — и принял свое обычное в таких ситуациях решение: мир любой ценой. Для обоснования мира во Вьетнам была отправлена еще одна комиссия, на этот раз во главе с лояльным Кеннеди Макнамарой[493]:
Пока Макнамара и Тейлор совершали поездку по Вьетнаму, президент, Бобби и генерал Крулак составляли эскиз их отчета… отчет был написан и распечатан в Пентагоне генералом Крулаком и членами его штаба, включая автора этой книги [Prouty, 2011].
Как видите, к концу третьего года своего президентства Кеннеди в совершенстве овладел навыками аппаратной борьбы. По итогам инспекционной поездки, с отчетом о которой Макнамара и Тейлор ознакомились только в Вашингтоне, Кеннеди принял решение, ради которого все это и затевалось: в Меморандум о действиях в области национальной безопасности № 263 от и октября 1963 года был внесен пункт о выводе из Вьетнама 1 000 американских военнослужащих к концу 1963 года.
Читатель. Выходит, ЦРУ и Пентагон опять не сумели развязать войну? Кеннеди их снова переиграл?!
Теоретик. Переиграл, но на этот раз — без малейших возражений со стороны «переигранных». В отличие от того, как было после залива Свиней, Берлина и Карибского кризиса, никто из «ястребов» не ругался на Кеннеди черными словами и не произносил патетических фраз. Причина этого олимпийского спокойствия выяснилась уже через три недели: 1 ноября 1963 года во Вьетнаме произошел военный переворот. Нго Динь Зьем с братом оказали «генералам-диссидентам» достойное сопротивление, сбежали из дворца по подземному ходу и были убиты только 2 ноября, успев позвонить послу Лоджу с просьбой спасти их от смерти. «Мы не имеем права вмешиваться», — ответил Лодж и положил трубку; инструкции, выданные ему еще в августе, были наконец исполнены.
Узнав о смерти Зьема и Нху, Кеннеди выглядел «мрачным и потрясенным»; как сказал Артур Шлезингер: «Я не видел его таким понурым со времен залива Свиней» [Douglass, 2011, р. 610].
У американского президента были основания для депрессии: аналогия между католиком Зьемом, убитым генералами при полном попустительстве ЦРУ и Госдепа, и католиком Кеннеди сразу же приходила на ум[494]. Пентагон и ЦРУ проигнорировали и официальные бумаги, и устные указания президента, сделав то, что сочли нужным; Меморандум 263 оказался не последней точкой в борьбе вокруг Вьетнама, а всего лишь небольшим тактическим успехом. Кеннеди предстояла схватка со всей военной машиной США, впервые осмелившейся демонстративно не подчиниться президенту. И что еще хуже, он, вероятно, понимал, почему она себе это позволила.
Читатель. Кеннеди знал, что его вот-вот убьют?!
Теоретик. Намного хуже: Кеннеди осознал, что его многочисленные противники начали действовать согласованно. Вернемся на полтора месяца назад, в сентябрь 1963-го, и посмотрим, как чувствовал себя в это время уже приговоренный к политической смерти Линдон Джонсон:
В пятницу, 13 сентября, в Копенгагене, сразу после того, как [Джонсон] вернулся в отель «Ройал» после обеда во дворце с датскими королем и королевой… как выразился Барт Макдауэлл из Associated Press, «произошла перемена личности Линдона Джонсона… большая перемена. Каким бы ни были его планы, он перечеркнул их и провел весь день взаперти в своей комнате»… поездка в Гренландию была отменена, и вице-президент вернулся в США на день раньше, чем планировал [Caro, 2013].