новому ресурсу — международному банковскому капиталу? Для ответа на поставленный вопрос нужно в первую очередь узнать, как контролировавшая этот ресурс группировка сама понимала свои интересы, а уже потом сопоставить с ними действия Никсона. Для этого необходимо проделать стандартную процедуру теории Власти — выявить группировку «банкиров», принявшую (через Макклоя) эстафету у группировки «мудрецов». Поскольку мы и так слишком злоупотребляли вашим терпением, уважаемый Читатель, в деталях расписывая в общем-то внутреннюю работу исследователя, на этот раз мы опустим подробности и сразу перейдем к делу.
Одним из пяти крупнейших банков США, Chase, до 1960 года руководил сам Макклой, после чего передал его своему ученику — Дэвиду Рокфеллеру. Другой крупнейший банк, Morgan Guaranty, до 1965 года возглавлял Александер, входивший в «обойму» Ловетта наравне с Макклоем и Диллоном. Кстати, сам Диллон, отметившийся работой в администрации Кеннеди и унаследовавший от отца частный инвестиционный банк Dillon, Read and Company, также активно участвовал в международной экспансии:
Наряду с Dillon, Read and Company (фирма тогдашнего заместителя госсекретаря Дугласа Диллона, служившая инвестиционным банком для Чарльза Энгельхарда, крупнейшего американского алмазного и золотого магната, прототипа заклятого врага Джеймса Бонда — Голдфингера) и First National City Bank Chase был видным членом консорциума, предложившего возобновляемый кредит в размере 40 млн долларов[527] южноафриканскому режиму [Collier, 1976].
Как видите, когда речь шла о захвате международных рынков, заклятые «конкуренты» — Chase и City — действовали рука об руку. Поэтому самое время сказать несколько слов о харизматичном руководителе City Bank 1960-1970-х. Подобно Дэвиду Рокфеллеру, приглашенному в Chase в 1945-м на скромную должность, молодой Уолтер Ристон начал свою работу в City в 1946 году простым инспектором в контрольном управлении. Однако «простота» эта мало кого могла обмануть: Ристон получил должность по протекции своего отца, президента Брауновского университета[528] и хорошего друга тогдашнего вице-президента City, Рендолфа Берджесса. Поскольку в 1951 году Ристон-старший стал президентом[529] Совета по международным отношениям (сменив на этом посту самого Аллена Даллеса), можно догадаться, что Берджесс был не единственным высокопоставленным другом семьи Ристонов.
Несмотря на бунтарское поведение молодого Ристона[530], его не только не выставляли вон, но и, наоборот — продвигали на более значимые должности. В 1949-м на Ристона обратил внимание вице-президент и фактический руководитель банка Джордж Мур[531], и, подобно Макклою в отношении Дэвида Рокфеллера, выбрал на роль своего ученика и преемника. Позвонив Ристону в традиционном американском стиле — «с завтрашнего дня ты работаешь на меня», — Мур поручил ему едва ли не самое ответственное направление: работу с перспективным клиентом Аристотелем Онассисом. В ту пору Онассис еще только начинал создавать свою танкерную империю и нуждался в деньгах a City нуждался в крупных иностранных заемщиках, работавших на растущих рынках. Именно Ристон разработал сложную схему финансирования проектов Онассиса и фактически дал будущему супругу Жаклин Кеннеди «путевку в жизнь».
Практик. Видите, как медленно работают жернова истории. Возможность использовать международные операции для умножения капиталов через эмиссию появилась в 1944 году, но только в 1960-е банкиры сумели достаточно «опериться», чтобы начать резкую экспансию. До того — кто бы им позволил ворочать такими капиталами самостоятельно.
Теоретик. В 1961 году вложения, сделанные Муром в Ристона, наконец окупились. К этому времени City столкнулся с проблемой, общей для всех американских банков послевоенного времени: Regulation Q. Еще в 1933 году под впечатлением от лопнувшего банковско-биржевого пузыря рузвельтовский Конгресс принял закон, по которому крупные банки не имели права предлагать проценты по депозитам выше определенного максимума, а также платить проценты на вклады до востребования. В результате к началу 1960-х частные вкладчики несли деньги куда угодно — в страховые компании, в региональные сберегательно-кредитные товарищества, в пенсионные фонды, — но не в крупнейшие банки США.
«Мы посмотрели данные, — вспоминал Ристон, — и выяснилось, что вклады до востребования в Нью-Йорке не росли в течение 10 лет. Вам не нужно быть ракетным ученым, чтобы понять, что это путь к банкротству» [Stoller, 2019].
Читатель. И Ристон решил поменять закон?
Теоретик. О тех, кто действительно решил поменять законы, мы скажем чуть позже; полномочия самого Ристона в истеблишменте были не столь велики. Поэтому он сумел найти решение в рамках закона[532]:
В 1961 году Ристон и бывший чиновник ФРС… Экстер… заметили, что европейские банки выпускают инструменты, похожие на облигации, известные как депозитные сертификаты. По ним платились проценты, и Ристон с Экстером поняли, что правильно оформленные сертификаты будут аналогичны депозитам с высокими процентами, позволив City Bank обойти Regulation Q [Stoller, 2019].
Поскольку сертификаты формально являлись ценными бумагами, да еще торгуемыми на открытом рынке, регуляция депозитов на них не распространялась; решение Ристона спасло City Bank и дало старт «возрождению Уолл-стрит». Уже в 1962 году банк выпустил сертификатов на 5,8 млрд долларов[533], а к середине 1970-х их суммарный объем достиг 90 млрд. В результате к началу 1970-х Ристон стал признанным лидером американских банкиров, а его City Bank обогнал по совокупным активам рокфеллеровский Chase. Неудивительно, что к этому времени Ристон стал общепризнанным спикером банковского сообщества США — харизматичный, успешный банкир, делающий миллиарды долларов!
Практик. И вот тут напоминаю, почему банкиры не спешили. Да потому, что любые экономические успехи, не конвертированные в политическую власть, являются лишь созданием ресурса для чужой властной группировки. Мы уже видели на примерах Фордов и Дюпонов, как миллиардные состояния легко переходят под контроль неизвестных лиц, представляющих «вашингтонскую администрацию». Вначале нужно вырастить свои властные группировки, а потом заниматься экспансией!
Теоретик. Поэтому параллельно с ристоновским «возрождением Уолл-стрит» шел другой, куда менее заметный процесс, представляющий собой подготовку почвы для будущего изменения не только законов, но и всей экономической политики США. Мы уже упоминали, что Совет по международным отношениям стал в свое время «поставщиком кадров» в Госдепартамент США за счет регулярного производства многочисленных аналитических материалов; теперь пришло время готовить кадры для Министерства финансов и экономических советов при президенте.
Назначение Дугласа Диллона[534] министром финансов в администрации Кеннеди создало идеальную возможность для привлечения новых людей из академической среды. По рекомендации многих видных экономистов, включая классика всей мировой экономической науки Самуэльсона, Кеннеди назначил Диллону в заместители молодого (43 года) экономиста из Нью-Йоркского банка Федерального резерва Роберта Рузу[535]. Руза, в свою очередь, вскоре подтянул в министерство своего младшего коллегу — Пола Волкера[536]. Диллон, незадолго до своего назначения ставший одним из попечителей Фонда Рокфеллера[537], оценил таланты своих подчиненных и, по всей видимости, сделал Рузе роскошное предложение. В обмен на верность группировке[538] Руза в 1965 году получил статус партнера в Brown Brothers Harriman and Company, в 1966-м — место одного из директоров Совета по международным отношениям, а в 1967-м — стал наравне с Диллоном попечителем Фонда Рокфеллера. Теперь весь обширный круг знакомых Рузы оказался в распоряжении «мудрецов» — тех из них, кто прошел проверку на верность, можно было двигать в администрации президентов. Совет по международным отношениям, еще недавно специализировавшийся исключительно на холодной войне, постепенно превращался в центр выработки рекомендаций по экономической политике.
Надо отметить, что и Ристон не терял времени даром. Осознав необходимость отмены экономических ограничений, он сблизился с набиравшей популярность «чикагской школой» экономистов, подружившись с ее лидером Милтоном Фридманом[539]. Знакомство сработало, когда один из «чикагцев», Джордж Шульц[540], стал министром финансов:
Как писал биограф Ристона Филип Цвейг: «Когда Ристон говорил, Шульц не просто слушал, он слушался» [Prins, 2014, р. 750].
Правда, случилось это только в 1972 году; а пока «молодые штурманы» будущих экономических изменений росли под присмотром своих попечителей, «тяжеловесы» банковской группировки занимались куда более серьезными делами — налаживанием тех самых международных отношений, которыми и должен был, судя по своему названию, заниматься пресловутый Совет. Дэвид Рокфеллер в своих мемуарах жаловался, что City обошел Chase в Саудовской Аравии, открыв представительство еще в 1955 году. В 1964 году, на фоне обострения отношений с Израилем, арабские государства (в первую очередь — Египет и Саудовская Аравия) пригрозили американским банкам разрывом отношений — и Дэвиду с Макклоем пришлось уговаривать своих партнеров сделать для Chase исключение. В 1962–1964 годах Макклою, которому было уже под 70, пришлось защищать от приватизации бразильскую горно