Общую атмосферу, сложившуюся среди «спонсоров» в первый год президентства Никсона, хорошо выразил в своих мемуарах Барри Голдуотер[575]:
16 февраля 1969 года… я записал в своем дневнике: «Я три дня пытался попасть на прием к президенту Никсону. Я начинаю бояться, что вокруг него построена стена. Никсон неоднократно говорил мне, что если я чего-нибудь от него хочу, все, что мне нужно сделать — это попросить» [Goldwater, 1979, р. 634].
24 марта 1970… я записал там же: «С августа прошлого года я не то что не разговаривал — даже не виделся с президентом. Он становится все более и более недоступным. Осознает он это или нет, но вокруг него построена очень эффективная оболочка»…
18 декабря 1971 года я встретился с вице-президентом Агню в его офисе… Он сказал кое-что, что меня поразило: «Я знаю президента сегодня не лучше, чем когда он попросил меня вместе идти на выборы. Президент мне никогда не звонит. Я получаю сообщения от третьих лиц» [Goldwater, 1979, р. 635].
Если Никсон так обращался с лидером консервативного крыла республиканцев, от которого он, собственно, и был выдвинут в президенты — то можно себе представить, каковы были перспективы у просьб и пожеланий совсем уж посторонних лиц, вроде Макклоя и Рокфеллера. Еще один представитель «мудрецов», Гарриман, ничего другого от Никсона и не ожидал, заявив перед выборами 1968 года:
«Вы знаете, как сильно я желаю почетного мира [во Вьетнаме], — сказал он Нику Катценбаху[576]. — Но позвольте мне сказать одну вещь: Вьетнам — ничто по сравнению с избранием Ричарда Никсона президентом Соединенных Штатов» [Isaacson, Thomas, 2013].
Как видите, Вьетнам вовсе не был «священной коровой» «мудрецов», и к 1968 году они осознали бесперспективность продолжения войны[577]. Еще один «мудрец», Ачесон, приглашенный Джонсоном в качестве советника по вьетнамской проблеме, потратил две недели на анализ запрошенной секретной информации и выдал шокировавший всех «ястребов» результат:
«Настоящий вопрос, — сообщил Ачесон, — заключается в том, смогут ли южновьетнамцы стать достаточно сильными, чтобы вести войну самостоятельно. Если нет, придется искать способ вывести войска… Переговоры бесполезны: Ханой не интересует ничего меньше, чем полный контроль над Южным Вьетнамом» [Isaacson, Thomas, 2013].
Как показал дальнейший ход событий («вьетнамизация» войны, вывод войск на условиях почетного бегства и быстрая победа Севера над Югом после ухода американцев), анализ Ачесона был безупречен и представлял собой оптимальный план действий для любого будущего правительства. Поэтому говорить о личных заслугах Никсона, «принесшего Америке мир», было бы не совсем корректно: план этого мира был составлен истеблишментом довольно давно.
Итак, уже к концу 1969 года Никсон стал практически недоступен для самой могущественной властной группировки Америки и больше не воспринимался ею как надежный партнер. В странах, где регулярно происходит смена первых лиц государства, такая ситуация не является критической — следующие выборы всего через три года, а до тех пор решать проблемы можно и с нелояльным президентом, средствами «глубинного государства». Однако в случае с Никсоном ситуация со следующими выборами выглядела довольно проблематично, ведь он твердо решил победить в 1972-м. Более того, Никсон располагал для этого более чем достаточными средствами — президентской властью, поддержкой влиятельных друзей по «даллесовской» группировке, отличным пониманием психологии рядовых избирателей и двадцатилетним опытом политических интриг.
Начав 1969 год с рейтингом на уровне 50 %, Никсон прежде всего занялся проблемой Вьетнама. 18 марта 1969 года он пригласил к себе Ачесона и выслушал уже известные нам рекомендации — «вьетнамизация» и сведение войны к почетному миру. В тот же день президент отдал приказ о начале секретных бомбардировок территории Камбоджи [578] — с целью усилить позицию на будущих мирных переговорах. Для понимания дальнейших событий важно знать способ, которым Никсон управлял своими подчиненными:
Метод Никсона был в чистом виде «разделяй и властвуй»… Айку[579] нужна была команда хорошо информированных людей, которые понимали проблемы друг друга и вместе работали над их решением. Никсон разделил знания и власть, противопоставив сотрудников друг другу… Никсону нужно было доказывать свое право на власть; это вызывало у него сильное беспокойство. Внутри Овального кабинета Никсон создал конфликт между Холдеманом и Вудсом… Во внешней политике это был Киссинджер против Роджерса. Во внутренней — Бернс против Мойнихана, Эрлихмана и Финча. Единственным объединяющим элементом был сам Никсон [Ambrose, 2014, р. 587].
В отличие от Эйзенхауэра, у Никсона не было достаточных ресурсов[580], чтобы превратить свою администрацию в сплоченную команду; он вынужден был использовать потенциально нелояльных сотрудников, для чего (в полном соответствии с правилами Власти, но в столь же полном противоречии с правилами Управления[581]) стравливал их между собой. Так последнее слово всегда оставалось за Никсоном, но лояльность администрации в целом была на низком уровне. В результате бомбардировки Камбоджи не удалось продержать «в секрете» и двух месяцев: уже 9 мая The New York Times опубликовала сообщение об этом решении Никсона.
Киссинджер[582] отреагировал на утечку истерикой, решив, что таким образом его подставляет министр обороны Лэйрд[583]; успокоившись, он решил организовать слежку за своими же сотрудниками, для чего неоднократно отправлял Александра Хейга[584] к Эдгару Гуверу с очередными списками на прослушку.
Убедившись, что любые «секретные» операции очень быстро станут достоянием общественности, Никсон зашел с другой стороны. 14 мая 1969 года он выступил по телевидению с речью, в которой предложил вывод американских войск в обмен на прекращение Севером военных действий и последующие свободные выборы на Юге. Разумеется, шансов на достижение такого соглашения не было, но Никсон обозначил условия, на которых Америка готова была прекратить войну. Теперь судьба Вьетнама решалась не только военными, но и дипломатическими средствами, включая работу с СССР и Китаем.
Как и ожидалось, Северный Вьетнам не пошел на переговоры, и в сентябре 1969-го Никсон анонсировал на 3 ноября еще одно выступление по вьетнамской проблеме. И его, в отличие от многих предыдущих, президент готовил лично, не обращаясь к Бьюкенену или Сафиру, сосредоточившись на точном описании избирателя, к которому собирался обратиться. Взяв за основу рузвельтовского «забытого человека», Никсон сформулировал образ «молчаливого большинства» — работающих людей, у которых нет времени выходить на митинги за свои интересы. В результате политики ориентируются на шумное меньшинство активистов — а кто же защитит основную массу американцев?
3 ноября 1969 года Никсон успешно противопоставил требовавших немедленного прекращения войны «активистов» молчаливому большинству избирателей:
Я обращаюсь к вам, великое молчаливое большинство моих соотечественников-американцев. Я прошу вашей поддержки… Чем сильнее мы разделены здесь, дома, тем меньше вероятность, что враг приедет на переговоры в Париж. Давайте объединимся ради мира. Давайте также объединимся против поражения. Давайте поймем: Северный Вьетнам не может победить или унизить Соединенные Штаты. Только американцы могут сделать это [Black, 2007, р. 638].
Карта «объединителя», которую Никсон однажды разыграл в Республиканской партии, сработала и на этот раз. В Белый дом хлынул поток писем в поддержку Никсона — от тех самых «соотечественников-американцев»[585], рейтинг поддержки Никсона вырос с 52 до 68 %, и 2 декабря Конгресс поддержал мирный план Никсона по Вьетнаму 333 голосами против 55.
Из президента, ведущего непопулярную войну, Никсон в одночасье стал президентом всех американцев, спасающим страну от позорного поражения. Вьетнамский вопрос, похоронивший (в буквальном смысле) Кеннеди и (в переносном) Джонсона, был решен меньше чем за год; и для всех имевших глаза наблюдателей стало понятно, что точно так же Никсон справится и с любой другой беспокоящей избирателей проблемой.
Это означало, что Никсон останется в Белом доме еще на семь лет, до января 1977-го — если, конечно, не предпринять специальных усилий…
Читатель. То есть убить, как и Кеннеди?
Теоретик. Давайте раз и навсегда закроем этот вопрос. Вспомните, пожалуйста, кто убил Кеннеди.
Читатель. Ну этот ресурс, как вы его назвали… военно-разведывательная машина. Вы хотите сказать, что теперь этот ресурс был за Никсона?
Теоретик. Необязательно за, но, по крайней мере, не против. Никсон был личным другом Даллеса и Гувера, не собирался резать военный бюджет или немедленно прекращать войну, не конфликтовал с ЦРУ или Пентагоном — а значит, был для военно-разведывательной машины вполне приемлемым президентом.
Проблему Никсон представлял для других ресурсов — социальных программ, созданных и контролируемых демократами, и международного банкинга, развивавшегося группировкой «мудрецов».
Практик. Мы скоро продолжим, а пока нужно разъяснить одно противоречие: мы говорили о том, международный банкинг стал самостоятельным ресурсом, а теперь говорим, что им стала руководить группировка «мудрецов». На самом деле противоречия нет: для того чтобы вырасти в реальную властную группировку, банкирам нужно было получить ресурс государственного управления, и через этих самых «мудрецов» они его получили. Но по мере становления и роста следующего поколения они достаточно «оперились» и в условиях кризиса начали почти демонстративно сливать американское гос