Напомним, что к этому времени Рокфеллер был не столько главой Chase, сколько публичным лицом всей группировки «мудрецов»[619]; явное нежелание Никсона идти на контакт могло быть воспринято только одним способом: как неконтролируемость этого человека. Да, он делает правильные и полезные вещи, такие как мир во Вьетнаме, разрядка и отмена золотого стандарта. Но что если ему взбредет в голову сделать и что-то вредное, а то и смертельно опасное для международного банкинга? Взять ту же заморозку зарплат и цен — в краткосрочной перспективе она оказалась очень кстати, но вот смириться с тем фактом, что (как и при Рузвельте) цены и зарплаты отныне будет определять не «рынок»[620], а созданный и контролируемый Никсоном Совет по стоимости жизни[621], было значительно сложнее.
Ристон… был одержим идеей «свободного рынка» во всех ее формах. Он ненавидел контроль цен и зарплат так же неистово, как и фиксированные валютные курсы. Находясь в Маниле, Филиппины, 28 октября 1971 года Ристон начал публичную критику никсоновского контроля над заработной платой и ценами, которая продолжалась до тех пор, пока контроль не был отменен в 1974 году[622] [Prins, 2014].
Банкиры, а значит, и крупный бизнес были заинтересованы в собственном управлении экономикой (через экономических советников, министров финансов, сенатские комиссии и прочие атрибуты «глубинного государства»), но никак не в единоличном командовании экономикой со стороны совершенно неконтролируемого президента. Возможно, именно проявленная Никсоном самостоятельность заставила крупный бизнес создать крупнейшую в истории США лоббистскую структуру — Business Roundtable[623].
Круглый стол бизнесменов был учрежден в октябре 1972 года, объявлен в середине ноября и начал формировать административную структуру в начале 1973 года, как раз ко второму сроку Никсона. Несколькими месяцами позже в Круглый стол вошла Мартовская группа, объединявшая 40 руководителей высшего звена и их представителей в Вашингтоне, специализировавшихся на лоббировании в Конгрессе и влиянии на электорат [Domhoff, 2015, р. 605].
Читатель. То есть бизнесмены все-таки создали антиниксоновскую Лигу?
Теоретик. Ничего подобного! Круглый стол занял скорее прониксоновскую позицию, на все лады расхваливая успехи Новой экономической политики и бомбардируя Белый дом разнообразными отчетами и меморандумами по ее дальнейшему улучшению. К 1972 году сопоставить результаты работы аполитичного (казалось бы) Совета по международным отношениям и политизированной Лиги свободы мог бы и любой школьник; как и на войне, в политике прямая атака является худшим способом ведения боевых действий. Рекомендации Круглого стола стали приниматься во внимание только начиная с 1975 года, и лишь со времен рейгановской администрации его позиция стала играть значимую роль при подготовке экономических законов.
Речь шла о другом: создание столь представительной организации означало курс на подготовку «банкирами» своей собственной экономической политики, не зависящей от настроений человека, сидящего в Белом доме. При наличии рабочего контакта с текущей администрацией, уже показавшей свою способность резко менять экономический курс, создание подобной организации было бы излишним. Таким образом, Никсон еще до своей победы 1972 года воспринимался уже не как договороспособный партнер, выполняющий свою — президентскую — часть работы, а как досадная помеха, устранение которой откроет путь настоящим экономическим реформам[624].
Читатель. У вас Никсон прямо, как Кеннеди — всех-всех объединил против себя!
Теоретик. Почему у нас? И в случае с Кеннеди, и в случае с Никсоном основной загадкой Истории является именно реакция истеблишмента — практически единодушная поддержка версии убийцы-одиночки и столь же единодушная поддержка надвигающегося импичмента. Мы можем ошибаться в списке причин, по которым истеблишмент пришел к такому консенсусу, но сам консенсус, безусловно, является историческим фактом. На наш взгляд, расхождение «по земельному вопросу»[625] между крупнейшей властной группировкой Америки и гениальным интриганом, практически захватившим Власть в этой стране, — достаточное основание для возникновения масштабной спецоперации по отстранению президента от Власти.
Читатель. Так подскажите же ответ! Кто в этот раз был Даллесом?
Теоретик. А вот на этот раз не подскажем! С убийства Кеннеди прошло больше 50 лет, чего обычно бывает достаточно для «развязывания языков»; поэтому вся необходимая информация нам уже известна, и «кейс Кеннеди» представляет собой простой и очевидный учебный пример. А вот с импичмента Никсона условных 50 лет еще не прошло, многие участники тех событий не только живы, но и весьма влиятельны[626], и полной информацией сегодня не располагает никто.
Практик. И все же несколько слов сказать нужно. Дело в том, что именно на 1960-1970-е приходилось время становления новой властной группировки, «международных банкиров» («транснациональных финансистов», как их назвал Трамп) или элиты «Западного» глобального проекта (тех самых, которые проиграли в «деле Стросс-Кана»). Добиться своего у них вышло только после Никсона, в то время как в 1960-е «прибиться» к власти у них не получалось.
Связано это с тем, что, во-первых, у «финансистов» не было опыта, а во-вторых, их ресурс (эмиссия доллара) был ограничен с одной стороны золотым стандартом, а с другой — внешней политикой США, без которой доллары были не очень эффективны. В результате Кеннеди был введен в заблуждение, он решил, что поддержка новой властной группировки даст ему шансы против вашингтонского истеблишмента. Но — не вышло и выйти не могло, на тот момент эмиссионный ресурс уступал совокупному бюджетному ресурсу США.
При Никсоне финансисты воспользовались поддержкой нового поколения «мудрецов», но это было уже в самом конце 1960-х. А после 15 августа 1971 года роль эмиссии резко выросла. И тем не менее реально они стали доминирующей властной группировкой только после «рейганомики», которая перестроила всю экономику под распределение через банки эмиссионного ресурса. Впрочем, эта история уже выходит за пределы нашей книги, а ее экономическую часть можно прочитать в «Воспоминаниях о будущем» Михаила Хазина.
Теоретик. Так что простого ответа (даже в виде «художественной правды») на этот раз не будет — вместо него нам придется рассмотреть всю картину этой захватывающей политической интриги. Итак, в ночь на субботу, 17 июня 1972 года, между 00:05 и 00:15 охранник отельного комплекса[627] «Уотергейт» Фрэнк Уиллс обнаружил, что замки-защелки трех лестничных дверей на подземных уровнях В2 и В3 забиты бумагой и заклеены скотчем.
В этом не было ничего необычного — ключи от дверей имелись далеко не у каждого сотрудника отеля, и, выходя на минутку на какой-то этаж, они частенько просто затыкали защелки бумагой. Но три двери сразу? Уиллс позвонил своему начальнику, и тот посоветовал проверить двери на других уровнях.
Уиллс, как и всякий нормальный работник, ответил «будет сделано», однако вместо выполнения указаний начальства занялся более привычным делом — пересек улицу и заказал в соседнем ресторане ужин на вынос. Дождавшись заказа, Уиллс вернулся на свое рабочее место, не спеша покушал, и только после этого отправился проверять двери повторно. Проявленная неторопливость сыграла ему на руку: осмотренные ранее замки на уровне В2 снова оказались забиты бумагой и заклеены скотчем. Лезть на другие этажи уже не требовалось — в здании явно орудовал кто-то посторонний.
В 01:30 Уиллс позвонил своему боссу, который подтвердил его опасения, а в 01:47 сделал исторический звонок в Департамент полиции. Ближе всего к отелю оказался отряд офицера Шоффлера, специализировавшийся на негласном наблюдении за радикальными студентами и работавший в гражданской одежде[628]. Полицейские подъехали к «Уотергейту», встретились с Уиллсом, осмотрели заблокированные замки и принялись методично проверять этажи, начав с восьмого, где две недели назад уже произошло похожее ограбление. Примерно в 02:20 они обнаружили взломщиков на шестом этаже, в штаб-квартире Национального комитета Демократической партии США. Пятеро человек «мафиозной наружности» не оказали сопротивления и были арестованы вместе с целым чемоданом шпионского оборудования.
У двоих арестованных были найдены ключи от номеров в том же «Уотергейте», 214 и 314. Потратив первую половину дня на получение ордера на обыск, сотрудники полиции вернулись в отель около 14:30 и обнаружили в этих номерах дополнительные улики — подслушивающие устройства, 2300 долларов новенькими стодолларовыми купюрами с идущими подряд номерами и две разные записные книжки с одним и тем же телефоном — в одной он был помечен как «Н. Н. — W. Н.», в другой — «Howard Hunt (W-House)». Среди вещей одного из взломщиков обнаружился и чек, выписанный неким Е. Howard Hunt — что и позволило сразу же установить личность этого «Н. Н.». Им оказался знакомый нам еще по отказу участвовать в убийстве Кеннеди Говард Хант, агент ЦРУ в 1949–1970 годах, друг и литературный негр Аллена Даллеса, автор более 8о шпионских романов.
Читатель. А как так получилось, что на всю Америку другого шпиона не нашлось?
Теоретик. Об этом чуть позже, а пока продолжим следить за первыми днями Уотергейта. Параллельно полицейскому расследованию к делу подключились журналисты: