Как видите, своей административной карьерой Калифано был обязан по меньшей мере трем представителям второго поколения «мудрецов», и ответ на вопрос о рекомендации Хейга Киссинджеру может быть только один: конечно же, Калифано и Макнамара вместе продвигали своего человека. При этом непосредственным «ментором» Хейга был Калифано:
Джозеф Калифано, близкий друг и наставник Александра Хейга. В 1969 году Калифано рекомендовал Хейга на его должность в Белом доме… Они поддерживали частые контакты и были настолько близки, что когда Никсон предложил сделать Хейга руководителем аппарата Белого дома, Хейг немедленно позвонил Калифано [Waldron, 2013, р. 31].
Остается добавить, что Сайрус Вэнс в администрации следующего после Никсона избранного президента Джимми Картера занял должность государственного секретаря, а его помощник 1961 года Джеймс Калифано — должность министра образования, здравоохранения и социального обеспечения. Очередь более старшего по возрасту, но более «молодого» по времени вхождения в группировку Хейга подошла только при Рейгане — в январе 1981 года он принял должность госсекретаря из рук своего старого знакомого Сайруса Вэнса.
Читатель. Очень интересно, госсекретарь при Картере и госсекретарь при Рейгане — из одной команды…
Теоретик. Об этом мы говорили еще в «Лестнице в небо»: истеблишмент предпочитает контролировать обе партии. Другое дело, что иногда в партиях заводятся самородки Власти, не желающие, чтобы их контролировали. Так что давайте вернемся к нашему самородку и добавим еще несколько штрихов к начинающей проясняться картине.
Следующий эпизод относится к 1971 году, когда только что созданные «водопроводчики» пытались раздобыть компромат на Эллсберга, чтобы превратить его во «второго Хисса». и августа Эрлихман дал письменное разрешение на подготовленный Хантом план кражи со взломом. Предполагалось вломиться в офис психиатра Льюиса Филдинга, лечившего Эллсберга в 1968–1970 годах, и выкрасть медицинскую карту, предположительно содержавшую разнообразный компромат[682]. 25 августа Хант и Лидци вылетели в Беверли-Хиллз[683] для подготовки операции, затем к ним присоединились трое нанятых взломщиков из числа кубинских эмигрантов[684], и 3 сентября 1971 года офис Филдинга был благополучно[685] ограблен. А дальше произошло вот что:
После возвращения в Вашингтон Хант попытался получить разрешение еще и на ограбление квартиры Филдинга. Но когда Джон Эрлихман увидел полароидные фотографии[686] разгромленного офиса, он пришел в ужас — ведь операция должна была быть тайной! — и запретил Ханту дальнейшие действия [Waldron, 2013].
Поведение взломщиков, не потрудившихся замести следы, повлекло за собой создание целой энциклопедии конспирологических версий. Хант (а именно он инструктировал взломщиков) словно специально давал компромат на «водопроводчиков» и дополнительно отличился тем, что после операции отметил ее «успех», откупорив бутылку шампанского. Поскольку взлом «Уотергейта» строился по похожему сценарию, предположение о сознательном создании компромата стоит обсудить подробнее.
Мы точно знаем, что Хант был внедрен в Белый дом с целью сбора разведывательной информации («сплетен») о том, что там происходит. Столь же хорошо задокументированы и обращения Ханта в ЦРУ за разнообразной помощью[687], так что там отлично знали, чем он занимается. Но с какой целью в задании Ханта могло появиться сознательное оставление улик на местах преступления? Только с одной — сформировать «досье Никсона», чтобы взять непокорного президента под контроль, как восемью годами ранее Гувер «взял на поводок» братьев Кеннеди. Вспоминая реакцию Хелмса на одно только упоминание залива Свиней, можно сказать, что основания для подготовки такого досье у ЦРУ имелись: Никсон представлял собой реальную угрозу.
Обычно операции ЦРУ обязательно включали в себя подготовку «болвана»[688], который затем и объявлялся виновным. В операции, проводимой Хантом, такие «болваны» сами плыли ЦРУ в руки: весь состав «водопроводчиков», включая непосредственно руководивших ими Митчелла и Магрудера, а может быть, и самого Никсона, который в случае провала, очевидно, также оказался бы на скамье подсудимых. Справедливо полагая, что президент США и бывший генеральный прокурор могут при желании замять любое дело, агенты ЦРУ чувствовали себя в полной безопасности; лучшим свидетельством этому служит та же история взлома в «Уотергейте», рассказанная со стороны самих взломщиков.
Итак, в конце 1971 года Холдеману надоело, что утечки информации шли только в одном направлении — о нехороших делах республиканского президента в сторону демократической прессы — и он встретился с главным юрисконсультом Никсона Дином на предмет организации республиканской разведки. Дин, охотно хватавшийся за любые поручения, тут же вызвал перешедшего к нему в подчиненные Колфилда и предложил подготовить план создания соответствующей команды с бюджетом «ну, скажем, в миллион[689] долларов». К январю 1972-го Колфилд представил план «Сэндвич», предполагавший создание частной охранной фирмы, которая и займется шпионажем за демократами. Поскольку у Колфилда отсутствовала собственная кадровая база (он даже не знал, кого назначить руководителем фирмы), план был отвергнут.
Чтобы как-то выслужиться, Дину пришлось обратиться к уже работавшим на Никсона «водопроводчикам». Эгил Крог переадресовал Дина к Лидди, который, услышав про миллион долларов, сразу же заинтересовался проектом. Подключив к делу своего напарника Ханта[690], Лидди 27 января 1972 года представил план «Драгоценные камни», содержавший целую россыпь операций против Демократической партии, по большей части явно противозаконных[691]. Поскольку «водопроводчики» финансировались Комитетом по переизбранию президента, план пришлось докладывать не Холдеману, а Митчеллу и Магрудеру; несмотря на присутствие Дина, они не пришли в восторг от идеи потратить миллион долларов на шпионские штучки. План был направлен на доработку, и за неделю, к 4 февраля, принципиально изменился: в нем появился конкретный человек, которого планировалось прослушать.
Ближайший помощник Кеннеди Ларри О’Брайен и после его смерти остался влиятельным человеком среди демократов. В марте 1970 года он занял место председателя Национального комитета партии и должен был сыграть существенную роль в предстоящей президентской кампании. Но куда важнее для Никсона был тот факт (помните, на чем Колсон сделал карьеру?), что О’Брайен долгое время работал лоббистом миллиардера Хьюза, организации которого внесли существенные суммы в тайный избирательный фонд Никсона[692]:
Никсон волновался: знает ли Демократический национальный комитет, кто делал взносы в CREEP и сколько именно? Знает ли О’Брайен? [Weiner, 2016, р. 347]
Таким образом, та часть «Драгоценных камней», которая предусматривала прослушку О’Брайена, полностью совпадала с личными интересами Никсона. По-видимому, Дин смог донести эту идею до Лидди, поскольку на повторное совещание 4 февраля был вынесен куда более скромный план, важной частью которого являлась прослушка офиса Национального комитета в «Уотергейте». Однако и сумма в полмиллиона долларов показалась Митчеллу чрезмерной, так что к делу пришлось подключаться Ханту:
Разозленный Лидди сказал Ханту, чтобы тот организовал встречу с ближайшим советником Никсона, Колсоном… Лидди знал, что Магрудер, фактически управляющий CREEP, смертельно боится Колсона. Он также знал, что Колсон был заинтересован в более качественной информации о врагах президента. Лидди объяснил ситуацию Колсону, и тот немедленно снял трубку, позвонил Магрудеру и потребовал принять план Лидди[693] [Weiner, 2016, р. 349].
Ключевая роль Колсона в принятии решения по «Уотергейту» подтверждается и последующими обсуждениями в Овальном кабинете, например, в январе 1973 года (незадолго до начала процесса над взломщиками):
[Магрудеру] предстояло решить, продолжать ли лгать, когда его вызовут для дачи показаний в суде. Он был в ужасе… Утром 3 января у Холдемана состоялся мучительный разговор с Магрудером; в 11:00 Холдеман вошел в Овальный кабинет.
— Колсон может оказаться на сковородке, — сообщил он Никсону. — Ему и Митчеллу пришлось лжесвидетельствовать под присягой, как и Магрудеру.
— Вы хотите сказать, что Колсон знал о «Уотергейте»? — спросил Никсон.
— Он не только знал о нем, он очень упорно добивался результатов, — прямо ответил Холдеман [Weiner, 2016].
Как видите, фраза «болваны сами плыли ЦРУ в руки» не является метафорой, а описывает реальное положение дел. Энтузиаст Лидди по просьбе главного никсоновского юриста планирует и готов лично осуществлять массовые нарушения закона; Хант с помощью ЦРУ помогает Лидди подготовить презентацию плана, а продвигавший Ханта Колсон проталкивает его утверждение! Чтобы признать Уотергейт операцией ЦРУ, нам сейчас не хватает только одной составляющей: мотива. Зачем Никсону был нужен О’Брайен — понятно; но чем его прослушка могла заинтересовать Ханта?! Неужели он опять подбил «водопроводчиков» на нарушение закона, только чтобы пополнить свою коллекцию компромата?
Ответ на этот вопрос хорошо известен