Но никаких предложений не поступало. Интереса выказывали много, но ничего не предлагали. Все ответы – отказы. Несомненно, черные им нужны. Любой компании черные требовались – и срочно, не столько ради положительной дискриминации, сколько ради обратной к обратной дискриминации, из-за которой #СМИБелееНекуда. Неувязка для Годни состояла в том, что все искали черных женщин. Ну очевидно же, правда. Сразу две галочки поставить. Простая арифметика.
Годни, словом, сообразил, что – во всяком случае, пока – ему приходится искать работу в отрасли, где нанимают все реже и платят все меньше, день ото дня. Господи, повезло еще, что в его двадцать ему вообще платят. Большинство компаний именовало всех подряд младше двадцати пяти стажерами и заставляло работать бесплатно. Годни решил, что ему нужны гарантии.
И гарантией будет она. Тупая баба.
Тупая, тупая престарелая Хейли втюрилась в двадцатилетку – и показала это. Глазки ему строила. Улыбалась. Руку вовремя с его плеча не сняла. Слишком близко подалась к нему, читая вместе с ним какое-нибудь письмо.
И теперь он держал ее в кулаке. Она это понимала. Из-за Джемаймы и всей этой заварухи с #НикакихОттенковСерого Хейли уже по-крупному запятнала себя политически. Нельзя было попадаться на неподобающих и служебно-несимметричных шашнях с младшим сотрудником вдвое младше. Решать, когда эти отношения завершить, будет Годни, а не Хейли.
И чудовищная ирония состояла в особенной уязвимости Хейли, поскольку ее станут травить как половую хищницу, потому что она женщина! Она понимала, какие тут правила игры: куда смачнее обличить злоупотребляющую властью домогательницу, нежели очередного мужчину-прилипалу. Как ни крути, мужчин наизобличали прорву. Еще один – скучно и уныло. Когда это кончится? Все никак? Можно уже дальше жить, а?
Но злоупотребляющая телка? Во, совсем другое дело. Это новость. Хорошая новость.
#НеТолькоМужчины.
Кроме того – смазливый, обаятельный, молодой мужчина-жертва. Черный мужчина-жертва. Идеально. Пресса обожает жертв-мужчин. Когда б ни обсасывали какое-нибудь офисное домогательство авторы передовиц, они всегда писали, что жертвами оказываются многие женщины и мужчины. Ну что ж за фуфло-то! Ох, ну да, несколько случаев было, но скорее всего в основном гейское что-то – все равно мужская вседозволенность. Какая раскладка по цифрам между мужчинами, пристающими к женщинам, и женщинами, пристающими к мужчинам? Хейли готова была поспорить – примерно тысяча к одному.
Вот поэтому-то, попытайся она уволить Годни, он бы потащил ее в отдел кадров на обоснование увольнения, и пресса целую неделю заваливала бы Хейли грязными заголовками.
НИКАКИХ ОТТЕНКОВ СЕРОГО, НО ОНА НЕ ПРОТИВ ЧУТОЧКИ ЧЕРНОГО! Эге-гей! Охо-хо! Хейли-ханжа, половое чудовище.
Паучиху давить гораздо прикольнее.
Вот поэтому-то никуда не денешься: придется мириться с ним, пока он не решит, что Хейли с него хватит. Возможно, уже скоро. На самом деле она успела заметить, что он начал уделять пристальное внимание хорошенькой юной Дейзи из их команды, а та совершенно очевидно расплывалась перед ним жидкой патокой.
Ну в общем. Фиг с ним, с Годни, – раздражает, но это не катастрофа. Катастрофа – “Остров радуги”.
Однако у Хейли созрел план.
54. В ожидании поезда
– Надеюсь, вернемся до референдума. Всего полтора месяца осталось, и я начинаю подумывать, что можем не успеть.
Клегг с Мэтлоком стояли на платформе на станции Пенрит, а поезд опаздывал уже на четыре часа. Подобающий финал очень досадной поездки, в которой крепнувшие подозрения Мэтлока и не развеялись, и не подтвердились. И не в последнюю очередь потому, что он по-прежнему понятия не имел, кого или что он подозревает.
– Это могло быть самоубийство, – сказала Клегг невесть в который раз. – Выглядело совершенно точно как самоубийство. Совместная договоренность. Подписанное письмо. Кругом на полу вся эта дрянь от троллей. Идеальный сценарий для мученичества – пусть христиане, может, и не одобряют самоубийства, мучеников они любят. В конце концов, чтобы привлечь внимание к этому случаю и обратить волну гнева на своих гонителей, лучше способа им не придумать.
– Хм. Или кому-то еще.
– Но записка. Почерк однозначно их. Обоих.
– Могли заставить, – мрачно заметил Мэтлок.
– Ух. Готичненько, шеф. Кто-то заставил их написать письмо самоубийц, а потом повесил их.
Мэтлок пожал плечами. В такой формулировке выходило как-то маловероятно.
– А следом, – продолжила Клегг, – убийцам пришлось бы выбираться, не оставляя никаких следов. Домик – в глубокой глухомани, погода сырая, но ваши криминалисты прочесали все мелким гребнем и ни единого следа не обнаружили, ни пятнышка грязи. У входа в дом никаких свежих отпечатков пальцев, не считая Макруновских. Никаких намеков на то, что двоим людям угрожали, а затем жестоко убили и инсценировали самоубийство.
– Вместе с тем, – возразил Мэтлок, – если убийцы все же были, у них совершенно точно имелось навалом времени и свободы все это проделать и потом хорошенько прибрать за собой. “Махонький закут” далеко от всего так же, как Северный полюс.
– Верно. Но это все равно впечатляет. Что за человек провернул бы подобное?
– Кто-то охрененно умелый в этом деле.
Публика на запруженной платформе встрепенулась. Поезд наконец-то приближался. Табло показало, что подадут через три минуты.
– Они умерли так же, как Джералдин Гиффард. Повешены.
– И?
– Ничего. – А затем, через секунду: – С шеями у них так же. Отчет патологоанатома говорит, что над следами от веревки обнаружились оттиски ногтей.
– Ага. Я видела фотографии. Видимо, немножко бились в петле.
– То есть опять ни у того ни у другого петля не сработала. Умерли от удавления.
– Ну а кто умеет скользящую петлю-то делать?
– Можно глянуть, как это, и все устроить как надо, если уж решил повеситься. Кроме того, если они хотели умереть, чего им биться?
– Потому что удавление оказалось ужаснее, чем они думали, шеф. У вас буквально ни единой улики, указывающей на то, что этих двоих убили. Или что убили Джералдин Гиффард.
– Ну да. Я знаю. У нас ни на что нет ни единой улики. Тебе это странным не кажется?
55. Кризисное управление
Когда производственная группа “Острова радуги” наконец явилась, Хейли их уже ждала. Прежняя Хейли – первая-в-седле-возится-в-своей-мятно-зеленой-сумочке-поглядывает-на-часики. Пора браться за дело.
– Все на месте? – спросила она, когда команда ввалилась, держась за свои “Косты”, плещущие во все стороны.
– Кроме Годни, – услужливо подала голос Дейзи.
Об этом Хейли, разумеется, знала. Она оставила его в постели час назад, когда отправлялась на работу. Будить его было недосуг.
– Уверена, что он скоро появится, – добавила Дейзи, – и у него наверняка уважительная причина.
– Заткнись, Дейзи, – сказала Хейли. Так выражаться уже было нельзя, но Хейли плевать хотела. – Так! – рявкнула она. – Слушайте-ка все внимательно. Меняем курс. Новый поворот.
– Новый поворот, Хейли? – переспросил Дейв, который по юридическим делам и подобной же мути. – Зажигательно, по-моему.
– Пока тут не про “зажигательно”, Дейв, – отозвалась Хейли. – Тут пока про беспросвет. Наша программа всю дорогу ехала на половом напряжении, но, спасибо Джемайме-Вечной-Драме и тому, что из-за нее мы влезли не той ногой в историю, мы это напряжение забросили и собрали островитян с мятущейся сексуальностью. Предлагаю оставить попытки выдоить чахлые капли сплетен из смутного интереса мужчины-гея к гендерквиру, за отсутствием лучших вариантов, и найти что-нибудь еще, что заинтересует нашу аудиторию. Думаю, надо бросить поиски сексуального напряжения и взяться за напряжение социальное.
– Социальное напряжение? – переспросил Дейв. – Гениально. Фантастически. Хотя, если честно, я не врубаюсь. В каком смысле?
– Сейчас у нас есть тусовка развеселого радужного турья, которое не нарадуется друг на друга и свое квирное то и гендерное сё и что они все из себя такие, блядь, терпимые – уважают, блядь, все буквы алфавита поровну.
– Что, по-моему, очень-очень мило, – вставила Дейзи.
– Заткнись, Дейзи.
Теперь глаза у Дейзи начали намокать.
Хейли плевать хотела.
– Нам не надо “мило”, Дейзи, моя наивная зайка из Поколения Чмоттер, – нетерпеливо проговорила Хейли. – Из “мило” получается говно, а не телик. “Большой Брат” и “Я – знаменитость”[132] завоевали весь мир не тем, что были “милые”. Им это удалось, потому что они были злоебучими. Давили на то, что раздражает. Делали так, чтобы люди выглядели эгоистичными и самовлюбленными. Вот чем нам предстоит заняться. Если нам не удается заставить эту братию лизаться, мы вырулим так, чтобы они друг друга возненавидели. Заставим играть в игры, где одно чертово самоопределение бодается с другим. Назовем это Алфавитной войной! Уморим голодом, чтоб они злились друг на дружку за еду. Мы их напоим, чтоб к позднему вечеру становились слезливыми и сердитыми. Мы их разделим, смешаем, вывернем наизнанку и отымеем им мозги. Вот что мы сделаем.
Хейли была в своей стихии.
Генерила.
Выдавала на-гора.
Вот почему она – колосс отрасли с Серебряным призом Содружества Британской академии в сортире.
– Про эпоху самоопределений одно нам известно точно: все хлещутся своей терпимостью. Все выплясывают по улицам в блестящих бикини и обнимаются, потому что все такие, блядь, терпимые. Все разбрасываются сердечками, ставят лайки и развешивают радуги по всему Фейсбуку и рисуют смайлики на своей, блядь, пенке от латте, чтобы все железно знали: все кругом обожают всё и вся и, что самое главное, правда-правда терпимые. Ну так давайте докажем, что ни фига, а? Давайте докажем, что человечество, по сути, состоит из мерзких, злобных, самовлюбленных, гнусных ПЁЗД. Каким бы ни был у них гендер или их, блядь, драгоценная сексуальная ориентация, они все ПЁЗДЫ.