после обнаружения заболевания можно было бы сделать полноценный анализ крови. Было бы спасено бесчисленное множество жизней. Мне хотелось предпринять что-то полезное для победы над следующим ВИЧ».
В 1996 г., получив степень магистра общественного здравоохранения и PhD по молекулярной биологии, Хенсли начала работать в Медицинском исследовательском институте инфекционных болезней Армии Соединенных Штатов Америки (the United States Army Medical Research Institute of Infectious Diseases, USAMRIID), находящемся в Форт-Детрике. Основное здание USAMRIID — это просторный, почти не имеющий окон биоизоляционный блок, построенный в конце 1960-х гг. и насыщенный массой «горячих» зон. Сегодня USAMRIID — часть находящегося в том же Форт-Детрике Национального межведомственного кампуса биологической защиты, причем старейшая его часть. Начиная работать в USAMRIID, Хенсли еще не имела представления о костюме биологической защиты и не интересовалась работой в «горячей» зоне; она намеревалась изучать сравнительно безопасные вирусы, вызывающие обычные ОРВИ, особенно у детей. Такими вирусами могут заражаться многие виды диких животных. Хенсли считала, что в какой-то местности один из подобных вирусов может перейти из дикой природы к человеку и вызвать эпидемию смертельно опасной эмерджентной ОРВИ, способную охватить весь мир.
ОРВИ глубоко интересовала Лизу Хенсли, а вот полковник из USAMRIID Нэнси Джаакс, специалист по вирусу Эбола, ее интереса не разделяла. Когда Хенсли уже проработала в USAMRIID около года, Джаакс пригласила ее для разговора наедине. «Нэнси привела меня в свой кабинет и сказала: „Пора тебе заняться Эболой“», — рассказывала Хенсли. И было сразу понятно, что полковник Джаакс не советует, а скорее приказывает.
Нэнси Джаакс и другие специалисты, изучавшие Эболу, обучили Хенсли работе по протоколам 4-го уровня: правильно надевать и снимать герметичный костюм биозащиты, проходить через воздушный шлюз и пользоваться стерилизационным душем для обмывания наружной стороны костюма. Постоянному контролю ситуации, в частности точному осознанию, где в любую секунду находятся твои руки. Обращению с иглами и режущими инструментами с чрезвычайной осторожностью. Хенсли понравилось работать на 4-м уровне. Исследования в «горячей» лаборатории сделались ее пристрастием, и она оказалась очарована вирусом Эбола. И правда, когда держишь колбу с жидкой суспензией, содержащей 10 млрд вирионов Эбола, одетыми в перчатки руками в нескольких дюймах от прозрачного щитка лицевой панели скафандра, испытываешь необычное ощущение. Следует никогда не забывать о том, что этот вирус способен сделать с человечеством в целом, если дать ему возможность свободно воспроизводиться в человеческих телах.
Среди медиков-исследователей очень трудно найти тех, кто искренне хочет работать в гермокостюме с вирусами 4-го уровня биологической опасности. Работа в костюме биозащиты опасна и физически утомительна. Она требует полной сосредоточенности, и даже простые задачи в таких условиях выполняются гораздо дольше. И если в костюме образуется крошечная дырочка и вы ее не заметите, то внутрь вполне могут пробраться несколько опасных вирионов, которые подружатся с вашим организмом, но вы ничего не узнаете об этом до тех пор, пока вас не начнет рвать кровью.
Лиза Хенсли принимала участие практически во всех разработках лекарств и вакцин, которые, предположительно, могли бы остановить или хотя бы существенно замедлить развитие инфекционного процесса в человеческом организме при лихорадке Эбола. Из всех известных разновидностей вируса Эбола она выбрала для детального изучения заирский штамм, выявленный после вспышки лихорадки Эбола, случившейся в 1976 г. в католической миссии Ямбуку на территории Заира.
На сегодня выявлено шесть видов вируса Эбола, шесть братьев-вирусов. По порядку и по месту обнаружения их именуют: Заир, Судан, Рестон, Таи Форест, Бундибугио и Бомбали. Каждый вид вируса Эбола имеет собственный геном, отличающийся от других. Заирский вид — самый старший из шести братьев — наиболее смертоносен. Во время заирской вспышки в 1976 г. погибли 88 % зараженных, тогда как в последующих вспышках жертвами стали от 60 до 70 % зараженных. Эбола-Заир превосходит смертоносностью не только пять остальных видов вируса Эбола, но и вообще все известные филовирусы, к семейству которых принадлежат вирусы Эбола. Эбола-Заир — вождь в своем племени.
Лиза Хенсли расширила область своих исследований, включив туда и другие эмерджентные вирусы. В число объектов вошли вирусы, вызывающие SARS и MERS[15], относящиеся к патогенам 3-го уровня опасности с высокой летальностью, которые циркулируют среди животных и могут переходить к людям. По сути, это и есть вирусы, приводящие к возникновению ОРВИ у животных, которых опасалась Хенсли; и они на самом деле вызывали чрезвычайно летальные респираторные инфекции у людей. SARS и MERS заразны и способны мутировать очень быстро. Хенсли изучала возбудителей особо опасных инфекций 4-го уровня: вирус Хендра, вирус Ласса, вирус оспы обезьян, вирус Марбурги, вирус Равн. Вирус Равн был впервые выделен из крови десятилетнего мальчика, датчанина Петера Кардинала, умершего от заболевания, вызванного этим вирусом, которым он, вероятно, заразился во время экскурсии по населенной летучими мышами пещере Китум, находящейся на склоне кенийской горы Элгон. Причем вирус Равн не нашли больше ни у кого, на сегодня несчастный мальчик — единственный из всех людей, кто заразился этим вирусом. Тем не менее возможность перехода вируса Равн к людям из неизвестного пока природного резервуара существует. Хенсли изучала также эмерджентный вирус 4-го уровня, получивший название Нипах. Нипах, который переносят рукокрылые, вызывает энцефалит — воспалительное заболевание, приводящее к размягчению участков мозга и изменениям личности. Нипах слабо заразен, однако он проникает в легкие, вызывая у специалистов опасения, что вирус может мутировать и стать возбудителем разрушающей мозг нейроинфекции, передающейся воздушно-капельным путем при кашле. Ни вакцины, ни методов лечения для борьбы с вирусом Нипах не существует.
Хенсли работала также с вирусом натуральной оспы. Оспа, считающаяся одним из самых страшных заболеваний в истории человечества, в 1979 г. была объявлена исчезнувшей. Тем не менее вирус оспы может сохраняться в тайных военных лабораториях отдельных стран, в том числе России и Северной Кореи[16]. Поксвирусы, к числу которых принадлежит и вирус оспы, легко поддаются модификации путем генной инженерии. Хенсли и ее коллеги занимались поиском лекарственных средств, способных защитить население от генетически измененной супероспы. Хенсли опубликовала 110 научных работ, в большинстве из которых рассматриваются возможности медицинского противодействия смертельным эмерджентным вирусам. Со временем она возглавила в USAMRIID направление по разработке противовирусных лекарственных средств и вакцин. Несмотря на видное положение, по крайней мере в замкнутом, невидимом широкому миру круге людей, занятых поиском средств защиты от самых опасных представителей виросферы, Хенсли не питала иллюзий по поводу своей личной важности в науке. Биомедицинские исследования проводятся коллективно. Исследования занимают много времени, обходятся очень дорого и зачастую приводят к разочаровывающим результатам. При настойчивости, таланте, удаче и щедром финансировании биомедицинской исследовательской группе иногда удается снять завесу с какой-нибудь небольшой загадки природы и человеческого организма и найти более эффективный способ лечения болезни.
Годы шли, но вирус Эбола все так же оставался старейшим и самым неизбывным из врагов Лизы Хенсли. Она в мечтах представляла себе, как найдет медицинское оружие, которое сможет пресечь смертоносное срастание вируса с родом человеческим. Ангелы убивают демонов мечами. Вот и вирусологи надеялись отыскать ангельский меч, которым удастся разделаться с Эболой, истребить ее, — лекарство, способное пронзить полуживое сердце Эболы и заставить ее умереть окончательно и бесповоротно. Но пока ангельского меча, способного убить Эболу, не находилось. А теперь, в своем кабинете Многоотраслевого исследовательского центра, Хенсли решила дождаться официального подтверждения. В то утро она погрузилась в канцелярские дела, но мысль о том, что люди, умирая, икают, то и дело возвращалась к ней.
И французская, и немецкая команды скоро сумели точно идентифицировать филовирус из Западной Африки. 23 марта Всемирная организация здравоохранения объявила, что это, несомненно, Эбола: «В лесистых областях юго-восточной Гвинеи быстро развивается вспышка болезни, вызванной вирусом Эбола (БВВЭ, EVD[17]). На 22 марта 2014 г. поступили сообщения о 49 случаях заболевания, 29 из которых закончились смертью (смертность составила 59 %)».
Явившись в тот день на работу и наскоро ознакомившись с электронной почтой, Лиза Хенсли направилась в кабинет директора МИЦ, вирусолога Питера Джарлинга. Джарлинг — виртуоз работы в костюме биологической защиты, специалист по вирусу Ласса и один из первооткрывателей вируса Эбола Рестон. У него лицо, изборожденное морщинами, жесткие седеющие волосы, и в целом он выглядит как раз так, как большинство людей представляет себе ученого. Он носит очки в металлической оправе и обычно надевает серые пиджаки с галстуками в тон. Лиза Хенсли 16 лет работала под руководством Питера Джарлинга в USAMRIID; они отлично знали друг друга.
Джарлинг отвернулся от компьютера:
— Привет, Лиза. Как дела?
— Значит, это Эбола, — сказала она.
— Ну да. По-моему, это довольно-таки неожиданно.
— Мы будем в этом участвовать, сэр?
Джарлинг вскинул на нее тревожный взгляд:
— И в чем же может выразиться наше участие?