— МИЦ может составить полевую бригаду, — предложила Лиза, — выездную бригаду. Мы можем послать группу в Западную Африку и попытаться спасти там людей. Я сама поеду туда, сэр, — сказала она, имея в виду, что возглавит группу.
— Я против того, чтобы вы ехали сейчас в Западную Африку, — ответил Джарлинг. — Многоотраслевой исследовательский центр — это лаборатория. Укомплектованная… м-м-м… людьми лабораторного склада. Молодыми. Честолюбивыми. Умело обращающимися с пипетками и пробирками. Пусть их воспринимают как оторванных от жизни «ботаников», но в науке они асы. А вот подготовка выездных бригад для борьбы с филовирусом в Африке дело не МИЦ, а Центров по контролю и профилактике заболеваний. К тому же в МИЦ в самом разгаре подготовка к открытию.
Джарлингу совершенно не хотелось, чтобы его заместительница внезапно сорвалась в Африку, взяв с собой сотрудников.
Аргументы Джарлинга, безусловно, были весомыми. Хенсли трудно было спорить с ним — объективно он был прав. К тому же ей нужно было думать о Джеймсе. Она давно уже развелась с мужем и воспитывала сына одна, и, чтобы отправиться в Африку помогать больным Эболой, ей пришлось бы оставить сына дома. Главную проблему представляла собою его гемофилия. Она была легкой, но непредсказуемой. Сегодня мальчик мог упасть без всяких последствий, а на следующий день из поцарапанного на спортплощадке колена могла начать безостановочно сочиться кровь. Джеймсу, похоже, нравилось пугать учителей кровоточащими царапинами. Из школы в панике звонили Хенсли и говорили, что мальчик порезался и его необходимо забрать. Она отвозила его домой, обрабатывала травму, и кровь могла остановиться, а могла и нет. Если кровотечение не прекращалось, приходилось везти его в Больницу Джонса Хопкинса в Балтиморе, где врачи вводили ему фактор свертывания крови, и все сразу приходило в норму. Поездки в больницу были нечастыми, но непрогнозируемыми. Как мать, она чувствовала, что ей следует находиться рядом с сыном. Но, с другой стороны, в Африке умирали люди, а она была одним из немногих специалистов в мире, знающих о филовирусах, и в частности об Эболе, все, что к тому дню смогла выяснить наука.
Хенсли вернулась к себе в кабинет с ощущением неуверенности в собственной полезности. Уже больше года она не надевала гермокостюм и не имела дела с вирусами 4-го уровня. Ее способности и целеустремленность в непосредственной исследовательской работе привели к повышению по службе и переходу на руководящую должность. Конечно, ей было бы интересно организовывать большие исследовательские проекты. Но сейчас она тратила все свое время на совещания, за что получала значительно большее, чем в лаборатории, государственное жалование. Но вакцины ни от одного филовируса, в том числе и от Эболы, как не было, так и нет. Не было ни вакцин, ни медицинских средств лечения от других вирусов, которые, похоже, готовились к прорыву в человеческий мир: SARS, MERS, Нипах. Ей хотелось захватить эмерджентный вирус на пороге экосистемы, когда он только-только вырвался из виросферы и начал переход к людям. Ей хотелось помочь людям, спасти кого-то, если удастся. И, откровенно говоря, она соскучилась по гермокостюму.
Поступившие новости озадачили специалистов по Эболе. Никогда еще вирус Эбола не наблюдали в этой части Западной Африки. К тому же он принадлежал к разновидности Заир, самой тяжелой из всех шести видов вируса Эбола. Это был тот самый вид Эбола, который в конце 1976 г. обнаружился в католической миссии Ямбуку. От Ямбуку, где вирус впервые появился и убил немало людей, после чего исчез, Маконский треугольник отделяли больше 3500 километров. 37 лет спустя вирус Эбола-Заир возник ниоткуда в Западной Африке и уже пожирал людей в долине реки Маконы. Предводитель рода воскрес из мертвых.
«Красная зона»
К тому времени, когда ВОЗ сделала свое заявление, менеджеры Брюссельского оперативного центра «Врачей без границ» уже работали, готовясь к очередной схватке с Эболой. Уже много лет «Врачи без границ» выступали в роли ударной кавалерии при отпоре, который человечество давало при каждом прорыве Эболы. Эболу необходимо подавлять как можно быстрее, прежде чем она успеет широко распространиться и собрать обильную жатву. И вот «Врачи без границ» начали спешную переброску медикаментов и снаряжения в Конакри, столицу Гвинеи, и стали формировать группы из медиков и волонтеров для отправки в Маконский треугольник на борьбу с вирусом.
В считаные дни представители «Врачей без границ» организовали пункты для приема больных Эболой в Гекеду и Масенте, двух маленьких городах, куда успела проникнуть зараза. Типичный пункт «Врачей без границ» по борьбе с Эболой представляет собой комплекс белых пластиковых палаток, где больные лихорадкой Эбола пребывают в строгой биологической изоляции, чтобы не заражать окружающих. Пациенты лежат на койках в палатках, палатки находятся в середине лагеря, и участок, который они занимают, называется «красной зоной». «Красную зону» в несколько рядов окружают пластиковыми загородками, чтобы не допустить контакта инфицированных со здоровыми. Пока анализы крови пациента дают положительный результат на вирус Эбола, ему не разрешается покидать «красную зону». И умирают больные тоже в «красной зоне»; нельзя допускать, чтобы они умирали в каких-то других местах. Когда медики выходят из «красной зоны», служители поливают их дезинфицирующим раствором, чтобы простерилизовать спецкостюмы и убить все вирусные частицы, которые могут попасть на одежду. Выздоровевших пациентов выпускают из «красной зоны» и отправляют домой. Тела умерших в «красной зоне» помещают в специальные двухслойные мешки и зарывают в землю рядом с лагерем. Для отправления естественных надобностей в «красной зоне» устраивают выгребные ямы, закрытые пластиковыми будками. В лагере имеется также палатка-лаборатория, где делают анализы крови, и генераторы для электроснабжения.
Можно сказать, что «красная зона» лагеря «Врачей без границ» — это огромный пластиковый мешок, в котором содержат людей, зараженных эмерджентным вирусом Эбола. При этой методике вирус оказывается заперт в мешке, где ему предоставляется возможность делать что угодно с телами находящихся там людей, — но ускользнуть из мешка вирус не может. «Красная зона» — это искусственные стены, возводимые вокруг очагов болезни Эбола для того, чтобы остановить лавину распространения инфекции среди людей.
При каждой попытке вируса Эбола атаковать человечество «Врачи без границ» выставляют отряды заслона с палатками и расправляются с вирусом. Действия «Врачей без границ» очень похожи на работу лесных пожарных, которые прыгают с самолетов в очаги возгорания и гасят огонь, пока он еще не разгулялся. С 1976 г., когда Эбола впервые дала о себе знать, случилось еще 19 вспышек заболевания, при которых заражалось очень немного людей. Ни одна из этих вспышек не унесла более 280 жизней. По имеющимся официальным данным, за 37 лет шесть видов вируса Эбола погубили в общей сложности 1539 человек. На фоне сведений о других инфекционных заболеваниях количество умерших от болезни Эбола представляется очень незначительным: скажем, один только туберкулез уносит ежегодно порядка 1,3 млн человек. За многие годы, на протяжении которых «Врачи без границ» успешно сдерживали заболевание, среди специалистов в области общественного здравоохранения широко распространилось мнение о том, что Эбола не представляет большой опасности для человечества и никогда не будет представлять. Однако следует помнить, что природа нередко бывает очень изобретательна по части опровержения утверждений экспертов.
Доктор
В первое же утро после того, как Всемирная организация здравоохранения объявила о появлении болезни Эбола в Западной Африке, доктор Хумарр Хан, руководитель Программы исследования лихорадки Ласса в государственной больнице города Кенемы, находящегося в Сьерра-Леоне, как обычно проснулся до рассвета. Хан снимал дом на Сомбострит в центре Кенемы. В то утро он оделся в темные брюки и рубашку с короткими рукавами. Он положил в карман немного бумажных денег и совершил утреннюю молитву на коврике.
Завершив молитву, он вышел в гостиную. В комнате с выложенным плиткой полом, где находились немногочисленные предметы обстановки и телевизор с плоским экраном, было темно; шторы еще оставались закрытыми.
— Доброе утро, доктор, — приветствовал его слуга Питер Каима.
— Доброе утро.
Каима подал доктору чашку растворимого кофе и, пока тот пил, достал из холодильника сэндвич с курицей. Хан надел белую бейсболку, сунул сэндвич в портфель и вышел во двор, где ждала машина скорой помощи. Это была белая полноприводная «Тойота-Лендкрузер» с дизельным мотором и шинами с крупным протектором; такие машины в Африке называют «лесной скорой помощью», потому что они добираются до мест, куда вроде бы вовсе нет дорог. Хан расположился на переднем сиденье и разговаривал с водителем, пока они ехали по Сомбо-стрит и Комбема-роуд, пыльной оживленной улице, по сторонам которой тянулись магазинчики и лавчонки. Кенема представляет собой лабиринт немощеных улиц и кварталов домов с жестяными крышами. Только-только начался утренний час пик, и народ тянулся пешком по обочинам или на велосипедах и мотоциклах спешил на работу в разные концы города и за его пределы, на поля. Вершин холмов Камбуи, плавно выгибавшихся, как китовые спины, покрытые тропическим лесом, уже коснулись первые лучи восходящего солнца. Кухонные запахи и дым от очагов плавали в воздухе, смешиваясь с выхлопом мотоциклов и пылью. Стоял сухой сезон.
Машина въехала в ворота государственной больницы Кенемы, представлявшей собою кучку одноэтажных оштукатуренных домов, обнесенных высокой стеной. Разноцветные — желтые с коричневым или белые с голубым — дома соединялись между собой крытыми переходами. Множество грунтовых дорожек тянулось по земле, огибая купы цветущих манговых деревьев, мощные кроны которых давали густую тень.