Хан вышел к нему, врачи обменялись несколькими словами. Они никогда прежде не встречались. Флетчер с ходу оценил Хана и счел его компетентным и целеустремленным. Потом они направились в отделение Эболы, чтобы оценить обстановку, предварительно одевшись в контейнере-раздевалке в спецкостюмы и проверив облачение друг у друга. Флетчер отметил, что Хан неидеальным образом справляется с защитным снаряжением. После этого они вошли в «красную зону».
В отсеках коридора-палаты лежали 15 больных лихорадкой Эбола. Флетчер увидел, что сестры выглядят отнюдь не лучшим образом. «Они были вымотаны и очень боялись», — вспоминал он впоследствии. Хан рассказал Флетчеру, что часть штата отделения уклоняется от работы. Они боялись подцепить вирус, и родственники настаивали, чтобы они сидели дома и не несли заразу своим близким.
Пациенты были изнурены, их мучили рвота и понос. Сестры поили их жидкостями, которые извергались с рвотой, отчего у больных развивалось сильнейшее обезвоживание. При этом уровень калия в крови опускался ниже допустимого уровня. Недостаток калия в крови может спровоцировать инфаркт миокарда.
Хан бы очень озабочен поддержанием водного баланса у пациентов. Уже не первый год он прописывал своим пациентам кокосовую воду. Кокосовая вода дешева, ее могут позволить себе и бедняки, и она богата солями и минералами. Но у пациентов были трудности с усвоением жидкостей — они извергали их с рвотой.
Альтернативный путь заключался во внутривенном вливании больным Эболой физиологического раствора через капельницы, что могло быстро нормализовать водный баланс организма и содержание калия. И физраствора, и комплектов для капельниц в отделении Эболы имелось вдоволь. Но введение иглы в вену больного Эболой само по себе очень опасно: медик может уколоться. Группы по борьбе с Эболой от Международного Красного креста и «Врачей без границ» обычно не практикуют внутривенные вливания для больных Эболой: слишком велик риск для медика при этой процедуре наткнуться на окровавленную иглу. Хан и его медицинские сестры следовали принятому во всем мире правилу не использовать иглы в «красной зоне».
Том Флетчер владел приемом, позволяющим безопасно ввести иглу в вену. Он продемонстрировал медсестрам, как ввести инъекционную иглу в руку пациента, не подвергая себя опасности. Хитрость состоит в правильном использовании защитного колпачка, что исключает для медика вероятность уколоть себя. С этого дня медицинские сестры из отделения Эболы Кенемской больницы, активно поддерживаемые Ханом, начали делать внутривенные вливания физраствора всем больным Эболой. «Сестры были поистине феноменальными, — говорил Флетчер. — Они стремились оказывать помощь по самым высоким стандартам, ставили всем капельницы и делали абсолютно все возможное для больных Эболой». Такое их поведение вселяло уверенность и в него. «Я был полон надежды и говорил себе: „Все идет замечательно“».
Тем вечером Флетчер и Хан пообедали вместе в городском отеле, выпили пива и обсудили стратегию дальнейшей работы отделения Эболы. После обеда они вернулись в больницу, надели защитные костюмы, прошли в отделение Эболы и работали там до поздней ночи.
Проходили дни. Хан в защитном костюме обходил «красную зону», и они с Флетчером работали вместе. Каждый вечер эти двое врачей ужинали в отеле, пили пиво, составляли план действий и возвращались в больницу к ночи, чтобы продолжить работу. Чем дальше, тем сильнее Флетчер уважал Хана. Они подружились. Тем временем в больницу поступали новые больные с Эболой, в том числе и дети. Тетушка ставила в отделение все новые койки, и через некоторое время их набилось столько, что стало трудно проходить между ними. Пациенты умирали в своих кроватях, и сестры укладывали тела в биоизолирующие мешки и уносили. А ведь существовала еще и проблема питания. Пациентам, способным удержать в себе пищу, особенно детям, было необходимо есть. Хан и Флетчер занимались организацией поставки еды в отделение.
Врачи сохраняли оптимизм по поводу возможности удержать под контролем обстановку в больнице, но контролировать вирус за ее пределами они не могли. Через четыре дня после приезда Флетчера в отделении находилось уже 25 больных Эболой. Более того, Флетчер и Хан знали, что в общих отделениях наверняка имеются еще не распознанные случаи Эболы. Симптомы не всегда были очевидны. Оказалось, что у Эболы множество личин, и на ранних стадиях она бывает похожа на малярию или дизентерию. Во время утренних обходов Хан продолжал находить людей с симптомами Эболы. Он направлял кровь на анализ, у некоторых он оказывался положительным, и этих людей отправляли в отделение Эболы.
Сестры из общих отделений — не имевшие СИЗ и не обученные ими пользоваться — не могли отличить инфицированных Эболой от не затронутых ею. С точки зрения всего больничного штата, вирус в больнице мог быть где угодно, то есть везде.
Было ясно, что отделение Эболы не в состоянии справиться с растущим количеством пациентов. Хан и начальник местного медицинского управления Ванди взялись за установку пластикового шатра, который больнице пожертвовали «Врачи без границ». Едва успели закончить монтаж, как его разрушило одной из бурь, обычных в дождливый сезон. Хан и Ванди тут же принялись сооружать другой шатер, еще больше. Тем временем отделение Эболы переполнилось. Лина Мозес носилась в шлепанцах по безотлагательным делам. В постоянной спешке она позабыла про профилактику и подхватила малярию. То трясясь в ознобе, то изнемогая от жара, Мозес продолжала управлять кризисным центром. Майкл Гбаки и Лансана Каннех все так же разъезжали по Треугольнику на машинах скорой помощи, выявляли и доставляли в Кенему новых пациентов. Том Флетчер и Хумарр Хан стали опасаться, что не смогут обеспечить стабильную работу государственной больницы Кенемы. И тут медсестры из общих отделений начали бросать работу, опасаясь, что вирус проник в их корпуса. Численность больничного персонала стала сокращаться.
Тут-то Хан понял, что вирусу удалось обойти с фланга и его, и весь коллектив Программы Ласса. Вирус заставил разбежаться основной штат больницы, и теперь ему противостояли только Хан и его сотрудники. Вирус продолжал набирать силу; он все сильнее бил по больнице и начал разрушать медицинскую систему Кенемы, как прилив подмывает песчаный замок. Хан и его коллектив продолжали удерживать позиции, но было совершенно неясно, как долго они смогут сопротивляться вирусу. А остальной мир и знать не знал о вспышке Эболы в Западной Африке и тем более о Кенемской больнице — крохотной, не интересной никому больничке посреди алмазных копей Сьерра-Леоне, где происходило что-то очень нехорошее. Хан решил действовать и собрал на совещание весь штат Программы Ласса, потребовав обязательного присутствия каждого.
Речь
Совещание Хан проводил в кризисном оперативном штабе — в библиотеке, рядом с «горячей» лабораторией. Собрался практически весь штат Программы Ласса — эпидемиологи, медицинские сестры, не занятые в этот час на дежурстве, лаборанты, водители, санитарки. Работавший кондиционер не справлялся с изнуряющей жарой. Набившиеся в тесную комнату люди стояли плечом к плечу и молча ждали недоброго.
Хан негромко заговорил на сьерра-леонском диалекте английского языка:
— Господа, мы вступили в тяжкое противостояние с Эболой. И битва эта ох как нелегка. Происходящее беспрецедентно, и нам приходится принимать чрезвычайные меры, действовать во многом наугад.
Хан видел, что персонал покидал больницу, но общие отделения по-прежнему были заполнены пациентами. В отсутствие медицинского персонала весь уход за больными ложился на плечи их близких. Вирус проник в общие отделения. Люди были очень, очень напуганы.
— Многие медики сбежали из больницы, и, значит, нам нужно настраиваться на большую работу, — продолжал он. — Если вы работаете по восемь часов в день, приготовьтесь к тому, что работать придется намного больше. На нас смотрят министры и все правительство. Персонал отделения Ласса должен был остаться на своих постах и воевать с Эболой, а не дезертировать, как сотрудники общих отделений. Пусть во всей остальной больнице работа остановится, но моя группа обязана держать оборону!
В комнате послышался тихий плач. Его тут же подхватили еще несколько голосов.
Хан продолжал:
— Это наша работа. Битва, от которой мы не имеем права отказаться. Мы работаем для нашего народа.
Плачущих еще прибавилось.
Хан повысил голос:
— Если вы откажетесь, то кто же будет работать? Мы должны сделать все, что в наших силах, пожертвовать собой ради блага страны!
Как только Хан произнес «пожертвовать собой», заплакали почти все находившиеся в комнате. Работники Программы Ласса безошибочно поняли, что он имел в виду. Он предсказывал, что часть присутствующих ожидает смерть. Они находились на государственной службе. И работали на министерство здравоохранения Сьерра-Леоне. Смерть каждого из них окажется самопожертвованием во имя народа. И все же, оглядываясь друг на друга, сотрудники Программы Ласса видели, как их мало. Они все уместились в одной комнате — единственная на всю страну группа людей, обученных иметь дело с вирусом геморрагической лихорадки. Они были на передовой. Глядя друг на друга, они не могли предсказать, кто окажется принесенным в жертву, то есть обречен на смерть. А этого нельзя было избежать, и Хан предупреждал их об этом.
— Не надо плакать, — сказал Хан. — В этой войне нам может помочь только осторожность. Просто будьте внимательны.
Комната опустела, и сотрудники разошлись по рабочим местам.
Один из сотрудников программы Ласса отсутствовал на собрании. Это был водитель Сахр Ньокор из народа кисси. Он остался дома, и его рвало кровью.
Слезинка
Ученые из Института Броуда, работавшие за стеклянными стенами «чистых комнат», составили комбинацию из всех 14 капелек с РНК вируса Эбола, полученной от 14 разных людей из Маконского треугольника. Результатом стала одна кристально прозрачная капля водного раствора. Она была размером с дождевую каплю и содержала в себе около 6 трлн фрагментов ДНК. В большинстве своем это были части человеческой ДНК, принадлежавшей тем 14 пациентам, но многие из них — около 200 млрд фрагментов — представляли собой зеркальные отражения РНК генома вируса Эбола. И конечно, там присутствовали многие миллиарды фрагментов генетического материала бактерий и других вирусов — всего того, что населяло кровь. Такие капли называются геномными библиотеками (или просто библиотеками).