Он видит, как сперматозоиды торопливо плывут через слизь. Это поистине одно из древнейших чудес природы. Сперматозоидами движет неиссякаемая яростная энергия. Кажется, что ничто не может остановить их.
Затем Цейтлин вынимает стекло из-под объектива, капает на него физраствор, в котором содержатся антитела, и поспешно, буквально через мгновение после того, как поместил антитела в сперму, кладет стекло обратно на предметный столик и смотрит в окуляр.
Несмотря на спешку, он опоздал. Антитела уже обездвижили сперматозоиды.
Сперматозоиды слиплись между собой в большие трясущиеся шары. Они застыли на месте и должны были вскоре умереть. Антитела убивали сперматозоиды в тысячу раз эффективнее, чем любой химический спермицид. Сперматозоиды могут восприниматься как вторгшиеся извне микробы. Антитела немедленно останавливают незваных пришельцев.
В 2000 г. Ларри Цейтлин решил переехать в Калифорнию и нанялся на работу в только что созданную в Сан-Диего биотехнологическую компанию Epicyte, разрабатывавшую промышленный процесс получения антител для лечения болезней и убийства сперматозоидов. Он уложил вещи в «фольксваген GTI» и поехал на Западный берег. Один из начальников Цейтлина из лаборатории Университета Хопкинса, специалист по вязким секретам, выделяемым различными железами, Кевин Уэйли, тоже получил предложение от Epicyte.
Сняв на двоих однокомнатную квартиру неподалеку от пляжа в Дель-Мар, Цейтлин и Уэйли вышли на работу.
Компания владела промышленным методом выращивания большого количества антител, используя зерна генетически модифицированной кукурузы. Но уже к лету 2003 г. у Epicyte начались неприятности. Одна проблема заключалась в том, что активистам анти-ГМО движения не понравилась сама идея генно-модифицированной кукурузы, способной убивать сперму. Что, если ген, убивающий человеческие сперматозоиды, переберется от генно-модифицированной кукурузы в обычную? И что тогда будет с людьми, которым доведется есть спермицидную кукурузу?
Цейтлин и Уэйли почувствовали приближение банкротства и покинули компанию незадолго до того, как оно случилось. Лишившись работы, Ларри Цейтлин обратился за пособием по безработице и стал ежемесячно получать по $1600.
Тогда же он задумался об инфекционных заболеваниях. Можно ли сделать на основе антител лекарство, которое убьет вирус, проникший в человеческий организм? Сможет ли это лекарство работать быстро — почти мгновенно, так же как антитела в считаные секунды расправлялись со сперматозоидами?
Цейтлин думал и об Эболе. Предположим, что Эболу удастся лечить антителами? Эбола, как ни странно, имеет сходство со спермой: «оплодотворенный» несколькими частицами вируса Эбола организм дней через десять родит ужасающий поток вирусных частиц, которые будут сочиться, выбрызгиваться и изливаться из каждой поры, каждого отверстия тела.
В том же 2003 г. Цейтлин и Уэйли основали Mapp Biopharmaceutical (или Mapp Bio), объявив своей целью лечение инфекционных заболеваний, и решили начать с Эболы. Позже они решили, что выбрали для своей компании неправильное название, потому что слово «Mapp» созвучно «crap[36]». Роль венчурного капитала[37] сыграло пособие по безработице, которое получал Цейтлин. На эти деньги они арендовали трехкомнатный офис в бизнес-центре. Дверь одной из комнат была от гаража, благодаря чему компания сразу же получила почти легендарную известность.
Главной проблемой новой компании была ее нежизнеспособность. После внесения арендной платы за офис у Цейтлина и Уэйли совершенно не осталось денег на покупку весьма дорогостоящего научного оборудования. А без аппаратуры нечего было и думать о поиске лекарства против Эболы. Существовала, однако, Epicyte, обанкротившаяся из-за спермицидной кукурузы. Компания потерпела кораблекрушение, а груз разбитого корабля разносит волнами во все стороны. Когда Epicyte объявила о банкротстве, лабораторное оборудование, приобретенное венчурной компанией[38] за огромные деньги, подготовили для продажи на аукционе по бросовым ценам. Пока шла подготовка к аукциону, аппаратуру держали в запертом складе. Но перед самым аукционом кое-что из оборудования Epicyte совершенно поразительным образом, в духе «Звездного пути»[39], дематериализовалось из запертого склада и рематериализовалось в гараже Mapp Bio. Ларри Цейтлин решил, что приборы в любом случае уйдут почти даром, а вот для борьбы с Эболой они могут очень даже пригодиться.
Цейтлин и его партнер ни в коем случае не хотели иметь дело с венчурными компаниями. Они занялись поиском грантов у правительственных организаций, связанных с вопросами биологической защиты. Общая идея состояла в том, что лекарства на основе антител будут полезны для защиты от биологического оружия. Через некоторое время им удалось получить часть 300 000-долларового гранта от Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ (Defense Advanced Research Projects Agency, DARPA). Это агентство известно инвестициями в фантастические исследовательские проекты, имеющими мало шансов на успех, но способными в случае удачи принести большой доход.
Ученые планировали выращивать антитела к Эболе в генно-модифицированном табаке (а не в кукурузе). Прежде всего нужно было выяснить, возможно ли выращивать антитела в достаточно большом количестве, позволяющем производить лекарство. Они начали выращивать табак при свете ламп в своем арендованном офисе и купили два больших ресторанных блендера. На таких машинах повара измельчают шпинат в пюре. Цейтлин и Уэйли с помощью этих машин делали зеленое пюре из табачных листьев. Затем они очищали массу и извлекали из нее антитела к Эболе; этому сложному процессу был присущ неприятный запах, и поэтому в комнатах Mapp Bio воняло, как от плевательницы для курильщиков. В результате было получено очень небольшое количество антител, которые поместили в физраствор. О том, будут ли они убивать вирионы Эбола, можно было только гадать; до этой части работы исследователи еще не дошли.
Пока исследователи из Mapp Bio выращивали антитела в табачных листьях, сотрудник USAMRIID Джин Олинджер — младший, входивший в группу, где все, так же как и он, работали в защитных спецкостюмах, пытался отыскать антитела, способные убивать вирус Эбола. Олинджер исходил из той же идеи, что и Цейтлин с Уэйли, — что антитела могут быть мощным средством борьбы против эмерджентных вирусов или биологического оружия. В 2000 г. Олинджер и его группа получили небольшой исследовательский грант и начали тестировать 1700 различных антител на действенность против Эболы, используя для этого образцы, хранившиеся в USAMRIID.
Антитела, которые проверял Олинджер, были взяты у мышей. Большинство этих антител никак не влияли на вирионы Эбола, но пять или шесть заставляли вирусные частицы в пробирке слипаться и гибнуть.
Очень многие специалисты по Эболе считали, что, даже если мышиные антитела и смогут остановить вирус в пробирке, препарат из антител окажется слишком слабым, чтобы остановить Эболу в человеческом организме. Для этих сомнений имелись основания. В одном из более ранних экспериментов лекарство из антител не смогло излечить обезьян, которых заразили вирусом Эбола. Один из научных консультантов Олинджера убеждал его, что, если он будет продолжать работы по тестированию антител против Эболы, это может стать концом его научной карьеры. «Мне говорили, мол, не надейся на успех. Эбола — просто ужасная болезнь», — вспоминает Олинджер. Он не внимал совету здравомыслящих коллег. Он следовал интуитивной догадке. Как всегда бывает с исследованиями в области медицины, работа была изнурительной и дорогостоящей. Но он продолжал тестировать антитела.
Волшебный меч
Если построить трехмерное изображение молекулы белка антитела при помощи суперкомпьютера, вы увидите пухлую закорючку, похожую на букву Y или вилку с двумя зубцами. Эти вилочки плавают в крови. Зубцы вилки подобны бородке ключа и обладают поистине громадным набором возможных трехмерных вариаций. Если эти зубцы находят где-нибудь на внешней стороне микроорганизма место, сходное по конфигурации, антитело прикрепляется к микроорганизму, совместив свои зубцы с поверхностью недруга, как бородка ключа совпадает с замком. Антитела очень малы. Если представить себе человеческую клетку размером с арбуз, а частицу вируса Эбола — ниткой спагетти, то отдельно взятое антитело будет похоже на крупинку тщательно перемолотого черного перца, прилипшую к спагетти.
Человеческая кровь густо насыщена антителами. Антитела составляют порядка 2 % объема человеческой крови и в немалой степени определяют ее густоту. В капле крови, какой можно было бы прикрыть ноготь мизинца, содержится, примерно, 50 000 000 000 000 000 000 (50 квинтиллионов) молекул антител. У млекопитающих — в том числе у человека — при рождении младенца грудные железы матери начинают вырабатывать так называемое молозиво. Молозиво — это густая вязкая жидкость, в значительной степени состоящая из антител. Когда новорожденный младенец глотает молозиво, материнские антитела поступают к нему в кровь, которая таким образом настраивается на уничтожение любых чужеродных форм жизни, способных повредить младенцу.
Когда вирус начинает размножаться в организме, его иммунная система активизируется и начинает вырабатывать антитела к вирусу. Она бросает на вторгшегося врага многообразные антитела, снабженные сотнями различных зубцов-ключей. Практически все они оказываются бессильны — их зубцы не находят зацепки на поверхности вторгшегося вируса и, следовательно, не могут прикрепиться к нему и причинить ему вред. И все же некоторой, очень малой части антител это удается. Это антитела-киллеры, зубцы которых подходят к замку. Иммунная система переходит на предельный режим работы и начинает вырабатывать огромное количество таких антител, которые заполняют кровоток, прикрепляются к вирусным частицам и убивают их. Антитела — это своего рода естественные нанороботы, запрограммированные на уничтожение всех проникающих в организм чужеродных биологических объектов. В USAMRIID Джин Олинджер и его коллеги вели секретную работу по созданию антител против Эболы и испытывали их на мышах. В Сан-Диего группа Ларри Цейтлина также секретно вела работы в том же направлении. Аналогичным образом, без связе