ма, но пока не понимала значения этих букв.
Вследствие некоторых мутаций вирус Эбола стал труднее выявляться с помощью тестов. «Это говорит о том, что вирус Эбола можно анализировать в режиме реального времени, — сказала мне Сабети в середине сентября. — Этот вирус не представляет собой единой сущности. На сегодня у нас есть подход к пониманию того, как именно вирус действует, и теперь мы способны видеть, с чем сражаемся в каждый конкретный момент времени». В числе авторов статьи в Science были названы пятеро медиков, умерших от Эболы, а именно Хумарр Хан, главная медсестра отделения Эболы Тетушка Мбалу Фонни и старшие медбрат и медсестра Алекс Мойгбой и Элис Ковома. В соавторы были включены и другие представители Кенемской больницы, в частности Майкл Гбаки и Лансана Каннех, серьезно рисковавшие жизнью в ходе поисков больных Эболой в Маконском треугольнике. «В эту статью вложены целые жизни», — сказала Сабети.
Исцеленные
Кент Брэнтли, лежавший в больнице университета Эмори, выжил, но все еще был очень плох. Ход его болезни соответствовал тому, что, по словам Хенсли, наблюдалось у обезьян: «Они могли выглядеть лучше, но потом опять наступало некоторое ухудшение». Лекарство приглушило активность вируса в его организме, но, определенно, не истребило его. Брэнтли получил еще две дозы ZMapp из «Курса № 3», доставленного из Кентукки. Его состояние понемногу улучшалось, чему способствовало медицинское обслуживание, отвечающее самым высоким стандартам. Приехала Эмбер, жена Брэнтли, и они могли разговаривать сквозь стекло — больной все еще оставался в биозащитном изоляторе.
Нэнси Райтбол получила первую дозу ZMapp в больнице ELWA. После этого она осталась в своем доме под наблюдением врачей и медсестер из «Сумки самаритянина». Она тоже выжила. Через несколько дней врачи «Сумки самаритянина» ввели ей вторую дозу ZMapp. Все три дозы «Курса № 2» — того самого курса, который при ином развитии событий мог бы спасти Хумарра Хана, — были израсходованы. Нэнси Райтбол, остававшейся в больнице ELWA, нужна была третья доза.
Доставив Кента Брэнтли в Атланту, самолет Phoenix Air вернулся в Либерию за Нэнси Райтбол и тоже доставил ее в Атланту. Ее поместили в то же биоизолированное отделение интенсивной терапии больницы Эмори. Там она получила третью дозу ZMapp — последнюю из трех доз, входивших в «Курс № 3».
Выздоровление Нэнси Райтбол проходило тяжело, медленно, однако 19 августа ее выписали из больницы и она, в сопровождении своего мужа Дэвида, вернулась домой. Она избегала публичности и не хотела общаться со СМИ. Позднее она сказала, что плохо помнит болезнь. Эбола может сопровождаться амнезией, и многие выжившие после этой болезни помнят очень мало, а то и вовсе ничего о времени, проведенном в объятиях вируса.
Кент Брэнтли медленно, но верно поправлялся. Но, пока вирус сохранялся в крови Брэнтли, возбудитель заболевания находился в Соединенных Штатах. И значит, была опасность, пусть и незначительная, что он ускользнет из организма больного. Поэтому Центр по контролю и профилактике заболеваний вел непрерывный мониторинг анализов крови Брэнтли. 20 августа Брэнтли объявили чистым от вируса, он покинул изолятор больницы Эмори, и жена впервые за несколько месяцев смогла обнять его. На следующий день его выписали из больницы. Он страшно отощал, но шел на своих ногах и улыбался. Пройдя между двух шеренг аплодировавших ему медиков, он отправился к себе домой в Форт-Уэрт. Кент Брэнтли и Нэнси Райтбол считают, что спаслись благодаря самоотверженным усилиям медиков, ZMapp и Божьей воле.
После излечения с помощью ZMapp Кента Брэнтли и Нэнси Райтбол в мире осталось всего четыре курса препарата. Семидесятидвухлетний испанец-священник Мигель Рахарес заразился вирусом в Либерии. Его переправили самолетом в Мадрид, где он получил одну дозу из женевского «Курса № 1», но вскоре умер.
Медбрат, британец Уилл Пули работал волонтером в Кенемской больнице. Он заболел Эболой и был 24 августа доставлен в Лондон в пластиковой биозащитной палатке, установленной в грузовом отсеке «Боинга Глобмастер» Британских ВВС. Его поместили в изолятор лондонской больницы и дали оставшиеся две дозы из «Курса № 1». Болезнь у Пули прекратилась в течение 24 часов, и он полностью выздоровел.
Ларри Цейтлин отправил курсы № 4, 5 и 6 в больницу ELWA в Монровии, где препарат получили трое врачей-африканцев, заболевших Эболой: Авраам Борбор, Зукинис Айерленд и Арох Изшукви. Доктор Борбор умер, но остальные двое выжили. После этого «Mapp Bio» объявила, что весь имевшийся на тот день в мире запас ZMapp, все шесть курсов, израсходован.
Лекарство определенно спасло Кента Брэнтли от верной смерти. Он был фактически в терминальной стадии Эболы, но уже через 30 минут после того, как ZMapp начал поступать к нему в кровь, самостоятельно сел в постели. Не прошло и часа, как он смог ходить. Разве такое возможно? Ведь в кровь попало очень мало лекарства.
Выглядело это так, будто ZMapp быстро убил все частицы вируса Эбола, которые циркулировали в его крови, действовал на Эболу, как мощный инсектицид — на осиное гнездо. Я спросил Ларри Цейтлина, президента Mapp Bio, каким образом могло получиться, что крохотное количество ZMapp за несколько минут убило так много частиц вируса Эбола.
Цейтлин нисколько не удивился этому. Он видел, как антитела делали то же самое со сперматозоидами. Немного посчитав, он сказал, что через 30 минут после того, как началось вливание препарата в вену Брэнтли, каждую отдельную частицу вируса Эбола в крови больного окружали около 30 000 единиц антител — вполне достаточно для того, чтобы уничтожить вирусную частицу и гарантировать ее смерть.
Кровь Брэнтли проходила через его почки, а почки отлично владеют искусством извлечения посторонних частиц из крови. Через 60 минут после того, как Брэнтли начал получать ZMapp, он пошел в уборную, где, помочившись, вывел из тела мертвые вирионы Эболы.
Но этим дело не закончилось. Клетки всего организма действовали как фабрики, тысячами вырабатывавшие частицы вируса Эбола. Антитела поражали и вирионы Эбола, торчавшие из клеток, и убивали сами эти клетки. Ларри Цейтлин объяснил это следующим образом: «Хоть и следует признать, что мы находимся в области предположений — в той части карты, где написано: „Здесь водятся драконы“, — появляется все больше доказательств того, что антивирусная терапия антителами работает, убивая инфицированные клетки. Это логично, так как таким образом лечение останавливает фабрики по производству вирионов, а не только уничтожает их продукцию». Разбомбив заводы по производству бомб, мы предотвращаем дальнейший выпуск этих самых бомб. Пациентам необходимы три дозы ZMapp, поскольку первая доза не в состоянии убить все до одной инфицированные клетки. Часть клеток продолжает вырабатывать вирионы Эбола, но постепенно, при повторных введениях ZMapp, погибают и они.
К началу сентября, когда шесть официально учтенных курсов ZMapp были израсходованы, Kentucky BioProcessing приступила к экстренному выпуску препарата, но производственный процесс шел очень медленно, и удавалось получать лишь малое количество продукта. Оставался, правда, еще один, неучтенный курс ZMapp — «Курс № 0». Он лежал в морозильной камере где-то в Соединенных Штатах.
Чиновники Национальных институтов здоровья въедливо изучили все материалы электронных коммуникаций Лизы Хенсли. «Когда дело доходит до просмотра электронной почты, — сказал Гэри Кобингер, — вряд ли можно сомневаться, что человека уволят». Однако почти сразу выяснился один факт: НИЗ не снабжали лекарством пациентов-американцев. «Курс № 2» ZMapp являлся собственностью правительства Канады. Гэри Кобингер, ученый на канадской государственной службе, безвозмездно передал его «Сумке самаритянина», чтобы препарат был использован в исключительных обстоятельствах для американского гражданина.
Второй значимый факт состоял в том, что Лиза Хенсли была в командировке от Министерства обороны и, соответственно, выполняла распоряжения военной системы. Высший представитель CDC в Либерии, доктор Кевин де Кок поручил Хенсли, находящейся на тот момент в его подчинении, рассказать сотрудникам «Сумки самаритянина» о разрабатываемых лекарственных средствах. Посол США в Либерии Дебора Малак санкционировала полет на вертолете, а офицер морской пехоты подполковник Брайан Уилсон попросил Хенсли принять участие в полете в качестве представителя правительства США. Посол США контролирует деятельность военных, служащих в посольстве, и полет Хенсли за ZMapp являлся дипломатической и военной миссией, организованной посольством. Важным являлся и еще один аспект. Были спасены две жизни, и Хенсли тоже некоторым образом приложила руку к этому успеху. Она не допустила никакого самоуправства. Или допустила? В условиях кризиса, в дыму войны против вируса никто не контролирует события в полной мере. Как бы там ни было, расследование сняло с Хенсли все обвинения. «Лиза все сделала правильно», — резюмировала Пардис Сабети. Высшее руководство Национальных институтов здоровья в конце концов пришло к тому же выводу, и Хенсли сохранила свою должность.
Теплым осенним днем Пардис Сабети проводила совещание с группой коллег в оперативном штабе Эболы в Институте Броуда. Все поле зрения за окном заполняли стеклянные здания биотехнологических и фармацевтических компаний, между которыми вдали виднелись река Чарльз и Бикон-Хилл. С тех пор как умер Хумарр Хан, прошло больше месяца. Эбола продолжала распространяться по Западной Африке. Тем не менее в Нигерии ее остановили. «Экспоненциального роста вируса в Нигерии не случилось, — сказала Сабети собравшимся, — так что мы получили некоторую передышку».