Клаусен пригласил их следовать за ним в большой офис открытого типа с рядами мониторов вдоль стены. Воздух там был теплым и застоявшимся. Йеппе расстегнул воротник и вытер ладони о брюки. Множество озаренных белым светом лиц подняли взгляды от виртуальных миров и кивками поприветствовали их. Один из криминалистов оторвался от работы и повернулся к ним. У него было добродушное, дружелюбное лицо с густой бородой и задорными глазами. Его колени нервно дергались под письменным столом, видимо, эта привычка настолько вошла в его образ жизни, что он и сам перестал ее замечать. Он протянул руку и представился.
– Привет. Сёренсен.
– Мы так понимаем, у вас есть соответствие?
Сёренсен широко улыбнулся, обнажив, во-первых, немаленькую щербинку между передними зубами и, во-вторых, остатки томатного соуса после обеда на щетине у уголков рта.
– Ага, подфартило. Старый знакомый.
Он вывел на монитор описание дела. Высветилось черно-белое изображение резиновой подошвы.
– Взгляните, один из лучших образцов, что я когда-либо видел. Прямо посередине листа А4, который, видимо, валялся на полу. Идентичный трем другим следам, найденным в луже крови. Прямо-таки кажется, что он их специально отпечатал. – Сёренсен воодушевленно указал на сияющую на экране подошву. – Посмотрите на маленькие крестики посередине стопы и на квадратики по бокам. И на характерную пятку, разделенную на четыре части. Кроссовок «Найк Фри Трейнер», версия 5.0. Самые обыкновенные кроссовки, продаются повсюду. Размер 44, или 10, если по американским размерам.
– Очень чистый и аккуратный след. – Теперь Анетте наклонилась вперед и присмотрелась к изображению.
– Именно! – Сёренсен одобрительно закивал. – Прямо-таки необыкновенно чистый и аккуратный, и я скажу вам почему. Кроссовок новый.
– Новый?
– Ни единого признака износа. Ни малейшего. Ни единого камешка не застряло в подошве, грязи не прилипло – к тому моменту, когда он вошел в квартиру. Этот ботинок никогда не ступал по улице.
– То есть у него была с собой сменная обувь?
– У него была не только сменная обувь. – Клаусен снова взял инициативу на себя. – Как я уже говорил, он переоделся в какой-то защитный костюм с перчатками. Он бы привлек слишком много внимания, если бы вышел в окровавленной одежде на улицу после убийства. К тому же на лестнице не было кровавых следов. Значит, он, наверное, снял костюм и ботинки на выходе, перед тем как покинул квартиру, и переоделся во что-то.
– Крайне предусмотрительно.
– Смею вас заверить, так и было. Предусмотрительно и продумано – человеком, который совершенно не желал оставлять следов.
Анетте покачала головой.
– Юлия никогда не открыла бы дверь мужчине, облаченному в защитный костюм, да еще в перчатках.
– Я этого не знаю. Может, он переоделся в туалете? Много времени это бы не заняло, – предположил Клаусен.
Анетте неуверенно пожала плечами.
– Может, более вероятно, что на свою обычную одежду он надел тренировочный костюм – в качестве защитного? Такой спортивный костюм, типа бегового, так, кажется, он называется? В нем он запросто мог позвонить в дверь, не вызывая подозрений, а потом, совершив убийство, снять его и положить в сумку.
– Да, правдоподобно. И сменные ботинки он мог надеть перед тем, как позвонить в звонок. Откуда я знаю, может, он и перчатки сразу натянул. Такие вот латексные перчатки она могла заметить лишь тогда, когда он уже был внутри. Получается, в квартире ему оставалось только нож вытащить.
Йеппе опирался ладонями на край стола. У него начиналась головная боль.
– Мы уверены, что преступник принес с собой нож? Он не принадлежал девушке?
– Каролина Боутруп утверждает, что раньше этого ножа не видела. Видимо, он его принес, применил и оставил.
– Итак, преступник убил Юлию, изуродовал тело и затем, убрав защитный костюм, обувь и орудие убийства в сумку, вышел с этой сумкой на улицу. С какого перепугу он оставил нож? Это бессмысленно. – Йеппе чувствовал, как начинает замедляться темп его речи. – Скажите, нельзя ли окно открыть? Тут просто парилка. – Он совсем не хотел показаться капризным, но духота приводила его в полуобморочное состояние.
Двое криминалистов переглянулись, после чего Клаусен открыл окно, выходящее на парковку. Йеппе кивнул ему в знак признательности и попытался сохранить нормальный внешний вид.
– Мы изготовили силиконовые слепки ребра, поврежденного ножом, и лезвия ножа, найденного в квартире. – Сёренсен почесал в районе сгустков томатного соуса. – Исследование ножа дало положительный результат на остатки крови, хотя он и был тщательно вытерт. Теперь судебно-медицинская экспертиза установит, чья это кровь, Юлии или вдруг чья-нибудь еще. – Сёренсен вывел на поделенный на сектора экран два размытых изображения и показал на узкие бороздки в шероховатой белой массе.
– Как вы видите, характер повреждения реберного хряща подтверждает, что удар нанесли лезвием именно такой формы.
– Ну это же отлично! Тогда мы можем пробить его по базе и посмотреть, встречались мы с ним уже или нет. – Анетте пыталась сохранить оптимизм.
– Мы это уже сделали. Лезвие принадлежит обыкновенному охотничьему ножу, который можно купить в каком-нибудь интернет-магазине крон за сто пятьдесят. Как минимум в дюжине датских онлайн-магазинов, плюс международные. Конечно, неплохо было бы проверить хотя бы датские на предмет продаж за последние пару месяцев, но шансов мало. И еще – нож новый. Совсем новый. На лезвии нет ни единого дефекта, ни царапинки.
– Новая обувь, новый нож, защитный костюм. Прямо не за что зацепиться, – печально заметил Йеппе.
Никто ему не ответил. По помещению расползалась тишина – если не считать стука, с которым трясущееся колено Сёренсена ударяло в дверцу шкафчика. Йеппе засунул руку во внутренний карман ветровки в поисках таблетницы, но вспомнил, что оставил ее в машине. Может, стоит попросить стакан воды. К стуку по дверце шкафа добавились шаги. Дэвид Бовин, дактилоскопист, подошел к ним с бумагой в руке. Его верхняя губа вспотела от вечерней жары. В паре метров от стола он начал говорить, на каждой третьей фразе непроизвольно подолгу моргая и не замечая этого.
– Возможно, я кое-что нашел! В квартире долгое время не убирали, поэтому она переполнена всевозможными отпечатками, которые для нас бесполезны, пока мы не определим подозреваемого, с чьими отпечатками их можно будет сопоставить. Свои находки я уже провел через Автоматизированную дактилоскопическую идентификационную систему, но никаких соответствий пока что не обнаружил.
Бовин имел в виду национальную полицейскую идентификационную систему отпечатков пальцев.
Резким движением он вытер верхнюю губу рукавом светло-голубой рубашки и продолжил:
– Но вот что может нам пригодиться. На косяке кухонной двери есть довольно четкий отпечаток правой ладони и большого пальца. Как будто кто-то оперся о косяк. – Бовин сделал вид, что опирается на воображаемую дверную раму.
– Так делают, чтобы сохранить равновесие, обуваясь или разуваясь? – уточнил Йеппе. Горло у него пересохло, язык как будто перестал помещаться во рту. Бовин улыбнулся и несколько раз моргнул.
– Но ведь это самое обыкновенное движение? Наверное, кто угодно мог оставить таким образом свои отпечатки? – продолжал Йеппе. – Это ведь не обязательно должно быть как-то связано с убийством?
Бовин размахивал своей бумажкой.
– В отпечатке обнаружены следы кукурузного крахмала. Собственно говоря, густой слой частиц обнаруживается во всех папиллярных линиях, поэтому корректнее было бы сказать, что отпечаток прямо-таки сдобрен этим веществом.
– И откуда же они могли там взяться? Эти частицы на ладони?
– В принципе, существует множество повседневных средств, всяких кремов и косметики, содержащих кукурузную муку. Но в небольших количествах. Намного меньших, чем в этом отпечатке. Еще он содержится в смазке для латексных перчаток. Могу с уверенностью заявить, что человек, оставивший отпечаток на дверном косяке, надевал латексные перчатки перед тем, как опереться и оставить этот отпечаток.
– То есть наш преступник снял в дверях окровавленные перчатки, потерял равновесие, переобуваясь, и схватился за дверную раму? – Йеппе чувствовал, как его сердце стучит высоко в области грудины. Капля пота покатилась по позвоночнику.
– Кажется, все говорит об этом, – ответил Бовин. – В первую очередь я попробую сверить его с отпечатками, взятыми у членов семьи, у друзей Юлии Стендер и у жителей дома. Если это ничего не даст, то прибегну к помощи АДИС, придется узнавать у них.
Йеппе закрыл глаза. Горло перехватило; когда он дышал, оттуда доносилось какое-то шипение. Словно он бежал марафон, дыша через трубку. В считаные секунды его охватил страх. Края ямы с грязью, в которой он стоял, были гладкими и скользкими, и ему оставалось лишь пытаться дышать; мир вращался вокруг него. Последним, что увидел Йеппе, прежде чем его голова ударилась об пол, был моргавший Бовин.
– Он ни черта не ест, болван.
Голос Анетте был первым вторгшимся в его сознание звуком. К его губам поднесли чашку с теплой водой, он отпил немного. И это помогло.
– Посиди спокойно, Йеппе! Ты только что упал в обморок, черт возьми!
– Я в порядке, это от духоты. Всегда не переносил духоту. Нет, перестаньте. Мне уже хорошо, обычное недомогание.
Лица, склонившиеся к нему, скептические, слишком близко. Он поднялся. Причем довольно удачно. Он облокотился на стол, чтобы мир выровнялся.
– Так что у нас в итоге есть?
– Йеппе, тебе не кажется..?
– Анетте, спасибо за заботу, остальных тоже благодарю, я чувствую себя отлично. Правда! Так мы можем продолжать?
Йеппе потупил взгляд, остальные присутствующие переглядывались. Клаусен поднял брови и шумно выдохнул через нос; волоски, избежавшие триммера, весело заколыхались от мощного потока воздуха. Затем он описал левой рукой дугу, засучил рукав и посмотрел на часы.
– Видимо, сегодня мы вряд ли успеем прод