– Зато ты понимаешь! – Марине стало вдруг невероятно забавно. – И готов поэтому стать отцом каждому ребенку и мужем каждой женщине!
– А что? – Денис повернулся к Марине в профиль, изогнул красивую бровь и подмигнул: – Думаешь, не получится?
– Ох! – Марина так смеялась, что у нее даже в боку закололо. А Денис начал ее целовать, все более и более страстно, жадно, так что Марине казалось – она была для него самой любимой и самой желанной; и в самой Марине, изнутри ее существа поднималось навстречу Денису нечто, заставляющее ее чувствовать себя сейчас так, точно для нее всегда существовал он и только он один.
Это было совершенно необыкновенно. С Денисом Марина точно погружалась в другой, совершенно неведомый мир. Опытный любовник, он увлекал ее за собой куда-то все дальше и дальше, в какие-то неизведанные глубины, все время точно поддразнивая Марину: «А так ты можешь? А так? А если вот так?» Но и в самой далекой дали, и в самой неведомой глубине Марина все время чувствовала его твердую, уверенную силу и шла за ним и не боялась.
Когда же все кончилось и они лежали рядом, расслабленные и донельзя довольные друг другом, Марине вдруг захотелось вернуться к так чудесно прерванному разговору.
– Послушай, но ведь разве не следует из того, что ты мне рассказал, что Сан Саныч как раз должен был помочь Алене? Раз он сам научил ее так поступать?
– Да ничего из этого не следует! – Денис неожиданно разозлился и изо всей силы трахнул кулаком по подушке. – У этих взрослых, будь они хоть лучшие в мире, никогда ничего ни из чего не следует. Все всегда один треп!
– Как это?
– А вот слушай. Где-то года через пол после этого разговора мы с Аленой стали близки. Ты, пожалуйста, не думай, тут ничего такого, я Алену давно люблю, я в нее вообще чуть не с первого взгляда влюбился, честно, вот как мы в классе в одном оказались, так сразу и по уши.
– И – на всю жизнь, – иронически закончила Марина, но Денис этой иронии просто не заметил.
– Да, и на всю жизнь. А когда Алена сказала, что ждет ребенка, мы такие счастливые оба были, ну прямо как дураки. И ни капельки, поверишь ли, не волновались – как же, у Алены такой отец, ей так повезло, он все так хорошо понимает и нам непременно поможет! Ну кретины были, одним словом. – Денис замолчал, уставившись в одному ему ведомую точку на потолке. – Действительно, чуть было не помог, – процедил он сквозь зубы.
Марина погладила его по плечу.
– Ну а что на самом-то деле получилось?
– А на самом деле он жутко перепугался. Сказал, что Алене надо срочно аборт делать. Это Алене! Которая скорей сама умрет! И ведь ты подумай – он же все знал про наши с ней отношения, прямо с самого начала!
– Но тогда почему же он так?
– Алена тоже его об этом спросила. А он сказал: «Я думал, ты у меня современная женщина».
У Марины просто не нашлось что сказать. С минуту они оба молчали, наконец она не выдержала:
– Ну как же вы… Я хочу сказать, как же вы все-таки вышли из положения?
– О, – тут Денис впервые за весь рассказ улыбнулся. – Ты еще не знаешь Алену. В трудных ситуациях у нее самообладание, как у йога. А актриса какая! Все уговариваю ее в ГИТИС пойти, а она не хочет.
Вот слушай. Она за весь этот разговор с отцом ни слезинки не проронила. Сидит, головой потряхивает, будто так и надо. На следующий день ей отец велел к врачу ехать, ну врач, конечно, знакомый, старый друг семьи, все такое. Аленка его с пеленок знает. И вот приходит она к нему и говорит примерно следующее: «Знаете, Иван Иванович, я ведь отца обманула, я его просто попугать хотела, я вообще, – говорит, – еще девочка. Вы уж меня, ради бога, не осматривайте, пожалуйста, а то мне так стыдно, это такая неприятная процедура!» Нет, ну ты представляешь!
Денис дальше не смог сдерживаться и весь зашелся от смеха. Марина тоже расхохоталась.
– И что, он так ее и не смотрел? – еле выговорила она сквозь смех.
– Ну да, – и оба они снова так и покатились. И так они катались и катались по кровати от смеха, пока снова не сплелись в тесный клубок на самой середине. А потом, когда все закончилось и Денис откатился на самый край, чтобы закурить, на Марину вдруг накатило чувство такого беспросветного одиночества, такая вдруг на нее напала тоска!
– Денис, – несмело дотронулась она до его руки, – а мне показалось… А я думала… Что мы уже никогда… – На глаза у нее навернулись слезы.
– Ну что ты, малыш, что ты такое говоришь? Я же люблю тебя.
– А что же тогда… И почему же тогда… Ты за столько времени не подошел ко мне ни разу? – Марина торопливо глотала слезы, стараясь изо всех сил, чтобы Денис их не увидел.
– Не подошел? Да, правда! Но успокойся, малыш, это, честное слово, не из-за чего такого. Просто я был занят. А ты с кем прошлую ночь спала? Я к тебе под утро заходил – тебя не было.
Щеки у Марины залило краской.
– С Ильей, – еле вымолвила она смущенно.
– А-а, – Денис понимающе и ужасно тепло улыбнулся. – С ним тебе небось хорошо было. Илюшка, он ведь вообще-то хороший, особенно как раскрутится. Комплексов только вот у него больно много. Ох и любит же напускать на себя. – Денис потянулся и широко, во весь рот, зевнул. – Ну ладно, малыш, мир? И давай спать, хорошо? А то ведь уже скоро утро, а я так ужасно устал.
С этими словами Денис крепко обнял Марину, она доверчиво прижалась к нему, и они уснули.
12
Марине приснился сон, будто она играет на берегу озера в Эльве, того самого, где они снимали дачу в тот год, когда Марина познакомилась с Ильей и у нее был аппендицит.
Будто она сидит у самой воды и смотрится в нее, как в зеркало. Лицо ее отражено ясно-ясно: огромные голубо-зеленые глаза, широковатый нос, пухлые, как у негритенка, губы, каскад иссиня-черных волос. Изображенье в воде спокойно, глаза, как всегда, чуть прищурены, губы улыбаются безмятежно. И вдруг – точно чей-то чужой, злобный взгляд скользнул у нее по спине! Марина оборачивается, но никого не видит. А солнышко так славно, так ласково пригревает! Марина лениво пожимает плечами и вновь поворачивается к воде. И тут изображение на поверхности воды неожиданно приходит в движенье – волосы на голове Марининого отражения начинают шевелиться, точно от ветра. Но ветра ведь никакого нет! Марина оторопело проводит по голове рукой – нет, с этими, с ее волосами, ничего не происходит. Шевелятся только те, что в воде, волосы отраженья. Они даже уже не просто шевелятся – колеблются, рвутся куда-то в сторону и немного вверх, точно языки пламени. И качаются, гнутся из стороны в сторону там, в воде, окружающие Маринино отраженье отраженья деревьев. Кажется, что там, под водой, бушует страшный, чуть ли не ураганный ветер. Деревья там, в глубине, гнутся уже чуть ли не до самой земли, так и кажется, что ветер вот-вот вырвет их с корнями, так же, как и волосы той, отраженной в воде Марины. Той Марине в толще воды жутко, она горбится, подымает руки, пытаясь защитить ладонями от порывов ветра глаза…
Той Марине, что сидит и смотрит на нее с берега, тепло и даже немного жарко. Вокруг нее по-прежнему ни малейшего ветерка, на небе над ней ни облачка, деревья вокруг сонны и спокойны, и ни один лист ни шевельнется на них.
А там, в воде, бушует уже настоящая буря, небо там грозовое, темное, на нем блещут молнии, и так странно, что грома не слышно на берегу.
От страха Марина тяжело дышит, но она смотрит в воду не отрываясь, хотя ей так хочется куда-нибудь поскорей убежать. Но – подожди, уговаривает она себя, – ведь на самом деле так же не может быть, и нужно же разобраться, что это и почему это так, а то ты вот сейчас уйдешь и так никогда ничего этого и не узнаешь.
Но тут с неба, отраженного в воде, внезапно падает камнем огромная черная птица, падает прямо на плечи отраженной в воде Марине. «А-а-а!» – в ужасе кричит на берегу Марина настоящая и, не удержавшись, сваливается в воду.
Марина проснулась вся в холодном поту. Почему-то после этого сна ей казалось логичнее проснуться в постели Ильи, ну, в крайнем случае, в своей собственной, и было просто непонятно, что она делает рядом с Денисом. Неужели это с ним, таким всегда желанным и в то же время таким далеким, Марина провела эту ночь? Это с Денисом они катались по кровати, проговорили почти всю ночь, любили друг друга? Да, с Денисом это все так красиво, что иначе, чем любовью, не назовешь, язык не повернется.
Но сейчас, утром, все происшедшее ночью кажется просто невероятным. Марина смотрит на прекрасное тело, лежащее рядом с ней, разглядывает ясные, ангельские черты, и ей не верится… Не верится…
Денис спал с видом ребенка, которому пока что просто неведомы ни страх, ни стыд. Одеяло с него слетело, рот во сне сложился в обиженную гримасу. Марина наклонилась и легонько поцеловала его в оттопыренную нижнюю губу. Денис что-то промычал, но не проснулся. В какой-то из соседних комнат пробили часы. Восемь. У кого-то затрещал будильник. Марина опять вспомнила свой сон, и на мгновение ее опять охватило чувство холодного ужаса. Нет, этот сон надо было срочно кому-нибудь рассказать, надо было его как можно быстрее выплеснуть из себя. И во всем Крольчатнике был только один человек, который действительно мог сейчас Марине помочь.
13
У Ильи уже завтракали. Маша сидела за столом, держа младенца у груди. Свободной рукой она кормила Левушку, сидящего рядом с ней на высоком стуле. Он отталкивал ложку и болтал ногами – видно, уже наелся. Илюшка, сидя перед полной тарелкой, рассеянно ковырял в ней вилкой, с головой уйдя в газету «Пульс Тушина».
– Это ж надо, чего пишут, гады! – восклицал Илья время от времени. – Того гляди по Москве погромы пойдут! – И Илья с шумом втягивал в себя воздух.
– Марина, привет! – радостно воскликнула Маша. – Экая ты сегодня ранняя пташка! Да заходи же, чего стоишь? Завтракать с нами будешь?
«Нет, это определенно какой-то бред, – думала между тем Марина. – Или, может, мне все это снится? Сидит нормальная семья, прямо как из „Букваря“, мама кормит детишек, папа листает газету, в комнате царит атмосфера прочного благополучия и полного довольства друг другом. И где же все это происходит? В Крольчатнике, где трудно разобраться, кто с кем спит и у кого чей ребенок! Вот этот самый муж обнимал меня вчера так, что ребра мои до сих пор об этом помнят, и это именно на его плече я вчера проснулась. Нет, что-то из этого никак не может быть правдой! Иначе… Иначе у меня крыша поедет!»