«Вот там, может быть, человек умирает, а тут такая красота! – злобно сверкнула глазами Марина, сердясь непонятно на кого. Она снова ударила по коню пятками. – Что ж ты совсем встал? Уснул, что ли? А еще жеребец!» Цыган коротко всхрапнул, сделал ма-ахонькую свечку и легко, в два прыжка, перенес Марину к воротам. Там она спешилась и подняла голову.
Марина подошла к воротам и в свете горевшего над ними фонаря – в общем-то, абсолютно лишнего на фоне всех прочих светил – прочитала надпись: «Конноспортивная база „Рассвет“», – и ниже, более мелкими буквами: «Частное владение». Под вывеской чернела кнопка электрического звонка. «Это конюшня, где работает Женя! Далеко ж меня занесло! Деревня ведь куда ближе и совсем в другой стороне! Однако что же делать? Надо, наверное, позвонить! Даже если здесь нет телефона, наверняка кто-нибудь может показать мне дорогу!»
Марина решительно надавила на звонок. Звука она не услышала, но мгновение спустя за оградой хлопнула дверь и послышались звонко хрустящие по насту шаги.
– Кто там? – спросил из-за ворот ломкий, пожалуй, слишком высокий для взрослого мужчины голос.
– Это я! – выпалила Марина первое, что пришло ей в голову.
– Да? Это интересно, – за воротами рассмеялись, потом щелкнул замок и приоткрылась маленькая, не замеченная раньше Мариной калитка. За ней стоял низенький, ниже даже самой Марины, по-мальчишески стройный человечек с длинной окладистой, как у гнома, бородкой. На голове его была красная шерстяная шапочка, тоже в точности как у гнома, связанная каким-то колпачком с кисточкой. Из прочей одежды на человечке были зеленые лыжные брюки, весьма относительно чистые, и красно-зеленый, до колен, полосатый свитер.
Человечек несколько минут с любопытством разглядывал Марину, после чего не без ехидства заметил:
– Да, вы не ошиблись, это и в самом деле вы. Однако что же вам надо? Лошадь, как я вижу, у вас уже есть.
– Понимаете, – не слишком уверенно, однако очень горячо начала Марина, – вот у вас работает Женя.
Человечек согласно кивнул, не перебивая.
– Так вот у нее заболел ребенок. У него аппендицит, и нужно срочно вызвать скорую помощь. Скажите, у вас есть телефон?
Человечек снова кивнул, однако на лице его проступило явное недоумение.
– Да, понимаю, – сказал он. – Но скажите, неужели Денис послал вас сюда? В такую даль? Ведь телефон есть в деревне.
– А что, собственно, вас так удивляет? – В Марине наконец проснулась настоящая злость. В конце концов, ей срочно нужна помощь! Сейчас ночь, зима, и на несколько километров вокруг нет больше никаких людей, и даже эта помощь нужна не лично ей, а маленькому ребенку, так неужели ж это все не ясно и нужно еще что-то выяснять! Однако, справившись с собой, она все-таки сказала, стараясь произносить слова по возможности вежливо: – Видите ли, я плохо езжу верхом и поэтому заблудилась. И… если от вас можно позвонить, я бы хотела сделать это немедленно.
Она изо всех сил старалась говорить совершенно спокойно, без конца повторяя про себя, что, если ей не удастся сейчас убедить этого чертова гнома помочь, и как можно скорее, то это может очень и очень худо отразиться на Димыче. А она, Марина, перед ним и так уже кругом виновата. «О господи, только бы все кончилось хорошо!» – изо всех сил взмолилась она про себя, а вслух снова повторила:
– Вы абсолютно правы, меня послали не сюда, а в деревню, но я…
– Но вы заблудились. – Подвижное смуглое лицо гнома расцвело неожиданной улыбкой. Он точно принял какое-то решение. – Проходите. В конце концов, соседи и впрямь должны помогать друг другу, по крайней мере в таких вот случаях. И простите, что я продержал вас там столько времени, – говорил он, пропуская Цыгана с Мариной вперед и запирая за ними калитку. – Поймите и вы меня: время сейчас позднее, а место здесь мало сказать глухое, наиглушайшее. Коня оставьте пока во дворе. Не беспокойтесь, он отсюда никуда не денется. Ему ведь это место ой как знакомо – он здесь родился.
Они прошли длинным коридором, по обеим сторонам которого стояли лошади. Под потолком горела тусклая пыльная лампочка. Точно такая же светила в комнате, где они оказались, и поэтому там было полутемно и почти ничего не видно. Да Марине и не до разглядывания было. Главное она увидела сразу: широкий стол, стоявший на самой середине комнаты, а на нем – телефон, факс и компьютер.
Видимо, эта комната находилась в самом центре странного крестообразного здания, и со всех четырех сторон его окружали конюшни. В конюшнях стояли лошади, и именно от их мощного, горячего дыхания в комнате было относительно тепло.
– Вот, звоните, пожалуйста. – Гном хозяйским жестом указал Марине на телефон. А что, интересно, он думал, она по факсу скорую вызывать будет? И вообще, зачем ему факс? Но думать было некогда. – Набирайте сначала восемьдесят восемь, – сказал гном, – а потом ноль три. Говорите, чтобы ехали сразу сюда, скажите: «Частная конюшня Бруно», они уж знают. У нас ведь тут, к несчастью, случаются травмы.
Марина так и сделала. Но на диспетчерском пункте ей сказали, что ждать придется часа два, если не три. Ведь район большой, и на него на весь всего лишь две машины. От этих слов Маринины глаза сами собой наполнились слезами. Кусая губы, чтобы не разреветься, она дрожащей рукой положила трубку и без сил опустилась на стоящий тут же длинный, обитый потершейся кожей диван. Непривычные к верховой езде ноги отчаянно ныли. «Идиотка! Кретинка! – ругала Марина себя. – Если Димыч теперь умрет, это будет из-за тебя! Почему, почему ты не сказала Денису, что ни за что не сумеешь найти в темноте дорогу, что так отвратительно ездишь, на авось понадеялась? Так вот же тебе!» Марине вдруг вспомнилось виденное некогда на кладбище детское надгробье. Оно было совсем недалеко от бабушкиной могилы. Марина заметила его, когда несколько лет назад ездила туда с мамой. На плите был цветной медальончик с фотографией розовощекого улыбающегося малыша. Под ним змеилась широкая надпись золотыми буквами: «Воскресенский Дима. 1987–1992. Дорогому сыночку от безутешных родителей». Марина видела сейчас это надгробье так ясно, так отчетливо, она буквально различала на нем каждую мелочь, шероховатости камня, неглубокую выбоинку справа от медальона. На мгновение лицо на фотографии затуманилось, и вместо него с медальончика на Марину взглянули черные глаза Димыча. Марина вскрикнула и замотала головой. Нет-нет, этого не будет! В конце концов, она ведь сделала все, что могла. Может даже, она и не так уж опоздала, а теперь уже скоро, ну пускай не очень скоро, но все-таки приедет скорая помощь и, может быть, может быть, всё все-таки еще будет хорошо? В конце концов, надо же надеяться! Надо надеяться. Ведь вот с ней же, с Мариной, все в свое время кончилось хорошо. Стало быть, всегда надо надеяться.
– Выпейте. – Гном протягивал Марине высокую хрустальную рюмку с чем-то темным. Она, не думая, взяла и сделала глоток. Горло обожгло, и Марина закашлялась.
– Что это? – спросила она, еле отдышавшись.
– Ром, – ответил хозяин и подмигнул: – Допивайте, вам же нужно согреться.
– Нет, я больше не могу, – для верности Марина помотала головой.
Однако гном вдруг рассердился:
– Делайте, что вам говорят! – резко сказал он мальчишеским фальцетом, ухватил Марину за плечи, запрокинул ей голову и насильно влил в рот содержимое рюмки. – На вас же все мокрое, вы что – упали?
– Нет, просто снег же шел, – объяснила Марина. Ей казалось, что выпитое буквально галопом понеслось по жилам, доходя до самых кончиков озябших пальцев.
– Сколько же вы там проблуждали? Снегопад, наверное, с полчаса как кончился.
– Да? А я даже не заметила. – Марина равнодушно пожала плечами. Вопреки всему гном внушал ей все меньший и меньший страх. А вначале ведь она – теперь-то уже можно себе признаться! – здорово испугалась.
Он выкатил из-под окна ближе к центру комнаты масляный калорифер, и вдвоем они развесили на нем Маринину куртку, шапку и свитер. Джинсы Марина снять решительно отказалась, заявив, что они и на ней высохнут не хуже.
Время шло. Они все ждали и ждали, а машины скорой помощи все не было и не было. Хозяин вскипятил электрический чайник и разлил по жестяным кружкам ароматный травяной чай. В Маринину кружку он подлил еще немного рому. На этот раз Марина не стала сопротивляться и безропотно выпила все до капли. От лошадиных шагов деревянные пол и стены, казалось, все время вздрагивали. Изредка то из-за одной, то из-за другой стены доносились храп или заливистое ржание.
Неожиданно из-под дивана, на котором сидела Марина, послышалось что-то вроде мяуканья. Звук шел, казалось, прямо у нее из-под ног. Марина проворно вскочила. Хозяин, рассмеявшись, извлек на свет большой деревянный ящик, в котором, свернувшись, будто и впрямь два котенка, лежали ягнята: серый и черный.
– Ой какие лапочки! – Марина всплеснула руками, на мгновение забыв обо всем на свете. – Можно потрогать?
– Трогай, – разрешил гном, которого явно забавляла ее реакция.
– А на руки можно взять?
– Возьми.
Марина прижала к себе хрупкое шерстистое тельце. Какой чудесный, худенький, угловатенький, не похож ни на щенка, ни на котенка! Глаза какие огромные! Янтарные. Одно слово – овечьи.
Однако ягненку на Марининых руках совсем не понравилось, и он снова громко, требовательно заорал – замяукал или замекал. Хозяин тем временем извлек две бутылочки, нагрел молока на маленькой плитке, и они с Мариной вдвоем накормили ягнят из соски.
Когда успокоенные ягнята наконец заснули в своем ящике и хозяин ногой задвинул его обратно под диван, Маринин взгляд упал на висевшие над столом часы. Десять вечера! С тех пор как она вызвала скорую, прошло уже два часа! Ох! Страшно даже подумать, что может сейчас твориться в Крольчатнике! Да проще было бы самим отвезти ребенка в Москву! Однако она тут же сообразила, что в такой поздний час электрички отсюда не ходят.
Хозяин сочувственно посмотрел на Марину.
– Не переживайте так, – тепло сказал он. – У меня предчувствие, что все кончится хорошо. И главное, не вздумайте грызть себя. Вы сделали все, что могли. Уверяю вас, все просто обязано кончиться хорошо! И в особенности сегодня. Вы знаете, что сегодня за ночь?