Кухня была выкрашена в светло-серый спокойный цвет, и на стенах нигде не видно было ни пятнышка. По одной стене в кухне шел стол, над ним висели хозяйственные полки, и заканчивалась эта стена узким высоким кухонным шкафом. У другой стены стоял детский, раскладывающийся в длину диванчик, а в углу у самого окна приткнулся секретер с откинутой крышкой, на которой были разложены вперемешку учебники и тетради. Над секретером висела книжная полка с книгами. Среди книг Маринин глаз сразу выхватил однотомник Булгакова, трехтомник Высоцкого и двухтомник братьев Стругацких.
– Присаживайся! – Сергей показал Марине на диван. – Чаю хочешь?
– Ага! – Марина энергично кивнула, только сейчас сообразив, как же она голодна. В Крольчатнике в это время как раз был обед. – Ты тут вдвоем с мамой живешь? – спросила Марина, откусывая от огромного трехэтажного бутерброда с маслом, сыром и колбасой.
– Ну да. – Сергей сидел на стуле напротив нее и, слегка улыбаясь, смотрел, как Марина ест. – Тебя приятно кормить, – вымолвил он наконец. – Ты с таким удовольствием ешь!
– Да уж, что-что, а поесть я люблю.
– А по тебе не скажешь. Так что, давай мы с тобой набросаем некоторый план. Регистрация у нас с тобой восемнадцатого, это через пять дней, в воскресенье. – Марина кивнула. – Ты запиши себе куда-нибудь, а то забудешь, а Валька мне потом голову оторвет.
– Мне тоже. – Марина послушно вынула из портфеля ручку и какую-то тетрадку и записала на обложке сзади: «Воскресенье, 18-е число». – В котором часу?
– В двенадцать тридцать. Значит, прибыть туда надо за полчаса в парадной форме. У тебя, кстати, есть что надеть?
– Найдется. – Марина даже слегка обиделась. Все-таки она была пока что единственной дочкой.
– А у меня вот не факт. – В данный момент на Сергее была индийская рубашка в мелкую неброскую клетку и чистенькие, но ужас до чего обтрепанные джинсы. – Так, а с кольцами что мы будем делать?
– Не знаю, – честно сказала Марина. – Денег у меня нет и не предвидится. Может, можно без них как-нибудь? Или давай Вальке позвоним? Если он в Москве, так, может, он что-нибудь придумает?
Сергей молчал. В голове у него явно роились какие-то мысли. При этом взгляд его рассеянно скользил по Марининой фигуре, задержался у нее на лице, на глазах. Внезапно Сергей тряхнул головой, точно приняв какое-то решение.
– Нет, – твердо произнес он. – Сам добуду. – И, видя, что Марина слегка встревожилась, тут же добавил: – Да ладно, не бери в голову. Есть у меня кое-какие соображения. Уж как-нибудь, на собственную свадьбу, для своей невесты…
Оба рассмеялись, остро чувствуя двусмысленность этой фразы.
– Послушай, – тихо проговорил Сергей, – вот смотрю я на тебя и никак не могу понять – ну как же ты попала в такую дурацкую историю? Такая красивая девочка и вроде неглупая даже.
– Ну как попала, как попала? Как все попадают.
– Ну, все! – не согласился Сергей. – Тут то-то и оно, что ты далеко не все. У тебя такие глаза…
– Таких глаз ты никогда не видел, – с улыбкой завершила Марина фразу, давно уже ставшую для нее привычной. – Вот примерно так и попала. Сначала глаза, потом руки, после ноги, а дальше – оглянуться не успеешь, уже ситуация.
Сергей не засмеялся. Он сидел молча, по-прежнему в упор разглядывая Марину.
– Я, кажется, понял, – сказал он. – Вся твоя беда в том, что ты совершенно себя не ценишь. Ну как можно так бездумно, так глупо растрачивать свою жизнь? Когда у тебя…
– Такие глаза, – снова сострила Марина.
– Да при чем тут глаза! – Сергей, кажется, всерьез рассердился. – Ты вся необыкновенная! И как ты вообще такая по улицам ходишь? Вот я тебя сегодня в метро увидел – голова закружилась, ей-богу! На тебя мужики из подворотен еще не кидаются?
– Не кидаются. А голова у тебя не могла от голода закружиться?
– От голода? Почему?
– Да ты ж совсем ничего не ешь!
Сергей смутился.
– Да я, собственно, имел в виду тебя. Сам-то я и потом поем, вместе с мамой.
– Почему? Я что, такая страшная, что со мной уже и есть нельзя? Вон ты себе даже чаю не налил! Уж чаю-то мог бы со мной попить? Мне даже неудобно!
– И правда, чего это я… – Сергей потянулся и снял с полки чашку, потом все так же, не вставая, достал с плиты чайник и плеснул в чашку кипятку.
«Как же у них тут тесно, в этой их кухне! – Марина поежилась. – Нет, я б тут, например, просто не смогла бы готовить!»
– Сергей, а скоро твоя мама придет?
– Не раньше шести, а что? Ты сиди, сиди, не беспокойся!
– И что, ты бы так до шести часов и сидел бы голодный?
– Да. Нет. Не знаю… Может быть…
– Ну ты даешь! Так ведь и помереть недолго! Немудрено, что у тебя уже голова в метро кружится!
Наевшись, Марина неожиданно почувствовала, что ее клонит в сон. Ну да, она же две ночи почти не спала. Потом еще в школу ходила…
– Который час? – спросила она, с трудом сдерживая зевок.
– Полчетвертого. А что, тебе пора? Ты что, спешишь куда-нибудь? – Было такое впечатление, что он испугался.
– Да. – Марина слабо улыбнулась. – Домой. Спать. Я, знаешь ли, очень хочу спать. Я две ночи почти совершенно не спала.
– Что так?
– Да вот, у подруги всякие сердечные неприятности.
– Тебе что, своих неприятностей мало?
– Каких? – Марина искренне изумилась.
– Ну ты даешь! – Сергей рассмеялся. – Сколько я помню, тебе семнадцать лет. Ты залетела от человека, который не собирается на тебе жениться. Тебе приходится срочно оформлять фиктивный брак. И это называется – никаких неприятностей?
– Ну это не неприятности.
– А что же это?
– Это так… – Марина задумалась. – Проза жизни. – И, не выдержав, улыбнулась: – Ну или, если хочешь, поэзия.
– Ни хрена себе поэзия! – Сергей захохотал. – Нет, правду я сказал – цены ты себе не знаешь!
– Да? И какая же мне цена, по-твоему?
Марина чувствовала, что глаза у нее слипаются и что она сейчас заснет прямо здесь, за столом, в этой крошечной незнакомой кухне. Глаза у нее сами собой закрывались, голова свешивалась вниз. Господи, что же делать, она же так не доедет к Ане?
– Эй, что с тобой, тебе плохо?
– Нет. – Собственный голос показался Марине неожиданно далеким и каким-то чужим. – Нет, просто я очень хочу спать. Жутко хочу спать. Просто уже засыпаю.
– Эй, подожди, не засыпай пока, дай я тебя уложу, что ли, как следует!
Послышался скрип, сиденье под Мариной задрожало, похоже, Сергей взялся раскладывать диван, на котором она сидела.
– Вот теперь ложись, слева от тебя подушка.
Она послушно легла и почувствовала, что ее укрывают чем-то теплым.
– Ничего, если я посплю? – спросила она тихо, чувствуя, что спрашивать, в общем-то, надо было раньше. И вообще, как это глупо – прийти по делу к совершенно незнакомому человеку и вдруг так сразу свалиться и заснуть.
– Ничего, – услышала она шепот у самого своего лица, как будто Сергей стоял перед диваном на коленях. – Ты спи, спи, пожалуйста. Спи и ничего не бойся. – И потом еще тише, с какой-то особенной нежностью: – Марина.
Она спала.
12
– Да не волнуйся ты, спит она еще, спит! – Высокий голос подрагивал от возбуждения. – Скажи мне по крайней мере, кто это хоть такая?
– Друг.
– Это теперь так называется? Прийти к парню, развалиться на его кровати, будто так и надо… Зовут-то ее хоть как?
– Не важно.
– То есть как это неважно? Человек пришел ко мне в дом, так могу я, по крайней мере, узнать, как его зовут?
– Она пришла не к тебе, а ко мне. Марина ее зовут. Ты потише не можешь разговаривать?
Голоса звучали прямо над головой. Высокие истерические нотки ударяли прямо по мозгам. Спать стало невозможно, но открыть глаза по меньшей мере неудобно. Получалось, что она как бы подслушивает! Однако и лежать становилось чем дальше, тем нелепее. А времени, времени-то уже наверняка сколько! Что он там такое говорил перед тем, как Марина заснула? Его мама должна была прийти в шесть! Так теперь, стало быть, уже больше шести?
Марина рывком уселась на диване. Ей же нужно бежать! Аня давно уже дома! Наверняка кто-нибудь звонил! И потом… Уроки, кажется, какие-то задавали… О, черт! И нужно же было ей так заснуть! Просто как провалилась. Как нелепо, как глупо, как… по-детски, в конце концов!
– Проснулась наконец-то! – проговорил уже знакомый высокий голос. Голос принадлежал худощавой женщине в выцветшем халатике, с льняными, словно бы тоже выцветшими волосами. Черты лица ее были такими же тонкими, как и у Сергея, брови, к примеру, тоже были точно нарисованные карандашом. – Ну что, спящая красавица, выспалась? Где же это ты, интересно знать, так умоталась?
Марина вспыхнула. У нее просто не нашлось что сказать.
– Ну мама! – закричал Сергей, покраснев едва ли не ярче самой Марины. – Ну что ты говоришь такое? Ну разве так можно? Незнакомому человеку! Ты же ее впервые видишь!
– А незнакомому человеку можно спать в моей кухне на диване? Да ладно уж, нечего краснеть! Будто мы сами молодыми не были!
«Интересно, кто это мы?» – злобно подумала Марина. Никаких признаков отца Сергея и вообще какого-либо взрослого мужчины в доме не наблюдалось. Или это она самого Сергея в старики записала?
– Извините, пожалуйста, – стараясь говорить как можно вежливее, произнесла Марина. – Нам с Сергеем нужно было обговорить одно дело. И… Просто я себя неважно почувствовала.
Это объяснение показалось ей единственно подходящим из всех пришедших в голову. Ведь не говорить же в самом деле, что ей попросту очень захотелось спать?
– Вам стало плохо? Сережа, что же ты мне сразу не сказал? Может, лекарство какое-нибудь нужно? Да как же ты пойдешь-то сейчас, детка? На тебе же и вправду лица нет!
– Дойду уж как-нибудь, – понемногу входя в роль, пробормотала Марина слабым голосом, потихоньку вставая.
Сергей, одураченный этим спектаклем, кинулся подставлять ей плечо.
– Ничего, ничего, – слабо пискнула Марина и бочком, бочком проскользнула мимо Сергеевой мамы, выбралась в коридор и там начала с лихорадочной быстротой одеваться.