– Ты так мне ничего и не расскажешь? – спросила она, наблюдая, как Марина достает пальто с вешалки.
– Нет.
– Послушай, как ты можешь? Ведь я же беспокоюсь за тебя!
– Нет. Ты не беспокоишься. Ты лю-бо-пыт-ству-ешь. А мне это мерзко.
– Вот ты какая стала!
– Да. Такая.
Они стояли друг против друга, готовые буквально вцепиться друг другу в волосы. Прошла минута, другая. У Ани первой дрогнуло сердце.
– Марина, не уходи, пожалуйста, куда ты пойдешь на ночь глядя?
– Домой. У меня есть дом. – Марина вовсе не была в этом так уж уверена.
– Марин, останься. Марин, ну извини меня, ну хочешь… Я больше не буду ни о чем спрашивать! Марина, не уходи! Мне будет без тебя так одиноко!
Марина стояла на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Ей было жалко Аню, и в то же время обида еще не до конца прошла.
– Ну ладно, – промолвила она наконец, – только обещай больше никогда не задавать мне никаких вопросов.
– Ну конечно, конечно, раз ты не хочешь…
– И не высказывать ни о чем своего мнения, пока тебя о нем не спросили!
– Ну… Если тебе это неприятно…
– Еще как неприятно! Набросилась на меня, что твоя миссис Робертс или, на худой конец, наша Катерина!
– Марина, прости меня, черт знает, что на меня нашло!
Аня произносила эти слова неохотно и явно вынужденно, но ей так не хотелось оставаться одной в этой бесконечно пустой квартире! Она даже как будто боялась этого. Марина представила себе, как бы она тут одна осталась, с этими уходящими ввысь потолками и бомжами за стенкой. Таким поздним вечером Марина и сама их боялась.
– Ладно уж, мир! Остаюсь, если будешь себя хорошо вести.
Обе девочки засмеялись, обе с явным облегчением.
– Так найдется у тебя что-нибудь поесть? – снова спросила раздевшаяся по второму разу Марина.
– Всерьез-то, наверное, нет. – Аня слегка смутилась. – Но ведь всегда можно сделать бутерброды.
– Эх ты, бутерброды! – передразнила ее Марина – Картошка хоть у тебя есть? А крупа какая-никакая найдется? Пойдем, я тебе что-нибудь приготовлю, а то сдохнешь еще от этой сухомятки!
Через минуту Марина уже весело и умело стряпала, а Аня наблюдала за ее действиями с восхищением и завистью.
14
Марина увидела Валерьяна издалека. Он стоял у фонтана, пытливо всматриваясь своими близорукими глазами в толпу, движущуюся от метро к Макдоналдсу. Марина сделала круг, обежала фонтан с другой стороны, подкралась к Валерьяну сзади и с размаху хлопнула его по плечу, благо он был не слишком-то высок ростом.
– Ай! – Он так и подпрыгнул.
– Не ждали?
– Ну ты даешь, мышь! Экая ты вдруг бойкая стала! А ну, поворотись-ка, сынку! – Он, прищурившись, с улыбкой разглядывал ее, точно и впрямь отец – родимое детище, и наконец прищелкнул языком с восхищением: – Нет, мышь, что ни говори, а Москва тебе явно на пользу.
– Что, нравлюсь? – Марина видела, что нравится, ей было приятно это сознавать и еще приятнее об этом слышать.
– Что есть, то есть! Черт, я ведь думал, что ты сама мне первая позвонишь! Стоскуешься тут, в Москве, и позвонишь.
– Позвоню? Зачем бы это?
– Ну как? Выбраться вместе погулять по старой памяти.
– Но… Мне как-то все казалось, что ты там. – Марина растерялась.
– Да ты что, разве не помнишь? Я ж в Москве едва ли не больше времени провожу, чем там у нас. Честно говоря, я думал, что у тебя уже был случай изучить мой график.
– И вправду. Не сердись, Валечка. – Марина виновато потерлась щекой о его плечо. – Не до того как-то было. Совсем я тут завертелась. Школа, потом еще к свадьбе надо готовиться…
– Да, а как там со свадьбой? Вы уже встречались с Сергеем?
– Да. – Марина немного смутилась.
– Ну и что, все уже обговорили?
– Да нет, не все еще. Еще сегодня встречаться будем.
– Вы давайте, а то время идет. Не век же ты в Москве жить будешь!
«И вправду, – холодея, осознала Марина. – Не век. А как же тогда мы с Сережкой? Впрочем, ему, наверное, можно будет все объяснить? И он будет приезжать меня навещать… Там. А ну как он не поймет? Тогда ведь все полетит, сразу, даже и не начавшись. А ну, с другой стороны, пусть себе летит! – подумала Марина, неожиданно озлобившись про себя непонятно на что. – Если окажется, что он такой дурак, что не сможет понять, так и на кой он нужен!» И Марина решительно тряхнула головой.
– Мышь, ты чего это такая смурная? – спросил внимательно наблюдавший все это время за ней Валерьян.
– Какая?
– Ну… Задумчивая, что ли, сверх меры, и вообще – загадочная. Этакая незнакомая дива.
– Кто? Я дива? Да я тебя сейчас!..
Марина вдруг наклонилась, подобрала комок снега, ловкими от лепки пельменей пальцами скатала снежок и кинула в Валерьяна. Снежок попал куда-то в район шеи и развалился, часть снега просыпалась за воротник.
– Ах ты дрянь такая! – Валерьян, в свою очередь, запустил в Марину снежком, и они со смехом понеслись по Тверскому, перебрасываясь снежками, а люди, мимо которых они пробегали, провожали их завистливыми взглядами.
Валерьян с Мариной отлично провели время в тот день. Они прошвырнулись по своим самым любимым местам, выпили кофе в маленьком баре при Литинституте, постояли во дворе бывшего Марининого дома, глянули, как движется ремонт в бывшем Валерьяновом. Они почти не разговаривали, правда, Валерьян успел-таки выложить Марине все последние новости: у Димыча все вроде бы в норме, и он счастлив снова быть дома; Ольга у себя в мастерской ухитрилась все-таки в дым напиться, из-за чего у нее был нешуточный скандал с Денисом (поговаривают, что без Володечки тут дело не обошлось, но доказать ничего невозможно); у Ильи приболела мать, и они с Машей и детьми перебрались пока что в Москву; без них и без Марины в Крольчатнике как-то тоскливо. Вот, собственно, и все. Да, Бруно передал Марине с Женькой записку, вот она, имей в виду, ее никто не читал. (Марина спрятала записку в карман, решив ознакомиться с ней попозже, когда никто не будет мешать.)
А в общем, всерьез ни о чем они с Валерьяном не говорили. Ужасно было похоже на то, как было у них в самом начале, еще до ее беременности и до Крольчатника. Валерьян даже не стал ее спрашивать, как она себя чувствует, сказал, что и так понятно.
В Колокольном переулке они, повинуясь внезапному порыву, зашли в какой-то подъезд, поднялись там на пару лестничных пролетов вверх и, сев на низкий широченный подоконник, на несколько мгновений буквально припали друг к другу. Валерьян нащупал под ворохом зимней одежды Маринин живот и в который уже раз попытался почувствовать, как оно там шевелится. Но ребенок, как только на Маринин живот легла Валерьянова рука, вообще перестал двигаться.
– Денис говорил мне, что так бывает, – сказал Валерьян, похоже, самому себе в утешение. – Они откуда-то знают, что это их отец, и перестают шевелиться, если чувствуют его руку.
– Не расстраивайся, все равно рано или поздно увидишь его всего целиком.
– Скорей бы уж! – Валерьян вздохнул.
– И что тебе так не терпится? Можно подумать, это твой первый ребенок!
– Да кто его знает? Вполне может быть, что и так.
– Да что ты говоришь? – возмутилась Марина. – По Крольчатнику детей бегает без счета!
– Так-то оно так, но откуда же я знаю, который из них мой?
– А тебе надо обязательно знать точно? Между прочим, Сонька на тебя очень даже похожа. Я иной раз посмотрю на нее – ну прямо вылитый ты!
– Ты что, и в самом деле так думаешь? – Валерьян недоверчиво покосился на Марину. – Или ты только так, чтобы меня утешить?
– Утешить? Что за глупости? Честное слово, я всегда думала, что Сонька – твой ребенок. А почему бы тебе прямо не спросить у Алены? Или она сама точно не знает?
– Не в том дело. Может быть, она и знает, но только ни за что не скажет. Принцип у нее такой – никто не должен знать, какой ребенок чей, чтобы ко всем было одинаковое, ровное отношение. Правда, так все равно не получается.
– Тогда плохо твое дело. – Марина вздохнула сочувственно. – А интересно, чей ребенок у Алены теперь? Вдруг тоже твой, а?
– Да все может быть. Я тогда вообще многодетный папа выхожу! Тогда, с твоим если считать, трое получается. Но это все треп и никогда я про это ничего не узнаю. Да, может, она и права: какая, в конце концов, разница? Ту же Соньку я все равно люблю просто потому, что ее не любить невозможно.
Но по всему было видно, что на самом деле для него это очень важно.
Они простились в метро, поцеловавшись на прощанье.
– Я тебе еще позвоню на той неделе! – пообещал Валерьян.
– Позвони на той неделе, – рассеянно откликнулась Марина. Мысленно она была уже далеко.
– Нет, мышь, все-таки ты нынче какая-то не такая. Что-то тут с тобой все-таки произошло. – Валерьян серьезно и нежно заглянул ей в глаза, приподняв слегка Маринино лицо за подбородок, но ничего в них не увидел. Валерьян ведь был далеко не лучшим в мире читателем по глазам. Вот если б на его месте был Денис… – Ладно, мышь, пошел я, – нерешительно произнес он, переминаясь с ноги на ногу. Похоже было, что ему очень хочется, чтобы Марина попыталась как-то его задержать, сказала бы, что хочет поехать сейчас с ним, к нему, они ведь так давно не были вместе! Но Марина, разумеется, ничего подобного не сказала. Она только кивнула ему на прощанье с ничего не значащей дружелюбной улыбкой, так, точно Валерьян и все, связанное с ним, неожиданно стало для нее далеким-далеким прошлым.
15
На свидание с Сергеем Марина приехала за пятнадцать минут до назначенного часа и, конечно, увидела, что он давно уже ее ждет. Он стоял у стены и читал какую-то книгу.
– Привет! – тихо прошептала Марина, подойдя к нему почти вплотную.
Сергей вздрогнул, оторвался от книги, увидел Марину и весь просиял.
– Ты! Пришла! Подожди… – Взгляд его скользнул по циферблату наручных часов. – Но ты ведь раньше!
– Да. Чуть-чуть. – Марина виновато улыбнулась, улыбнулась вся сразу – глазами, губами, ямочками на щеках.