цуцик, потом шел через лес в час ночи, потом качал до пяти утра твою малышку, она тут, между прочим, сегодня спать никому не дала, ты это учти! Мы думали, с тобой что-нибудь случилось, не знали, куда бежать, у кого спрашивать, а она, глядите, является как ни в чем не бывало! Простите ее, пожалуйста!
– Денис, ну, может, хватит уже, может, не надо так? – примирительно проговорил Илья.
– Молчи уж – не надо! Да все вы тут хороши, эгоисты чертовы, всем на всех наплевать! Я для них не ем, не сплю, в лепешку буквально расшибаюсь, думаю день и ночь, чтобы они и дети ихние в порядке были, а они все словно не люди, а дикие кошки! Одна вдруг уезжает на неделю, бросив пятерых детей, никому ни слова не сказав, точно ей тут все обязаны, другая… Да суки подзаборные о своих щенках больше думают, чем вы!
– Денис, – тихо и повелительно сказала Алена, – очумел ты, что ли? Дети же здесь!
Денис сразу замолчал и, тяжело дыша, опустился на стул. Молчали и все остальные.
«Возьму вот сейчас Ксюшку и уеду от них на фиг в Москву! – думала сквозь слезы Марина. – Другие пусть как хотят, но я здесь больше ни за что не останусь! После такого? Нет уж!» И, решительно засопев носом, Марина резко спросила:
– А где мой ребенок?
– У нас, – просто ответил Илья. – Маша ее как раз сейчас кормит.
– Как – кормит? – не поняла поначалу Марина.
– Ну как детей кормят? Обыкновенно – грудью. Да ты не волнуйся, с ней все в порядке! Чудесный ребенок, ей-богу, все б такие были!
– А ты что думала, – опять вмешался Денис, – что мы тут при двух кормящих матерях дадим дитю искусственником вырасти?
– И она что, – спросила Марина дрожащим от волнения голосом, – и она что же – ест? В смысле – сосет? Сама?
– Нет, вливаем через зонд! – Денис махнул рукой и неожиданно рассмеялся. – Он встал, подошел к Марине, обнял ее и поцеловал так крепко и нежно, как умел только он один. – Только никогда так больше не делай! – громко прошептал Денис Марине в самое ухо. – Знала бы ты только, как ты нас всех напугала, дурочка!
– Не буду! – Слезы безудержным потоком хлынули из Марининых глаз. Ей было так стыдно, так стыдно!
Вслед за Денисом стали подходить к Марине все остальные. Алена небрежно поцеловала Марину в щеку, Женя порывисто обняла ее, Ольга ободряюще хлопнула по плечу, Илья, отстранив остальных, долго и обстоятельно целовал Марину в губы. Валерьян подошел к Марине последним, целовать не стал, обнять, правда, обнял, но довольно небрежно, долго пристально смотрел Марине в глаза и произнес наконец тихо-тихо, чтобы только Марина одна услышала:
– Ох, мышь, я уж думал, что никогда больше не увижу ни тебя, ни своего ребенка!
– И что б ты тогда делал? – так же тихо поинтересовалась Марина, которая уже начала понемногу приходить в себя.
– Черт его знает! – рассмеялся Валерьян. – Усыновил бы, наверное, твою Ксюшку.
Марины едва хватило на то, чтобы поздороваться со всеми. Уже на подходе к даче она чувствовала, что должна немедленно, сию же секунду, увидеть свою девочку, убедиться, что с ней все в порядке. Потеряв наконец терпение, Марина, ни слова не говоря, растолкала всех и бросилась в пристройку.
Маша сидела в кресле, а Ксюшка лежала у нее на коленях.
– Тихо! – прошептала Маша, прикладывая палец к губам. – Не буди ее, она только что уснула.
Как, однако, описать бешеную ревность Марины, увидевшей на чужих руках своего ребенка?
2
Как ни странно, появление Ксюши не слишком изменило Маринину здешнюю жизнь. Может быть, где-нибудь в замкнутом пространстве городской квартиры все было бы по-другому, но только не в Крольчатнике, где была такая куча детей, что лишний ребенок никому не бросался в глаза, и такая куча многоопытных взрослых, что всегда было кому дать совет. Разумеется, Марина сама купала, сама пеленала и даже сама кормила Ксюшу по ночам сцеженным Машиным молоком, испытывая каждый раз ни с чем не сравнимое наслаждение от прикосновения к нежно-розовому детскому тельцу. Но она не знала того знакомого многим матерям отчаяния, когда ты видишь, что с твоим ребенком явно что-то происходит, а ты мучаешься, не зная, на что решиться – то ли бежать немедленно звать на помощь, то ли ждать, пока оно само пройдет. Не знала Марина и чувства одиночества, превращающего подчас молодую мать в узницу, запертую на долгие дневные часы в собственной квартире наедине со своим ребенком. И чувство бесконечной усталости после бессонной ночи тоже не было Марине знакомо – ведь в Крольчатнике всегда можно было найти кого-то, кто бы посидел с твоим ребенком час-полтора и дал бы тебе отдохнуть.
Дни летели как птицы. Марина жила здесь уже неделю, а ей все казалось – она приехала только вчера. Несмотря на разлуку с Сергеем, Марина чувствовала себя все спокойнее и счастливее. Здесь у нее был дом, была своя комната, друзья, покой, комфорт и относительная свобода.
По вечерам у камина, уютно свернувшись в чьем-нибудь теплом объятии, Марина смотрела на огонь, лениво протягивала к нему то одну, то другую руку, наблюдая, как кожа от тепла розовеет, делается прозрачной, а отблески пламени пляшут на ногтях. Валерьян брал Марину на колени чаще других. Он осторожно гладил ее по животу, стараясь сквозь кожу и сквозь одежду почувствовать движение своего ребенка.
Женя разливала всем чай и давно уже не спрашивала у Марины, сколько ей положить сахару или налить заварки.
Алена предоставила Марине в распоряжение все свои беременные наряды. Марине больше всего полюбился широченный сарафан из полосатой джинсы, который можно было носить буквально с чем угодно, в том числе и с любимым Марининым черненьким балахончиком.
У самой Алены живот еще только намечался, так что ей эти наряды были пока что ни к чему.
Лишь одно изменение произошло в Марининой здешней жизни. Спала она теперь всегда только одна. Обнималась и целовалась с кем угодно, по-прежнему легко и охотно, но дальше этого дело у нее ни с кем не заходило. И не то чтобы Марина сознательно приняла такое решение, просто после той единственной проведенной с Сергеем ночи у Марины как-то не возникало желания быть с кем-нибудь другим.
Расставаясь с Сергеем на вокзале, Марина не оставила ему никаких своих координат, ничего не сказала о том, как долго продлится ее отсутствие, пообещала просто позвонить сразу же, как только появится в Москве. Все Маринины мысли в тот момент были заняты тем, как ее встретит Денис и что она скажет ему в свое оправдание. Марина чувствовала себя Золушкой, опоздавшей вернуться с бала.
И хотя Марина по-настоящему очень скучала по Сергею, особенно по ночам, ей не хотелось спешить. В глубине души Марина была совершенно уверена, что эта любовь – на всю жизнь, а раз так, никуда от нее не уйдет.
3
– Марина, хочешь, я вместо тебя погуляю с Ксюшей? Ты такая усталая, а мне сейчас совершенно нечего делать.
– Нет, Володя, спасибо, я лучше пойду сама. Как раз сейчас мне нужно побольше бывать на свежем воздухе.
– А можно тогда я пойду с тобой? Что-то меня совсем тоска заела в четырех стенах.
Марине совсем не хотелось идти гулять вместе с Володей. Она по-прежнему не очень ему доверяла. Все же, подумав, Марина кивнула. Вдвоем гулять веселее, чем одной.
– Хочешь узнать, куда и зачем ездила Ольга? – хитро прищурившись, спросил Володя, едва они вдвоем выкатили коляску за ворота.
– Ну? – Марина была не в силах сдержать природное любопытство.
– У-у! Она ездила к своему бывшему мужу. Хотела проситься обратно. Только шиш он ее возьмет с таким выводком! Это я ее надоумил! Сболтнул ей, будто бы невзначай, что, мол, Михаил на днях с гастролей приедет, она и кинулась на всех парусах! Нику к Машке подбросила – ну ясно, у Машки ж молока, как у коровы, на десятерых хватит.
– А на каких он был гастролях?
– А он ударник в рок-группе. Из себя ничего мужик, Ванька на него похож очень внешне. Только вот Ольга ему на кой?
– Послушай, а раньше он что, не знал, сколько у нее детей?
– Ну, раньше! Раньше-то все по-другому было. Ну считай: Джейн с мамой Нелей жила, близнята в больнице жили прямо с роддома, и все время не ясно было – будут они живы или нет, останутся нормальные или будут дураки какие-нибудь, тогда вроде зачем их брать домой? Когда Ольга замуж выходила, все считали, что все так и останется. А теперь другое дело! И близнята здоровые, и Джейн Ольга к себе забрала, да тут еще и Ника у нее народилась! Да какой же нормальный мужик… Нет, я Ольге прямо поражаюсь! Я ж ей только намекнул, а она тут же сорвалась и поехала. Думала, небось, что он, как ее увидит, сразу сопли распустит, обо всем на свете забудет, только фиг попала! Я, говорит, с такой бабой, как ты, и насчет Ваньки-то теперь сомневаюсь, а уж всю эту прочую ораву байстрюков кормить – да на кой мне надо! Ольга там чуть дуба не дала от такого поворота. Залегла, говорят, сразу носом к стенке и лежала у них там с утра до вечера, чуть койку не пролежала!
– У кого – у них?
– Да к хиппам она каким-то подалась знакомым. Спасибо, девка там одна оказалась, со здешними знакомая, да знаешь ты ее – ее Викой звать. Так вот Вика эта позвонила Вальке, рассказала ему что и как. Ой, они тут с ума сходили! А я, конечно, мог им подсказать, но решил на всякий случай помалкивать. Со стороны знаешь как забавно было смотреть! Бегают, мечутся, гадают – куда Ольга пропала? С чего она вдруг в бега бросилась, все вроде хорошо было? Ну а как Вика им позвонила, Валька с Денисом поехали и сразу ее забрали. Ольга еще ехать не хотела, говорят, матом их поливала, из рук по дороге вырывалась, еле довезли! Никаких резонов не слушала. Денис ей: «Ты о детях своих подумай!» А она ему: «Да на кой они мне нужны, эти дети, раз я сама себе теперь не нужна?» И здесь она тоже поначалу на всех кидалась. Да и сейчас еще, бывает, косится. Не замечала? Эх, Ольга, Ольга! А я ведь ей когда еще говорил: раз ты шлюха такая, спираль надо ставить!
– Ты говорил? Когда это?