И потом, я ведь уже была снова беременная!
В общем, удалось мне тогда договориться, чтобы их из больницы перевели пока в санаторий. Временно, конечно. А что дальше будет, я и не знала. Я прямо заболела от этого. Они мне снились тогда все время, рыжие такие, одинаковые, похожие на меня.
Джейн забрать свекровь мне тоже не разрешила, все говорила: зачем девочку срывать с места, ей ведь там хорошо!
Потом Ванька родился. Я поначалу думала, что уж с ним-то я наконец побуду по-настоящему, не как с теми. Это ведь семья, не что-нибудь! И потом, я же не учусь, не работаю, все время дома. Но знаешь, свекровь меня к нему даже не подпускала. «Уйди, уйди, ты все делаешь не так!» Молоко? Какое может быть молоко при твоем образе жизни? Ведь ты же куришь, наверняка тайком пьешь! Она и вправду как-то нашла у меня под кроватью бутылку. Да и все равно, мол, не хватит ему твоего молока. Так что лучше уж сразу дать ему бутылку. Мишка тогда уехал на гастроли, я чувствовала себя там такой ненужной, такой лишней!
Вот в те дни я и познакомилась с Денисом. Он сперва не верил, что у меня четверо детей, а потом вдруг так обрадовался. Тебя-то, говорит, нам и надо! А как мы детей всех сюда забирали! Это ж каждый раз была отдельная детективная история! Никто буквально не хотел отдавать! Ни мама моя, ни свекровь, даже в санатории сомневались: «Девушка, да куда ж вам их, у вас ведь и так своих двое!» Своих, представляешь? А эти мне что, чужие?
Я когда сюда приехала, так сразу ожила! Сперва испугалась: четверо детей, а я ведь ничего на самом деле не умею, ничего не знаю. Мне все тут так помогали! Потом я снова залетела. Конечно, надо было предохраняться, но я, знаешь, как всегда, прохлопала это дело ушами. Зато уж теперь у меня спираль – допекла я таки Дениса, чтобы он мне поставил. Он ведь, псих такой, сначала не хотел, представляешь? Рожай, говорит, еще, а что, у тебя хорошо получается. А в тот раз я аборт приготовилась делать. Они меня всем Крольчатником отговаривали, насилу отговорили: как же, аборт – ведь это убийство! И потом, Марин, знаешь, это было такое искушение – родить хоть одного действительно желанного ребенка, которому на самом деле все вокруг будут рады!
– И что? Разве ей тут не были рады – твоей Нике?
Ольга задумчиво улыбнулась, видно припоминая.
– Да, наверное, были. Только поверь мне, Марина, все это немногого стоит, если на самом деле тебя никто не любит. По-настоящему.
5
После ужина, зайдя сперва к себе проверить, как там спит Ксюша (она спала хорошо), Марина спустилась на второй этаж и легонько поскреблась в Денисову дверь.
– Вползай, не заперто! – отозвалось сразу несколько голосов.
К Денисовой постели был вплотную придвинут маленький складной столик на колесах. На столике дымились кофейные чашки. Чашек было пять, а людей на кровати четверо. Кроме самого хозяина, на кровати расположились Илья, Валька и Алена. У Алены на коленях лежал ею самой связанный серый пушистый свитер, и она, низко наклонившись над ним, вышивала на нем большую серебряную жар-птицу.
«Досадно как, что они все тут! – Марина еле сдержала вздох. – Я-то собиралась поговорить с Денисом наедине! Не стану же я обсуждать Ольгины откровения со всем кагалом! И уходить уже неудобно».
– Присаживайся, угощайся! – Денис указал Марине на столик.
– Это же, наверное, чья-нибудь чашка, – засомневалась Марина.
– Бери-бери! Это чашка для Ольги. Мы ее звали посидеть с нами, но она, наверное, опять не придет.
Марина взяла в руки чашку и осторожно отпила один глоток. Кофе был ужасно горячий. Кончик языка сразу покрылся мелкими пузырями.
– Здорово, что ты появилась! – Илья энергично подвинулся, освобождая Марине место рядом с собой. Над кроватью горело голубоватое, недавно появившееся бра – когда Марина уезжала в Москву, его еще не было. За стеной-окном плыла луна, и было непривычно тихо – ни тебе снега, ни порывистого ветра, ни даже легкого ветерка. «Как мы сегодня чудесно гуляли! – вспомнилось вдруг Марине. – Тепло даже было. То есть я хочу сказать, не было этого обжигающего мороза. А когда-нибудь, уже совсем скоро, зима кончится совсем, и наступит весна, у меня родится ребенок!» Марина украдкой нащупала упругую выпуклость справа внизу живота – что это, ножка или ручка? – и тут же поверх Марининой руки легла другая рука. Не нужно и оборачиваться, кому ж это быть, как не Вальке? Но Марина все-таки обернулась, и они с Валерьяном заговорщически подмигнули друг другу. Валерьян нежно погладил Маринину руку – ну то есть, конечно, не руку, а ребенка под ней. На всякий случай Марина повнимательней присмотрелась к Валерьяну: а вдруг Ольга права и между ними двоими действительно что-то есть, нечто большее, чем этот ребенок? А как же тогда Сергей?
– Что-то ты меня совсем забыла? – шутливо проговорил Денис.
– Да она не только тебя, она и меня забыла, – перебил его Илья. – Марин, ну ведь правда, ведь сколько дней ты уже здесь, шутка ли сказать, целых восемь! И ночей целых семь. И между прочим, ни одной из них со мной.
– Оставь ребенка в покое! – лениво и томно проговорила Алена. – Не хватало еще давать друг другу отчет, кто и почему перестал с кем спать!
– Да я ведь просто к тому, что и с Ольгой у нас все так же вот начиналось, – пояснил Илья, словно бы оправдываясь. – Нет, ну правда, ребят, что нам теперь с ней делать? Совсем ведь захандрила девка! Такой был огонечек рыженький, и вдруг сразу – куда все девалось?
– Ну давай поговорим, если хочешь, – сказал Денис с явной неохотой. – Вот скажи мне, Илюша, пожалуйста, удалось ли тебе хоть раз затащить Ольгу в постель с тех пор, как она вернулась?
– Так в том-то и дело, что нет!
– И ты, бедненький, не догадываешься даже почему?
Илья виновато развел руками:
– Да кто же их, баб, разберет?
– Я знаю почему, – негромко проговорил молчавший до сего времени Валерьян. – Мне лично Ольга сказала, что не желает больше заниматься такими вещами без любви.
– Смотри-ка! – негромко и как-то даже радостно воскликнула Алена. – Ребеночек-то вырос!
Денис поймал Аленин взгляд, и они тепло, понимающе улыбнулись друг другу.
– Вот видишь, Илья, нашлась причина-то! А ты волновался.
Илья, видя, что Денис явно издевается, обиженно засопел носом:
– Ну какая любовь? Какая такая любовь? Ну, чуваки, вы что, с ума тут все посходили? Ведь невозможно же всех ну прям-таки действительно любить! Ну что вы в самом деле, ведь сердце-то, оно ж не резиновое.
– Тут резинового и не нужно! – хмуро разъяснил ему Денис. – Тут как раз человеческое должно быть. Другое дело, что ведь люди-то, они все разные. Ну так, стало быть, и любить их всех надо по-разному.
– Ты, Илюшка, не обижайся, пожалуйста, – заговорила Алена, – но ты, по-моему, вообще ведь никого не любишь, даже вот Машу свою. Смотришь иногда на тебя – и такое впечатление создается, что ты просто пригрелся рядом с нами, как кошка, ну как вот мой Барон у камина. К тебе прикоснешься – вроде ты теплый, а на самом деле это же ведь и не твое даже тепло, а наше же собственное.
– Ну знаешь! – Илья даже задохнулся. – Я, по-моему, еще ни в чем тут никого не подводил! Я, по-моему, всегда был рядом, если что сделать надо там, привезти или что… Ни разу ничего не забывал, не перепутывал, не опаздывал даже, как вот некоторые!
– Так вот я же и говорю: ты всегда рядом, никуда не уходишь. Рядом, но не с нами. Не по-настоящему с нами. Не знаю даже, почему так. Да ты только не переживай, Илюш, мы ведь тебя и такого любим!
– Ну хорошо. Я холодный, я черствый, я никого не люблю. А Валя, а сам-то ты, Денис, где был, когда Ольга начала метаться?
– Сперва я был с Димычем в больнице, потом в Москве у меня дела всякие были, Ксюшку вот принимал.
– А меня Ольга и не воспринимала никогда всерьез, – грустно сказал Валерьян. – Я для нее слишком маленький, что ли?
– А ты не пробовал как-то с этим бороться? – поинтересовалась Алена.
– Ну пробовал, да что толку?
– Значит, что ж это получается? Давайте-ка подведем итоги. – Денис опять перешел на свой излюбленный деловой тон: – Неужели Ольга права и никто ее тут не любит? Что ж тогда делать?
И Марина вдруг поняла, что Денис на самом деле растерян. Впервые она видела у Дениса такие глаза – грустные, беспомощные, виноватые.
– Действительно, что же делать? – ехидно поинтересовался Илья. – Ну давай, пиши рецепт, ты же врач! Ну там, выдавать Ольге по сто граммов любви ежедневно утром и вечером в стакане теплого молока. Молоко желательно подсластить. А? Что скажешь, доктор?
– Не знаю я, чего сказать. – Денис вдруг отвернулся и устало вытянулся на кровати, положив голову на колени к Алене, спиной ко всем остальным.
Алена с нежностью провела рукой по его золотистым кудрям.
– Мальчик мой, – прошептала она тихо, еле-еле слышно, и вдруг сказала резко, почти что выкрикнула: – А ну оставьте-ка его все в покое! Выкатывайтесь все отсюдова, да поживей! Не видите, что ли, человек устал!
Они растерянно поднялись, не глядя друг на друга, проскользнули поодиночке в узкую дверь, стараясь двигаться по возможности тише. Уже за дверью Илья вдруг привалился к стене и провел полноватой рукой по взмокшему лбу. Другой рукой Илья похлопал себя по карманам ковбойки, пытаясь нащупать сигареты. Нашел и сразу же закурил. Оглядел коридор – Валерьян уже куда-то исчез, только одна Марина стояла и смотрела, смотрела сочувственно, будто бы даже с жалостью. Уж этого Илья стерпеть никак не мог.
– Да, Мариш, вот так-то оно все, брат! – важно проговорил Илья, изо всех сил стараясь быть ироничным. – Такая вот она штука – любовь! Бог не дал, в лавочке не купишь! Пойдем-ка, Марина, к нам. Будем заместо ихнего кофею наш чай пить.
– Хорошо, я сейчас приду! – пообещала Марина. – Возьму вот только Ксюшу, ее ведь и так уже кормить пора.
– Слушай! – предложил вдруг Илья. – А переселялась бы ты с ней пока что к нам! У нас же целых две комнаты! А то таскаешься каждые три часа через весь дом взад-назад, с третьего этажа на первый и обратно. Подумай, Марин!