«Бедная Аня! Как она, наверное, стеснялась мне все это писать! С каким трудом, наверное, подбирала слова!» Марине стало стыдно, что она сама так и не осмелилась рассказать Ане про Крольчатник. Наверняка Ане стало бы легче, знай она о Марине всю правду. Однако поезд ушел, прошлое не воротишь. Марина пожелала Ане мысленно всяческого счастья и отложила ее письмо в сторону.
Бандероль была, разумеется, от отца. В ней был амулет, который, по словам Марининой прабабушки-негритянки, помогал женщинам переносить боль во время родов. Эта прабабушка, оказывается, была знахаркой, потомком знаменитого рода знахарей, берущего начало еще из Африки.
Марина с интересом разглядывала кусок черного тяжелого дерева со вставленным в него кроваво-красным камнем – наверное, это был рубин. Приглядевшись, Марина поняла, что на деревяшке вырезано лицо, искаженное невыносимой болью. Рубин торчал из распахнутого в крике рта.
Сергей глянул на амулет и поежился:
– Что это его, пытают, что ли?
– Да нет. – Марина покачала головой. – Это женщина, и она рожает.
Сергей слегка побледнел. Марина завернула амулет обратно в пахучий пальмовый лист и бережно спрятала в ящик стола.
– Ладно, – сказала она, успокаивая не то Сергея, не то саму себя, – будем надеяться, что он мне не пригодится.
15
Утром Сергей уехал, а вечером снова вернулся. С утра уехал опять и в следующий раз приехал только дня через три. С той поры наезжал он довольно-таки регулярно, так что в Крольчатнике все к нему скоро привыкли.
Сперва Марина беспокоилась, как будет реагировать Сергей, узнав об истинных отношениях, связывающих обитателей Крольчатника. Но Сергей в эти дела не вникал и, приезжая, вообще, казалось, не замечал никого, кроме Марины, так что постепенно она и думать забыла обо всех этих страхах и просто наслаждалась каждой минутой из тех, что они проводили вместе. В Ксюше Сергей, похоже, души не чаял, к вящей Марининой радости, кроме того, они временами вели с Сергеем ожесточенные споры о том, как назвать Маринино будущее дитя.
Между прочим, эта тема занимала не только Сергея. Илья буквально изводил Марину, требуя, чтобы она непременно обрезала ребенка на восьмой день (если, конечно, это будет сын) и дала ему какое-нибудь еврейское имя. Денис в шутку подбивал Марину выдумать что-нибудь экзотическое.
– Назови его, например, Альфредом. Называть будем, чтоб в глаза не бросалось, просто Аликом. Ты подумай: ведь никто, кроме нас, не будет знать, что на самом-то деле…
Валерьян же, как ни странно, к проблеме выбора имени отнесся полностью безразлично.
– Хоть горшком назови, – легко отмахнулся он, когда Марина пришла с этим вопросом к нему в конюшню. – Рожай только уж его поскорее!
– А насчет обрезания ты как думаешь? – не отставала от него Марина. Ей пока что все это виделось не более чем забавной игрой.
– Да по мне – пожалуйста! У меня вон отец тоже был обрезанный, и ничего, вроде бы не жаловался.
– Разве у тебя отец был еврей? Ты мне никогда не говорил! – удивилась Марина.
– Почему сразу еврей? Татарин он был! Абдулла Исмаилбеков. На работе для краткости Андреем звали.
– Так, может быть, ты какое-нибудь татарское имя хочешь?
– А чего? Можно, например, Равилем назвать или, скажем, Саулом.
– Саулом? – К конюшне подошел Илья. – Шаулем, значит, по-нашему? А чего, славное имя, называй, Марина, не сомневайся!
– Да погодите вы называть, родить его еще надо! – отмахнулась от него Марина. – Может, это еще девочка будет.
«Шауль. Это, интересно, как на русский перевести? – задумалась Марина по дороге обратно в дом. – Вот был, кажется, такой апостол Павел. Его вроде сначала Савлом звали. А Савл – это, получается, как раз Саул, то есть опять-таки Шауль. Тьфу, совсем запуталась! Хотя вообще-то Пашка – неплохое имя».
Пашку одобрил даже Сергей, когда он этим вечером в очередной раз приехал навестить Марину. И только Денис зудел, что уж раз так, то, по крайней мере, записать надо все равно как-нибудь по-иностранному, Паулем, например, ну или, на худой конец, Полом. А что, замечательное вообще-то имя – Пол. И очень, между прочим, символичное. Марина, кстати, помнит, что «пол» по-английски «секс» будет?
За символику Денис схлопотал от Марины по спине мокрым полотенцем.
16
В тот вечер Марина ждала Сергея, но он почему-то не приехал, и ей было очень тоскливо. Поскольку телефона в Крольчатнике не было, Марине легко было объяснить себе, что у Сергея неожиданно возникло что-нибудь неотложное – мама, например, заболела. Правда, такого еще никогда не случалось, но все ведь когда-нибудь случается в первый раз!
Грустно меряя из конца в конец длинный коридор на втором этаже, Марина с тоски стукнулась к Денису.
Денис сидел на кровати в позе лотоса. Он очень обрадовался Марининому посещению.
– Сколько лет, сколько зим! Дай-ка я, кстати, гляну на твой живот! Ну-ка, не ошибся ли я? Сколько там тебе еще ходить осталось?
Посмотрев, Денис сказал, чтоб Марина не шибко волновалась: ходить ей еще недели три как минимум.
– А что, небось надоело?
– Да как еще!
– Погоди, еще жалеть будешь, что все так скоро кончилось! Двое детей – это тебе не один! Тем более когда их грудных двое. Да и потом, когда им обоим годик стукнет и они ходить начнут – ох и намаешься же ты с ними! И винить некого – сама так захотела.
– И ничего не намаюсь! Вы все мне будете помогать, а вместе мы наверняка как-нибудь справимся.
– Вместе! Ты уж не рассчитываешь ли на чьем-нибудь конкретном горбу выехать? Учти – мы тут такие вещи сразу в корне пресекаем! Чем можем – поможем, а дальше уж не обессудь.
Денис шутливо привлек Марину к себе:
– Ну дай, дай я тебя хоть потрогаю, я уж и забыл давно, какая ты там есть!
– Денис, не надо! – Марина резко высвободилась из его рук. Щеки ее пылали.
Денис заглянул ей в лицо и присвистнул:
– Ух ты! Что, теперь никогда, да?
– Да, боюсь, что так. – Марина понурила голову.
– Что ж, ладно. Плакать, между прочим, не стану, не думай, пожалуйста. На мой век баб хватит. – Денис распрямил ноги и потянулся за сигаретой.
Марина встала и пошла к дверям.
– Постой, куда ты? Я что, тебя когда-нибудь насиловал? Ну Марина, ну перестань, ты что теперь – и дружить уже со мной не будешь?
– Что ты, Денис? – Марина сама бросилась к нему на шею, легонько поцеловала в щеку и сразу отстранилась. – Не думай, пожалуйста. Я… Мне просто показалось, что ты на меня сердишься.
– С чего бы? Вольному, как говорится, воля. Не уходи, посидим просто так, поболтаем.
Марина осторожно присела на край кровати.
– Денис, расскажи мне, пожалуйста, о себе!
– О себе? Что ж тебе о себе рассказать?
– Ну про свое детство, как ты жил раньше, до Крольчатника? Кто твои родители? Ну про что угодно. Мне все интересно! А то получается, я про всех тут уже все знаю, а про тебя – ничегошеньки!
– Ну слушай. – Денис закурил и мечтательно устремил в пространство взгляд своих синих огромных прекрасных глаз. – Я, когда маленьким был, был ужасно застенчивый. Я даже слегка заикался. Потом меня вылечили, гипнозом. Было ужасно интересно. Гипнотизер мне сказал: «Протяни руки!» – и я протянул. Потом он мне сказал: «Попробуй пошевели пальцем!» – и я не смог. Он сказал: «Вот видишь, я заколдовал твои руки». Я ужасно испугался, хотел было плакать. Он говорит: «Не плачь! Хочешь, я твои руки отколдую обратно?» Я говорю: «Конечно, хочу!» «Ну и хорошо, – говорит, – только, видишь ли, вместе с руками я отколдую и твой язык, и твои ноги, и твое тело. Я отколдую тебя всего, так что все, что у тебя раньше не получалось, теперь будет получаться. И все, что ты когда-нибудь задумаешь, у тебя тоже выйдет – такой ты у нас будешь полностью и навсегда расколдованный. Хочешь?» Ну я, разумеется, сразу согласился. И тогда он сказал: «Раз, два, три!» – и сразу руки у меня стали двигаться, заикаться я навсегда перестал, и все у меня с тех пор всю жизнь получалось.
– Денис! – Марина рассмеялась. – Так это был гипнотизер или волшебник?
– Да кто его знает? – Денис хитро подмигнул. – Я так думаю – немножечко того, немножечко другого. А ты, Марина, как думаешь?
– Расскажи мне про свою маму, – попросила Марина вместо ответа.
– Моя мама очень красивая. Ей сорок пять лет, но, когда мы с ней идем по улицам, на нее все вокруг оборачиваются. И все мужчины, идущие нам навстречу, завидуют мне – они ведь не знают, что я ее сын! Моя мама – дизайнер, специалист по интерьерам. Она получает заказы и потом оформляет всякие квартиры и офисы. А раньше, до перестройки, она была инженером и работала в каком-то почтовом ящике. Честно говоря, я не знаю, что она тогда делала, мне она об этом не рассказывала. Но зато там она познакомилась с моим папой.
– А папа у тебя кто?
– Программист. Пишет программы для какой-то бухгалтерской фирмы.
– Денис, а у вас большая квартира?
– Трехкомнатная. Теперь, когда дед умер, мать с отцом спят и видят, чтобы я наконец женился. Думают – тогда я остепенюсь, стану жить с женой дома и буду все время у них на глазах. Деньгами помогать обещают.
– Они что, разве не знают про Алену?
– Как тебе сказать? Ну они помнят, наверное, что была когда-то такая девочка и что мы с ней дружили в школе. Они даже знают, что мы были близки и что Аленка тогда залетела. Но они думают, что она тогда же и сделала аборт. Я им так сказал, чтобы они не волновались. Уж очень мерзко они реагировали, когда я сдуру вздумал помощи у них попросить!
– Денис, а…
– Рассказать тебе про мой первый раз? Знаешь, я тогда ужасно боялся.
– А как же волшебник?
– Понимаешь, я боялся не того, что у меня не получится, но у нас во дворе был один такой парень, который, собственно, и просветил меня в свое время насчет этого дела. Так вот он, гад такой, рассказал мне, что, мол, бывает, у ребят в первый раз лопается уздечка.