Хорошо, что Басея не оправляют сечься. Его берегут. Он слишком нужный, слава его велика. В нем есть нужда. Жизневод ценит его. Без Басея никто не может сладить с дряхлыми машинами. Но зато когда все пошли снова ловить гадов, Басея отправили с друганками к Опаре Заботнице. Он должен успеть до смерти.
– Накорми, защити, дай бессмертия…
А мать не боялась смерти. Мать не хотела бессмертия. Просила оставить. Дать умереть. Плакала. Дура! Если бы Басей не доглядел – его бы наказали. А сейчас мать жива, он даже видел ее, и мать даже будто что-то сказала ему. Он не понял. Невнятно мать сказала. Никак не понять что.
Двое чужих гадов пришли с Окраины, где говорят так тесно людям, что они давятся и выдавливают друг у друга кишки через глаза. И там нет кормилицы. Там голодают. Но раз там нет кормилицы, значит, и бессмертия нет. Но зато теснота и голод. Нет, с Опарой Заботницей лучше.
Вот провал. Дотащил. Пошли друганки. Летите. Только не поломайтесь. Живыми падайте в Заботницу. Кормите кормилицу. Кормите нас. Умрите бессмертно.
Теперь Басею нужно тянуть волокушу назад. Потом надо найти Жизневода. Потом делать, что он скажет. Волокуша скребла по камням с хрустом и скрипом. Хоть и пустая.
На самом деле Басей расслышал, что сказала ему мать. Да, расслышал. Точно. Она сказала – сказала, едва раздирая залепленный Опарой рот, едва двигая опустевшими, белыми глазами, едва выдирая из медленного, засыпающего смертью мозга последнюю самую жгучую мысль.
Она сказала:
– Будь проклят.
С чистильщиками и Кинчей расстались четыре дня назад. Потом шли самыми узкими и глухими коридорами, зараженные места старались обходить боковыми галереями, от хищников прятались во тьме. Шли медленно, через каждые несколько десятков шагов Волод проверял путь видением. Это позволяло загодя уходить от опасностей, но ужасно изматывало. Два дня их спасало только чудо. И чудо вывело их на этот спокойный и чистый уровень. Здесь почти нет ни ядовитой гнили, ни плотоядных бестий. Но здесь оказалось нечто более страшное – люди.
Они напали во время привала. Их оказалось неожиданно много, больше десятка и все настоящие бойцы сильные и безжалостные с примитивным, но смертоносным оружием. Путники отбились только благодаря неуязвимому Ичану и бросились со всех ног удирать. А дальше началось преследование. Два дня дикари гнали разведчиков по пустым катакомбам, пока Волод по известным лишь ему приметам не пришел к заброшенному научному центру.
– Как думаешь, Волод, оторвались мы?
– Если дикари не знают других ходов в научную станцию, то думаю, оторвемся. Пройдем базу насквозь и выйдем с другой стороны. Лишь бы выходы не оказались заблокированы намертво.
Вдруг Волод снова остановился.
– Чуешь?
– Чего?
– Запах. Я думал, показалось, но…
– Ничего не чую, – Ичан демонстративно высморкался. – Чем пахнет?
– Ты будешь смеяться… Пошли.
Через десяток шагов застыл Ичан.
– Зеленый ворох! Кажись, я тоже чую! Едой пахнет! Вроде жарехой какой-то!
Волод усмехнулся.
– А какой? Узнаёшь?
– Хм… кажись… О! Это же блинчики из… из…
– Из пшечменя!
– Точно! Но как?..
– Скоро узнаем. Но не расслабляйся. Нас к этому ужину явно не ждут.
Коридор оказался чертовски длинным, оканчивался он необычной стеклянной дверью с расколотым, стеклянным же засовом.
Разведчики вышли в огромный зал.
Зал действительно огромен – высотой в два уровня и шириной в пару сотен метров. По периметру и по потолку зал ярко освещали вечные фонари, начиненные укрощенной сущностью солнца. По центру зала, занимая большую часть его объема, громоздилась гигантская аморфная и комковатая куча… непонятно чего. Запах блинов в зале резко усилился, вызывая слюнотечение и голодное бурчание в животе.
Друзья подошли к куче. Ичан вытащил палаш и ткнул его в плотный покатый бок. Клинок вошел в субстанцию легко, но как-то вязко.
– Как в тесто входит, – заключил Ичан.
Волод попробовал вырезать небольшой кусок ножом. Вещество резалось легко. Сразу еще сильнее пахнуло блинами. Волод внимательно рассмотрел срез, понюхал, лизнул.
– Стив меня забери! – вскричал Волод, – Это же пищевой синтек! Со вкусом блинов! Здесь видимо располагалась экспериментальная плантация. А это урожай за много лет.
– Съедобный? – спросил Ичан и, не дожидаясь ответа, отхватил здоровый шмат синтека палашом и затолкал в рот. – Вкусный!
– Ты что сдурел?! Он же тут лет двести растет безо всякого контроля! Может быть токсичным или…
– Да ладно, больше дури – шире лыба. Попробуй. На вкус чистый блин. Еще тепленький.
Это была величайшая глупость, но Волод толком не ел почти двое суток, а Ичан так аппетитно чавкал… Словом друзья от пуза налопались блинной массы, напились воды из местного водовода и завалились спать прямо рядом с теплой и пахучей кучей.
Волод проснулся через пару часов от неприятного ощущения, что кто-то трогает его ногу. Рефлексы сработали сразу – Волод перекатился, вскочил, выхватив нож.
Вокруг все тихо. Спал Ичан. Громоздилась куча. Куча слегка изменилась, отметил Волод. Она стала менее комковатой, более обтекаемой что ли… Стив! Вот что коснулось его ноги – от кучи во все стороны протянулись округлые подтеки, словно растеклось жидкое тесто. Волод потрогал синтек. Он стал заметно теплее. Странно.
Может быть, разбудить Ичана? Да ладно, пусть спит. Тесто довольно далеко от него.
Но у самого Волода сон пропал. Чтобы не тратить зря время, Волод решил обследовать научный центр.
Прошло пару часов.
– Волод! Волод, зеленый ворох! Стивен милостивец! Волод!
Волод услышал вопли Ичана, уже когда возвращался обратно к лагерю. Выхватил палаш и припустил бегом.
– Я здесь, Ичан! Что… Стив…
– Что за хрень, Волод?!
Ичан оказался лежащим в луже растекшегося в вязкий кисель синтека. Здоровяк неловко ворочался, пытаясь вытащить из жидкой массы то руку, то ногу и снова увязая в ней, то рукой, то ногой. Выглядело это очень комично.
Волод подбежал к Ичану и потащил его. Синтек отпускал свою добычу неохотно, долго цеплялся за одежду, вытягиваясь в длинные нити и сопли, но когда отлипал не оставлял никаких следов.
Чертыхаясь, Ичан на корячках выполз на чистое место.
– Ты цел?
– Фу… Горячий какой! – Ичан тяжело опустился на задницу, выпятил брюхо. – Цел, но такое ощущение, что я последнюю неделю только жрал и спал. Мне и снилось что я у глузгов на туе обжираюсь. Будто еду мне во все, извиняюсь, дыры запихивали, даже в… уши. Фу… и сейчас тяжелый, словно целого куцана съел. Ох, матушки, кажется, я вчера объелся.
– Это ты сейчас объелся. Синтеком.
– Чего? Во сне что ли?
– Я нашел рабочий дневник станции. Не все я смог понять, но кое что… Слушай…
Они называли этот синтек абсолютным питанием. Самопроизводящийся, самотранспортируемый, самоорганизующийся, самопитающий – и еще куча других само-. Словом, его не нужно выращивать – он растет сам, за ним не нужно ухаживать, он сам обеспечивает себя всем необходимым, его даже перевозить не нужно… тут я, честно говоря, не понял… да и вот самое странное – его можно даже не есть – он сам проникает в организм и питает его, интересно как – видимо как ты говоришь через все дыры, – Волод не удержался, чтобы не подколоть Ичана, – Вот еще – синтек дает бессмертие… Чудеса какие-то…
– Как же простой синтек смог стать таким чудесным?
– Не представляю. Может быть, сказался какой-то неизвестный мутагенный фактор. Помнишь, Кинча говорил про экологию.
– Да, уж! Кинча он специалист!
Волод продолжал.
– Станцию по неизвестным причинам забросили. А синтек рос здесь все эти годы. Может быть продолжал мутировать и развиваться. Ночью он, видимо, пытался нас накормить. Сам. Ну, я-то проснулся и ушел бродить по базе, а ты спал и наелся под завязку. Этот синтек… Это грандиозное открытие древних ученых! Нужно будет обязательно взять с собой образцы и все записи. Это абсолютное решение пищевой проблемы. Да, вот последняя запись, какой-то диагноз что ли, не пойму к чему: перегрузка пищеварительных органов и органов выделения, отравление крови неусвоенными и невыделенными продуктами распада, снижение физического, умственного и духовного потенциала личности, изнашивание всех органов и систем, ментальная смерть… Великое открытие! Жалко, что раньше…
Речь Волода прервал гулкий звук, как будто что-то лопнуло. Друзей обдало теплым воздухом.
– Вот же факт! – Ичан очумело уставился на что-то за спиной Волода.
Тот быстро обернулся.
Куча, до сих пор неподвижная, пришла в движение. Это даже уже не куча, а огромный ком сырой квашни. Что-то поднималось внутри него, что-то вспучивалось, вырастало… Буп! На поверхности синтека лопнул гигантский пузырь, снова дунуло теплом, почти жаром.
– Он растекается Волод! Он нагревается! Как будто блин печется наоборот!
– Что?
Ичан начал торопливо, но неловко подниматься.
– Он сейчас станет жидким! Рвем от сюда!
– Думаешь это опасно?
– А ты как думаешь? Такая масса жидкого теста! Да мы утонем в нем!
Словно подтверждая слова следопыта, на поверхности квашни поднялось и лопнуло сразу несколько пузырей, и тесто широкими волнами раздалось во все стороны.
Друзья похватали в охапку снаряжение и побежали вдоль стен зала.
– Там должен быть транспортный трак, – крикнул на бегу Волод. – На научных станциях делают прямые пути на поверхность. Слышишь?
– Наддай!
Жидкое тесто растеклось почти до самых стен. Стало жарко как на раскаленной сковороде. Тесто пузырилось и раскидывало горячие брызги.
Перекормленный Ичан пыхтел, отдувался и отставал. Волод вернулся за ним и стал подталкивать его поясницу.
– Уже скоро! Вон главный транспортный отсек. Стив!
Транспортный отсек оказался полностью разгромлен. Широкие металлические двери вместе с простенком лежали обрушенные внутрь, будто что-то навалилось на них со стороны зала и просто продавило огромной массой. Так же выглядели и транспортные механизмы, платфо