– Делать нечего. Придется рискнуть. Без припасов дальше идти будет очень тяжело. Болты к самострелам кончаются… К тому же в Чертоге может найтись важная для нас информация – карты, описания и прочее такое.
– Ну, так пошли?
– Не сейчас. В сумерках пойдем. После вечерней молитвы.
– Наступай на крупные камни, – прошипел Ичан. – Да не греми…
– Сам знаю, – так же шепотом огрызнулся Волод.
Они пробирались через площадь к главным воротам Чертога. Портал входа взломан, раскурочен как вскрытая нарывная язва. Волод дал знак замереть. Он вызвал тайное видение.
Коридор. Холл. Высокий зал. Галереи расходятся в разные стороны. Комнаты, кабинеты, присутствия, коридоры… Видение обрывалось, дворец слишком велик, чтобы охватит его тайным зрением полностью.
По знаку двинулись дальше. Самострелы держали наготове. Все было тихо.
Внутреннее расположение в Чертоге оказалось стандартным. Волод знал многое в резиденции Главного Архитектора, по крайней мере, доступные для Посвященных места, в том числе резервные склады и архивы. В Чертоге, конечно, пряталось еще множество тайных помещений, но искать их и обследовать времени недоставало.
Спустились в хранилища. По счастью среди разорения осталось несколько контейнеров вечного хранения с провизией, пара целых бочонков с годным тоником и кое-какие запасы в арсенале.
Волод оставил Ичана разбираться с припасами, а сам пошел в архив, подсвечивая путь скрытым фонарем.
Когда-то в Чертоге шел бой. Кто и с кем сражался в залах и коридорах, кто прятался за баррикадами, кто крушил перекрытия и взламывал двери – узнать сейчас невозможно. Под ногами среди гари и тлена попадались ржавые стрелы и диски самострелов, сломанные клинки, части боевых доспехов. Волод по пути бросал взгляды вглубь комнат – во многих он находил россыпи костей в ворохе трухи и ржавчины – останки неведомых бойцов когда-то схватившихся в яростных схватках и оставшихся навсегда во дворце забвения и смерти.
Неожиданно для самого себя Волод отклонился от пути в архив и повернул к помещениям Главного Архитектора. Он прошел приемную, канцелярию, кабинет, потом личные покои. Остановился. Огляделся вокруг. В такой же точно комнате с ним в последний раз разговаривал Главный. Тот которого он убил золоченой змейкой-пружинкой. Ктитор. Из этого окна падал тяжелый солнечный луч. В том углу были плотные шторы, из-за которых вышел Донатор.
В кабинете царило такое же разорение как и по всему дворцу. И давно нет никаких штор. Волод подошел ближе. Но здесь должна быть потайная дверь. Волод повел рукой по стене, он зацеплял куски штукатурки, она осыпалась, обнажая цельный камень. Неужели он ошибся.
Волод все расширял круг своих поисков, пытался нажимать на подозрительные выступы в стене, давил на панели пола – всё тщетно. Тайный ход не открывался.
Но ход должен быть – Волод уверен в этом, нужно только понять, представить себе… Как Главные могли запирать дверь, чтобы никто кроме них не мог в нее войти. Что отличает Главных Архитекторов от остальных людей? Донатор говорил, что Главными становятся, только те, кто обладает Силой, кто умеет владеть Ваканой… Сакрам! Это должен быть какой-то сакрам – жест, знак, какой-то пасс руками, мановение.
Перебирая в голове все известные сакрамы, Волод все больше запутывался – среди пары десятков изученных им ритуальных жестов не попадало ни одного, который можно было бы соотнести с открыванием дверей.
Может быть Тукман – Удар? Если он не откроет, то возможно сломает эту каменную дверь?
Волод приготовился, стал поднимать руки, одновременно концентрируясь и собирая в себе силу. Он хотел начать движение и направил руки на дверь – концентрации слегка мешало осознание, что на самом деле он хочет не ударить, а просто открыть… Открыть! Вдруг стена дрогнула, кусок каменной кладки, размером с дверной проем, бесшумно ушел вглубь и в сторону. Дверь отворилась.
Странно. Он не закончил сакрам, он еще не собрал в кулак Вакану, но механизм сработал. Может быть, для воздействия на что-то силой не всегда необходимы сакрамы? Голос… Волод вспомнил словосильных колдунов в Степи – они не знают сакрамов, они управляют силой с помощью голоса. А может быть можно управлять Ваканой просто усилием воли. Что если сакрам служит только для помощи в концентрации, он всего лишь настраивает исполнителя, вводит в состояние более удобное для обращения с силой, но, по сути, не влияет на саму Вакану?
Это стоит хорошенько обдумать. Потом. А сейчас он и так тратит слишком много времени. Волод шагнул в черный проем.
Короткий коридор, проложенный прямо внутри монолитной стены. На конце дверь. Обычная, не запертая. За дверью покои Главного Архитектора. Настоящие личные покои. И так получилось, что вечные.
В комнате не имелось окон, но горел яркий свет – фонари с укрощенной сущностью огня, светили в полную силу. Широкий рабочий стол, пара кресел, книжные полки, шкафы с глухими дверцами. Еще одна дверь, ведущая в спальню.
Хозяин кабинета сидел за столом, склонившись, навалившись головой на раскрытый фолиант. Мумия. Высохшая, черная, хрупкая как уголь. Рядом на столе стоял шлем, довольно непривычного вида – с высоким шишаком, вычурными литыми узорами и короткими выступами-рожками по окружности. Но без прорезей для глаз, слепой. Шлем полуобнимала правая рука мертвеца.
Что-то очень важное значил этот шлем. Волод почувствовал это сразу. Что-то очень важное. Волод осторожно коснулся матового металла. Чуть качнул, высвобождая из мертвого объятия. Рука мертвеца стукнула о стол, осыпавшись чешуйками хрупкой плоти.
Волод надел шлем.
Мгновение ничего не происходило. Потом в голову будто впились иглы в нескольких местах на темени, висках, затылке. Резкая боль. Уши заполнил высокий писк, глаза заволокло ярко синим… Удар. Волода отбросило назад, он стукнулся о стену, попытался схватиться за нее руками… Еще удар! Фактор упал на колени.
Всё…
Время. Огонь. Жар. Ярость. Чертог. Страх. Сакрам. Горе. Смерть. Кром.
Это было как тайное видение. Если бы можно было видеть время. Видеть время как улицу – с перекрестками, проулками, площадями, домами.
Огненные шары поднимаются из вибрирующих дисков нелепых машин, летят и разбиваются о стену Чертога. Рушится пилон. Камень течет. Синие искры прожигают тела людей. Стрелы с серпами на остриях срезают головы. Клычи с широкого размаха разрубают доспехи. Ледяное пламя льется из бойниц бартизанов. Хватаются за горло бойцы, выплевывают кровавый иней с кусками легких. Зубчатые диски визжат, ударяясь о мостовую, и отлетают, и вгрызаются в плоть. Механические колесницы прыгают по трупам, косы вращаются, разбрызгивают кровавую росу. Струи огня распадаются на капли и туман и окутывают ряды стрелков. Кавальер охватывает пламя, люди прыгают со стен, огненным облаком взрывается огнеметная смесь. Луч, кричащий как женщина, обугливает кожу.
Шлем давит на виски, иглами пронзает череп, пьет сине-розовую жижу.
Пламень давит на Чертог, иглами пронзает стены, пьет кипящее-кровавую жижу.
Улица изгибается. Дома сходятся. Перекрестки ломаются. Проулки зарастают камнем. Песок времени засыпает Город. И каждая песчинка – глыба.
Тупик.
В тупике Кром.
Волод поднялся. Снял шлем. Аккуратно опустил его на стол. Взял наизготовку арбалет. Вышел из покоев.
Волод увидел кого-то на крыше Чертога. Гады, вы попались.
Бегом. Коридор. Лестница, еще коридор. Боевая галерея. Витая лесенка на самый верх.
Волод спрятался в тень пилона, гася надсаженное дыхание.
За остатками кавальера сидела темная фигура. Темная на фоне бледно-синего отсвета прямо перед ней. Волод прижался к стене. Он вспомнил эту фигуру – точно так же она сидела, склонившись к мерцающему голубому огню на далекой соляной пустоши. Голова неестественно большая похожа на приплюснутый сверху и снизу шар, на ней наросты и рога. Это бешавец, один из бесомыг.
Волод не знал что делать. Он не понимал кто такие эти бешавцы. Враги они или… Фигура поднялась, зыбкий свет перед ней угас. Уродливая голова двинулась влево, вправо. Волод догадался, что его заметили. Почуяли, нюхом ли, слухом или по стуку сердца отдающемуся в камне. Волод вышел из укрытия. Опустил самострел. Пошел к бесу.
Бешавец развернулся к Володу. Только сейчас при свете лун фактор рассмотрел его. Это женщина. Вернее у этого существа было женское тело. Вот что так поразило Волода, когда он увидел ее в пустыне. Тонкая высокая шея, хрупкие плечи, грудь, хоть и стянутая узким обтягивающим комбинезоном, но высокая. Изящная талия, перехваченная тяжелым поясом с подсумками, опускающимися на богатые бедра. Женщина.
Они остановились друг против друга.
Женщина медленно шагнула к Володу. Раскрытыми ладонями коснулась его груди, будто для того, чтобы оттолкнуть. Но она не толкнула. И без того дыхание Волода перехватило…
– Мара… – выдохнул он. – Демон.
– Мара, – повторил демон чистым голосом с нездешним акцентом. – Мара.
Волод отшатнулся невольно – голос шел из затылка чудовищной головы. Будто убийственная сила когда-то свернула эту прекрасную тонкую шею, выворотила голову задом наперед, но убитое жуткой смертью существо жило и… казалось прекрасным.
Она смотрела на Волода. Нет, не глазами, Володу казалось, что демон видит его всем своим телом, всем существом, видит не человека, а букашку, оказавшуюся на оконном стекле. Видит, как пересохло его горло, как стали влажными ладони, как задрожали мышцы от сдерживаемого желания действия, взрыва… желания что-то сделать…
Что? Что ты хочешь сделать, человек? – спрашивала эта незрячая и всевидящая голова. Бежать? Спрятаться? Провалится сквозь камень, и рухнуть с потолка в главный зал этого брошенного дворца? А может быть, ты хочешь обнять меня?
Стукнул выпущенный из рук самострел. Портупея оказалась расстегнута, клинки уснувшие в ножнах, пали по бокам. Ремень. Куртка. Рубаха.
Жесткая и плотная ткань, гладкая, без швов и соединений, охватывала тело демона, словно вторая кожа. Только что одежда ее была закрыта наглухо и непроницаема как самая мощная броня, но вот руки ласкают облитые лунами груди, губы ловят твердые бугорки, бархатный живот трепещет от легких касаний.