Демон и человек падают на выжженный камень мертвой крепости.
Так умирают. Так рождаются. Так любят.
Так встречают Мару.
Если бы с Володом случилась смерть, он не заметил бы ее. Потому что смерть ничто по сравнению с тем, что наполнило этот миг, этот мир, эту марь существования.
Так любят Мару. Демона, чья безжалостная сила – любовь.
Лишь секунду они лежали без движения, обвив друг друга, будто две травинки, выросшие в одной щели между плитами мостовой. Потом Мара вскочила, замерла. Она вслушивалась во что-то неслышимое, всматривалась в невидимое. Она услышала, она увидела.
Мара протянула к Володу руку, раскрыла ладонь. В ладони лежал небольшой металлический диск. Над диском появилось сияние. Голубоватый свет почти не освещал, но лишь светил сам. Сияние сложилось в некую форму. Волод, не отрывая глаз, смотрел на это чудо, покоящееся в руке, которую он только что целовал. Форма стала Чертогом. Стены, пилоны, разбитый кавальер и две человеческие фигурки за ним, смотрят, не отрываясь на голубой огонь. Святые Старцы! Это же мы сами – Волод и Мара. Изображение быстро менялось. Чертог стал уменьшаться, отдаляться, как будто смотрящие взлетели над ним, стала видна площадь с завалами камня, потом дома… Вот! С трех разных сторон площади из-за домов появились шестеро человек. Они шли парами, они скользящими стремительными шагами двигались к Чертогу. Сияние показало одну пару крупно – это айсарги, лед-латники Главного Архитектора. Никто в Городе не знал о них ничего достоверного, даже до Волода, доходили только слухи, но ошибиться он не мог. Это айсарги – страшные непобедимые враги. Закрытые шлемы, сплошные пластинчатые доспехи, легкие, подвижные, почти не стесняющие движения, бесцветные как лед бесконечно чистой воды – лед, отражающий и принимающий вид того, что окружает его и из-за этого почти не видимый. И само движение – их тела двигаются не шагами, не рывками, они словно скользят, перетекая из одного положения в пространстве в другое. Такое движение отказывается фиксировать глаз, и айсарги растворяются за гранью зрачка, за границей век.
В руках у латников – Волод не видел еще такого оружия – три широких ствола на одном ложе. Айсарги. Зато теперь все стало ясно – вот враг, а значит никаких сомнений в том, что теперь делать.
Мара спрятала синий свет. Волод схватил ее за ладонь, потянул за собой. Мара задержала руку, покачала головой. Сказала что-то ясно и чисто на языке, которого не слышали еще уши живых. Но Волод понял, она сказала:
– Меня не тронут. Это не моя битва. Твоя.
Мара отняла руку, подошла к краю крыши. Встала на парапет. И шагнула за кромку.
Волод охнул, подбежал к краю, посмотрел вниз. Никого. Только через несколько секунд до него донесся звук, такой как будто кто-то опустился на гравий. И короткий серебристый смешок.
Айсарги подбегали к Чертогу с трех разных сторон. Они брали добычу в клещи.
Волод кинулся к Ичану.
Следопыт как раз закончил с припасами – собрал их в два здоровенных походных рюкзака, на долгий тревожный путь.
В хранилище заскочил Волод.
– К бою! Гадские гады подходят!
– Зеленый ворох! А с этим что делать?
– Пока оставь. Если не отобьемся, припасы нам не понадобятся.
– Вот же факт! Может, слиняем по тихому? С припасами?
Волод покачал головой.
– Нас не выпустят. Все должно решиться здесь и сейчас. Готов?
Ичан взвел самострел.
– А то!
Волод и Ичан заняли позицию в конце узкого короткого коридора. Достаточно узкого, чтобы на них не смогли напасть скопом и достаточно длинного чтобы выпустить несколько болтов в нападающих. А боковая дверь, ведущая в целый лабиринт комнат и переходов, давала им свободу перемещения.
Друзья таились в абсолютной темноте и тишине. Впрочем, если Ичан легко мирился с тьмой, то к тишине это не относилось…
– Сколько их?
– Я видел шестерых.
– А если больше?
– Если их больше, то не намного. Большой отряд не смог бы идти так быстро, чтобы обогнать нас.
– А…
– Тихо… Они близко…
Волод использовал видение. Шестеро вошли в Чертог с разных сторон. Они ни секунды не колебались в выборе направления. Все пошли к незаметному коридору.
Волод и Ичан ждали атаки – огня, стрел и секущих клинков. Но услышали только голос.
– Посвященный Архитектор Фактор и следопыт второй категории, с вами говорят облеченные представители Главного Архитектора Южного Сектора. Вам предлагается сложить оружие и направиться обратно в Сектор для дачи показаний по делу городской важности. В случае неповиновения к вам будет применено оружие, и вы будете доставлены в Сектор насильно. Сохранность здоровья при этом не гарантируется, – голос помолчал. – Мы даем свет и входим в коридор.
В коридор вкатился круглый светильник.
– Стоять! – взревел Ичан. – Никто никуда не входит! Или я насую стрел в ваши так-растак задницы! Все остаются на своих местах!
Секундное молчание. Светильник ткнулся в стену и замер. Заговорил Волод.
– По какому делу вы хотите нас допросить? Нас в чем-то обвиняют?
– Сложите оружие и все узнаете.
Снова легла тишина. На мгновение Волод подумал, что может быть действительно стоит сначала все выяснить. Но додумать не дал Ичан.
– А пошли вы в самый нижний нужник! Дерьмо вам за шею! Мы ничего не сложим и никуда с вами не пойдем! Валите отсюда загород! Мы идем своим путем и вас не трогаем! Не трогайте и вы нас, иначе я точно гарантирую, что здоровье вам придется поправлять за нулевым километром!
Светильник вдруг померк, желтый свет заслонили два темных силуэта.
– Бросайте оружие!
Волод и Ичан разом вскинули самострелы.
– Зеленый ворох! Как они подобрались!
– Гады! Бей!
Успели выпустить по две стрелы. Три из них просто отлетели от доспехов. Четвертый болт остался торчать в широком наплечнике гада.
Айсарги подняли свои трехствольные орудия. Ичан закрыл Волода, рванул из ножен палаш и кинжал.
– Я ба-ашня-а-а!
Стрелял только один айсарг, но не в Ичана. Самострел выплюнул первый заряд на пол, следопыту под ноги – округлый снаряд разлетелся фосфоресцирующими брызгами и широкой лужей. Ичан наскочил на врага, замахнулся, но тут ноги его поехали в разные стороны и он, поскользнувшись, грохнулся всей спиной об пол. Латник отступил на шаг и выстрелил еще раз – из второго ствола вылетела сеть, мгновенно раскрылась и опутала ошарашенного следопыта. Третий выстрел разлетелся пенными брызгами на груди Ичана.
– Стив…
Все происходившее длилось только три секунды, но здоровенный разъяренный следопыт уже совершенно беспомощный бился на полу в луже фосфоресцирующей скользкой слизи.
– Бросай оружие, – ровным ледяным голосом повторил айсарг Володу.
Волод замер. Кивнул. Вытянул руку с арбалетом перед собой. Отжал рычаг – бэннн… ударила тетива – болт сорвался с лучья и впился в шлем айсарга выше глазной щели – промах, голову гада лишь слегка откинуло назад.
Перед Володом шмякнулся первый заряд, но Волод не побежал, он бросился на пол и со всех сил толкнулся ногами от стены – по смазанному слизью полу он мгновенно пролетел через коридор. Второй заряд ушел слишком высоко – сеть распахнулась и захватила только воздух. Волод уже у двери из коридора – ногой распахнул ее и кувырком ушел в темноту. Третий заряд взорвался о дверной косяк.
Волод бежал, бросался из коридора в коридор, с этажа на этаж. Айсарги вели его. Гнали. Травили.
Какая-то пустая комната за тяжелой дверью – Волод, уже мало что соображая, влетел в нее захлопнул дверь, задвинул засов. Отскочил в угол. Вытащил палаш и кинжал.
Волод попытался уровнять дыхание, смирить сердечный бой.
В комнате стояла кромешная тьма. Потом глаза различили отсвет. Сивеново проклятье! Это пятна слизи на одежде подсвечивали бесцветным гнилостным светом. И что-то липкое связывало пальцы правой руки – это видно та пена из третьего заряда. Клей. Стив! Умно – оружие не убивающее, но лишающее возможности сопротивляться.
Дум! Дверь вместе с проемом влетела в комнату. Волода накрыла тугая волна – он узнал Тукман, сакрам.
В комнату заскочил враг, Волод встретил его – удар палашом сбил самострел с линии выстрела. Теперь сорвать дистанцию, сойтись вплотную – левой рукой кинжал под шлем, туда, где открытая шея. Нож взвизгнул, выбив из стали искру – проклятье! Там тоже броня.
Волод бросил клинки, захват, упор, бросок – фактор зашвырнул противника в комнату, а сам выскочил наружу. Здесь сразу трое гадов! Вперед, прямо в стену – чудо, но вековое перекрытие не выдержало, проломилось, дальше еще комната, снова ветхая стена снесена отчаянным ударом. Спину обожгло огнем – сакрам Гарми – Жар. Нет опоры под ногами – падение, это какой-то высокий зал… нет, Волод успел почувствовать дух влаги. И ушел под воду с головой.
Мягкие блики. Желтовато-голубой свет. Яркие пятна фонарей на поверхности ломаются, затушевываются беглой волной. Тепло. Мягкая облегающая среда вокруг. Тишина. Покой. Тихий покой забвения и бессилия. Сапоги, куртка и подсумки снаряжения тянут вниз, мягко, ненавязчиво. Боли нет. Нет желания шевелиться. Нет усталости. Только сладкая лень. Какой красивый свет. Пронизывает воду. Искры. Искорки. Протянуть руку. Коснуться. Всё – вокруг, всё – рядом. Ты растворяешься в воде. А вода в тебе. Она несет тебя. Ты несешь ее. Где одно, где другое… Нет ничего, только прозрачная, пронизанная искристым светом стихия. Ты живешь с этой стихией, ты царишь в ней. Это не вода наполняет бассейн и двигается в нём, это ты…
Волод пришел в себя от удара. Он лежал на решетке водостока, по нему колотили тяжелые жесткие струи. Мысли возвращались толчками. Чертог. Главный Архитектор. Это испытание… его испытывают прежде чем послать в Степь… на смерть… Нет. Конечно, нет. Он уже был в Степи и теперь идет к Центру, в Кром. Какая глупость эта память.
Тяжело. Куртка пропиталась водой. Откуда в степи вода… Прочь куртку. Прочь ремни, подсумки. Ноет обожженная спина. Сожгло солнце… Жар. Сакрам. Чертог. Степь.